Пишет Ю. Фельштинский:
"В 1978 г с третьего курса исторического факультета, я уехал из России,
так как не в состоянии был выносить ежедневную ложь, которой кормили меня Зевелев и ему подобные... Это была ложь, уродовавшая наши жизни, калечившая наши души, мешающая нам думать, понимать, анализировать... Если я и "обосновался" в США, то только для того, чтобы заниматься историей своей страны не под диктовку Зевелева, чтобы быть свободным человеком, писать и говорить то, что думаю".
И о чем же он думает?
Например, он думает, что его оппонент (проф. А. И. Зевелев) "прибегает к
старинным методам советской историографии: передергиванию мыслей, обрыванию цитирования, топорному пересказу, неправильным трактовкам".
Но прежде чем присоединиться к обличителям возмутительных порочных "методов советской историографии", попробуем посмотреть на собственные "методы" одного из них - самого Фельштинского, дабы убедиться, что его обличения искренни и не попасть впросак.
Вот пример.
Упоминается известное письмо Ф. Э. Дзержинского Куйбышеву от 3 июля 1926 г.
Цитата из посвященного этому письму фрагмента текста:
"Особенно больно давалась ему полемика с теми членами ЦК и Политбюро, которые втянулись в соперничество и вопреки своему партийному положению занимались не столько политикой, сколько политиканством. Складывалась крайне противоречивая ситуация: критика руководства ЦК означала укрепление позиций Троцкого, Зиновьева, Пятакова, чего Дзержинский не хотел. "Как же мне,
однако, быть? -- горестно вопрошал он своего старого товарища и со всей откровенностью выражал опасение, если не найдем правильной линии в управлении страной и темпа, "страна тогда найдет своего диктатора, похоронщика революции, -- какие бы красные перья ни были на его костюме..."
В том же месяце "железного Феликса" не стало. Он умер через несколько часов после взволнованного выступления на Пленуме ЦК ВКП (б), где, по сути дела, изложил те же мысли.
Согласитесь, мысль о "похоронщике революции" для 1926 г. не случайна. Но кого мог иметь в виду опытнейший чекист, преотлично знавший расстановку сил в верхних эшелонах власти? Троцкий, Зиновьев, Каменев уже сходили с политической арены. Руководящую роль играл, как позднее стали говорить, дуумвират -- Сталин и Бухарин. Дзержинский хорошо знал каждого и он не мог не видеть явное различие их "весовых категорий".
К исходу 1927 г. картина еще более прояснилась". Таким образом, совершенно определенно указывается, что под "диктатором - похоронщиком революции" Дзержинский подразумевал Сталина.
Но посмотрим в текст письма Дзержинского, предшествующий последним процитированным словам:
"Я всем нутром протестую против того, что есть. Я со всеми воюю. Бесплодно. Ибо я сознаю, что только партия, ее единство - могут решить задачу, ибо я сознаю, что мои выступления могут укрепить тех, кто наверняка поведут и партию, и страну к гибели, то есть Троцкого, Зиновьева, Пятакова, Шляпникова. Как же мне, однако, быть? У меня полная уверенность, что мы со всеми врагами справимся, если найдем и возьмем правильную линию в управлении на практике страной и хозяйством, если возьмем потерянный темп, ныне отстающий от требований жизни. Если не найдем этой линии и темпа - оппозиция наша будет расти и страна тогда найдет своего диктатора - похоронщика революции,- какие бы красные перья ни были на его костюме..." Дзержинский совершенно ясно связывает появление "диктатора-похоронщика" с ростом оппозиции, т. е. с теми, кто, по его мнению, "наверняка поведут и партию, и страну к гибели" (имена см. выше). Ему же приписывается совсем другое.
Что это такое, как не изобличенный метод "передергивания мыслей, обрывания цитирования, топорного пересказа, неправильных трактовок"?
Вот еще пример "свободной историографии" (хочется добавить: в высоком стиле) -
"Классическим стал спровоцированный Лениным раскол РСДРП на Втором
партийном съезде, проходившем в июле-августе 1903 сначала в Брюсселе, а затем в Лондоне. Он породил две партии, вошедшие затем в историю под
названием "меньшевики" (во главе с Л. Мартовыми) и "большевики" (во главе с Лениным). С этого года, неудачно пытаясь взять под свой полный контроль центральный орган партии -- газету "Искра", ЦК партии, и, главное, партийную кассу, Ленин вел жестокую словесную борьбу, доходившую до ругани и публичных оскорблений, с теми социал-демократами, кто отказывался беспрекословно подчиняться его абсолютному руководству". Кто станет оспаривать, что второй съезд РСДРП действительно проходил в июле-августе 1903 г. и что его заседания были перенесены из Брюсселя в Лондон? Сообщение этих бесспорных фактов должно придать убедительность и последующим "фактам". Но - вот незадача! - история этого раскола хорошо известна, причем "с двух сторон" и поэтому к изложению Фельштинского остается применить именно ту характеристику, которой он наделил "советскую историографию" - "ни слова правды". Второй съезд не породил две партии, Ленин не пытался взять "под свой полный контроль" газету "Искра", а безуспешно пытался добиться, сперва вместе с Плехановым, чтобы третий избранный съездом редактор ЦО - Мартов - взял назад свой отказ от работы; Ленин не пытался "неудачно" взять под "свой полный контроль" ЦК партии, поскольку этот контроль он получил на съезде; то, что "главное" состояло в борьбе за партийную кассу - измышление Фельштинского, ничем не подтвержденное, точно так же, как и изображение "ругани и публичных оскорблений".
Такова "свободная историография".
Враль беспардонный этот ваш Фельштинский.
Но одно в его словах правда: в США он действительно получил полную свободу писать и говорить - то, что выгодно крупному капиталу - свободу лгать, клеветать, изворачиваться и вновь лгать.
С чем его и поздравим.