О Боге и Человеке

[gnidik]

Сейчас все пишут и говорят о религии, вере, Православии. Идут ожесточенные диспуты - нужно ли сажать танцующих в храме, хорошо ли Патриарху носить "Бриге", должна ли церковь утопать в роскоши..? Вполне себе поповское слово "милосердие" как-то забыто. "Не судите да не судимы будете" - кто нынче вспоминает эти слова Иисуса? А надо бы помнить. В общем, решил ваш покорный слуга внести свою лепту в этот разгул церковных страстей и рассказать о своем самом сильном религиозном переживании.

Сразу попрошу читателей не искать в моем повествовании какой-то особенной морали, нравоучений, etc. Я в принципе не люблю заниматься наставлениями, тем более просто не имею права делать это в области религии, в которой ни черта не понимаю :) Это всего лишь рассказ об интересном человеке, с которым единожды пересеклась моя дорога и который, тем не менее, произвел на меня огромное впечатление...


Лет 10 назад, когда я был молод и прекрасен (сейчас я просто прекрасен), у нас с отцом была яхта! Яхта - звучит гордо. Нет, не какой-нибудь там многопалубный лайнер, как "Эклипс" Романа Аркадьевича (и с какого хера суда такого класса именуют яхтами?), а всего лишь скромный "микрик", на котором путешествовать втроем - в тесноте да не в обиде, а в вчетвером уже крайне затруднительно. Зато название не хуже чем у Абрамовича - Astra, Звезда. Синий корпус, белая палуба, отделанная тиком - красотка девочка, одно слово ;) И ходили мы на этой яхточке в Ладогу.

Первый большой поход я пропустил по семейным обстоятельствам и отправился лишь во второй. Вышли втроем - отец, я и наш друг Валера. Шли прямо на Валаам, и была у нас с собой  ценная бумага - благословение, выданное подворьем Валаамского монастыря в СПб, на фотосъемку сего монастыря. Двое из трех путешественников были профессиональными фотографами :) К рассвету второго дня мы подошли к Валааму, но не стали заходить в Церковную бухту (слишком шумно и людно там было), а обогнули остров и встали на якорь под скалами в бухте Дивная. Место и правда дивное, но о тамошних чудесах я расскажу как-нибудь в другой раз. После завтрака отправились в монастырь, где и попали на прием в кабинет к отцу Саватию, заместителю настоятеля, который возглавлял на Валааме пресс-службу, а заодно заведовал местной фотостудией, ибо в миру тоже был фотографом. Он кажется обрадовался, встретив коллег по цеху, объяснил что и где можно снимать и пригласил нас вечером на беседу в свою келью.

Келья у Саватия оказалась большой, многокомнатной - фотостудия располагалась в ней же. Белые оштукатуренные стены, хорошая мебель, приятное освещение, чисто - в общем церковный евростандарт :) Отец Саватий был гостеприимен, угостил странников добрым монастырским вином в керамических стаканчиках, наполняемых из такой же керамической бутыли. Сам даже не пригубил. Проговорили весь вечер. Немного о фотографии, больше о Боге. Было интересно. Потом речь зашла о монастыре и жизни в нем.
-Тесновато пока,- говорил отец Саватий, грустно качая головой: -Жилой корпус рассчитан на 100 монахов, а в монастыре их больше. По двое в кельях живут, а это не дело. Ну да потихонечку расселим всех. Зато Интернет у нас появился, сайт монастыря заработал, альбом с нашими фотографиями выпустили, на выставки их отправляем...-
Уже к концу беседы он спросил:  -Куда вы потом, после Валаама?-
-На Путсаари", ответил отец.
Саватий молча кивнул головой. Лицо его при этом было бесстрастно.

Дня через два, закончив съемку и простившись с отцом Саватием, мы поставили паруса и двинулись к следующему пункту нашего маршрута. Остров Святого Сергия по-русски, или Путсаари по-фински, находится километрах в 23 от Валаама. Крутые скалы, местами даже отвесные, густо поросли сосновым лесом. В центре острова есть удобная бухта, в которую ведет узкий проход между скал.




На входе странный огромный камень, напомнивший нам гранитный монумент недавно утонувшему "Курску". За ним и правда оказалась могильная плита, установленная прямо на берегу - еще в советское время здесь погиб охотинспектор. На противоположной оконечности острова установлен большой каменный поклонный крест, хорошо видимый с воды. Там большая каменоломня. Раньше здесь вырубали огромные гранитные блоки, которые затем на судах отправлялись в Петербург. Многие плиты знаменитых гранитных набережных нашего города вырублены руками прежних  трудолюбивых монахов Валаамского монастыря. Остров совсем дикий. Свистит ветер, кричат чайки. Мы встали на якорь в бухте и отойдя в лес, я тут же наткнулся на дочиста обглоданные кости лося. Полный скелет, с черепом... От глухого и незаселенного берега Ладоги (до ближайшего поселка километров 10 непроходимой чащебы) Путсаари отделен узким проливом, шириной с километр. Зимой, когда встает лед, лоси иногда приходят на остров. Волки тоже...




А еще тут был скит, в котором жил Владимир. Один на всем этом острове. За годы советской власти скит был сильно разрушен, но стены и крыша его уцелели. Когда мы встали на якорь, Валера спросил:
-Ну что, пойдем к скиту сходим?-
-Нет,- ответил отец, -Подождем. Владимир сам придет. А так не удобно беспокоить-
-А кто это, Владимир?- спросил я.
-Увидишь, подожди-
И в самом деле, часа через три, когда мы уже искупались и пообедали, на берегу раздался какой-то шорох. Присмотревшись, я увидел одетого в черную рясу монаха, следящего за нами из-за невысокой елки.
-Отец Владимир, это я, Николай- крикнул мой папаня, помахав монаху рукой. Тот исчез из виду, и вскоре показался из-за ближайших кустов. На берег он выходил осторожно, словно чего-то опасаясь.
-Это я, Николай-, снова крикнул отец. -Помните, мы в прошлом году к вам приходили?-
-Как не помнить. Добрые люди- Владимир вышел на берег и подошел к нашей яхте. Как оказалось, скрывался он не просто так. Незадолго до нас на остров приплывали какие-то уроды на большом белом катере. Встали в бухте прямо на против скита, включили музыку на всю катушку, орали матом, пили, устроили оргию с девками. Владимир вышел на берег и попросил "гостей" перенести свою стоянку подальше от святого места. В ответ получил... Заряд картечи!
-Бог уберег,- усмехнулся он, рассказывая. Пришлось монаху пригнувшись, как на передовой, перебежками продвигаться к своему скиту-крепости. А уроды, отстреляв боезапас по прибрежным кустам, видимо немного протрезвели и, снявшись я якоря, ушли.

Пройдя по тропинке вдоль берега, мы поднялись к скиту, стоящему на невысоком безлесном холме, покрытом зеленой травой. На кирпичных стенах были видны выщерблены, оставленные пулеметом. Не то эхо войны, не то следы вандализма советской эпохи - Ладога тогда была закрытой военной зоной, кругом воинские части, а скиты и поклонные кресты - отличные мишени, если смотреть на них с палубы бронекатера...  На главном куполе скита сиял крест - большой, почти с человеческий рост. Вокруг простенькие строительные леса из не ошкуренных жердей. Вдоль стены спускалась пара веревок, перекинутых через заржавленный блок.
-Смотри,- показал на крест папаня. -В том году его не было. Крест был сбит, в кустах валялся. Отец Владимир,- обратился он к монаху,- А кто крест ставил?-
-Я,- ответил тот, не оборачиваясь.
-Один???,- изумились мы хором. Это казалось совершенно невозможным.
-Почему один?- удивился Владимир, остановившись и внимательно посмотрев на купол своего храма.  -Не один. С Богом!-




Сколько лет было тогда Владимиру, сказать сложно. Могло быть лет 45, а могло и все 60. Загорелое лицо, густая борода с сединой, взгляд внимательный, с прищуром. В прошлой жизни он был моряк, вот только не знаю, гражданского флота или военного. Списавшись на берег, Владимир взял свою лодку - деревянную, с крошечной каюткой на корме, парой весел и небольшим парусом и прошел Северный Морской Путь... На этом утлом суденышке! Один! Невозможно - вновь сказал я себе. А потом задумался - крест то такой тоже одному никак не поставить... Одному? А с Богом? Как бы там ни было, Бог пришел к Владимиру именно там, на севере... Вернувшись из похода он простился с близкими и ушел в монастырь, на Валаам. А затем отправился сюда, на Путсаари, восстанавливать скит...

Мы подошли к скиту, зашли внутрь. Большой прямоугольный зал, голый каменный пол, ободранные стены, без всякого намека на былую роспись, сырость и холод даже жарким летним днем. Слева от входа постель Владимира - лежит на полу солдатская плащ-палатка и простое шерстяное одело. Да, прямо на камне. Маленький очаг. Рядом верстак, столярные инструменты. И везде виден труд монаха - тут ступеньки новые, здесь уже дверной косяк сделан. В узких окошках заботливо вставлены стеклышки. Следы былого вандализма старательно убраны. Всю противоположную стену скита занимает новый алтарь и будущий иконостас, целиком сделанные Владимиром из дерева. На алтаре только небольшая иконка, вроде тех, что у нас покупают в церквях в подарок верующим людям. А еще - лик Иисуса, нарисованный карандашом на листе бумаге А3 формата. Иисус страшен... Черные круги под глазами, черные губы, терновый венец... Так он мог выглядеть после страшных терзаний на кресте.

-А где же вы продовольствие берете,- спросил я Владимира, когда мы вновь вышли под слепящее летнее солнце.
-А вон мое хозяйство,- кивнул он головой в сторону луга. Я увидел довольно большую заплатку вскопанной земли, из которой уже пробивались ростки картошки и несколько аккуратных грядок, засаженных какой-то зеленью и корнеплодами.
-Грибы собираю, ягоды, коренья всякие,- говорил тем временем Владимир. -Природа здесь богатая, летом пропасть не даст. Да и добрые люди помогают - рыбаки, туристы. Кто хлеба принесет, кто еще что...-
-А зимой?- спросил Валера?
-Зимой я в монастырь хожу. Сухарей дают, макарон. Беру и обратно-
-Так это ж больше 20 км., в одну сторону только!-
Владимир только пожал плечами. -Я ж на лыжах. Нее, зимой тоже хорошо, когда лед встанет. А вот пока не встал - хуже. Приходится на лодке, от припая (ледяной покров прикрепленный к берегу или отмели прим. авт.) Замерзну, промокну, потом болею сильно. Ну да ничего, справляюсь с Божей помощью. Мне болеть нельзя, мне скит восстанавливать надо!-

Распрощавшись с монахом, мы вернулись на нашу яхту. Вечером, после ужина, выпив по рюмке, говорили о вере, Боге и Владимире. Называли мы его "отец Владимир", хотя, по церковному наверно это не правильно. Но разве это важно? Я смотрел на потрясающе красивый закат над  Путсаари и думал - каково это, жить здесь вот так, совершенно одному, зимой, в лютые морозы, когда все заметает глубокий снег, а с карельского берега доносится вой волков? А может быть не одному? А С Богом? И в этом все дело?




Утром мы вновь пришли к скиту и принесли Владимиру продуктов - тушенку, макароны, рис, пару буханок хлеба. Тот, улыбнувшись, поблагодарил, затем, с прищуром посмотрев на небо, спросил:
-Сейчас выходите? Давайте-ка я вам службу отслужу, для идущих в плавание. А то шторм будет.-
Я с сомнением оглядел горизонт: на небе ни облачка, ярко сияет солнышко. Но мы пошли в скит. Владимир надел на шею небольшой деревянный крест, достал откуда-то наполовину сгоревшую тоненькую церковную свечу, зажег ее от лампадки.
-В монастыре только пять свечек на месяц дают,- сказал он извиняющимся тоном. А затем запел. Голос у него оказался неожиданно сильным и звонким. Пустой скит ответил гулким эхом. Владимир пел и читал молитву, крестился и мы крестились во след. И здесь, среди пустых обшарпанных стен, у деревянного алтаря, перед ликом Иисуса, нарисованном на простой бумаге, вдыхая смешанный запах сырости и церковной свечи, я молился так, как никогда ни до, ни после этого... Наверно так могли молится первые христиане в своих потайных храмах в глубине римских катакомб. Волосы вставали дыбом, по спине сплошным ручейком бежали мурашки... Я не знал, слышал ли мою молитву Бог, но то, что он слышал Владимира было для меня очевидным.

А потом все кончилось. Мы вышли из Храма, попрощались с отцом Владимиром, молча дошли до своей яхты и вышли в плавание. И был шторм - неожиданный и сильный, как это часто бывает в коварных ладожских водах. Но нам было не страшно. Даже когда первый, стремительный порыв ветра едва не положил наше судно на бок.

Уже потом, на Валааме, отец спросил кого-то из знакомых монахов про Владимира. Тот, криво усмехнувшись, сказал:-Владимир ваш - правдоруб. Пришел в монастырь, стал всем в лицо говорить, что живут не так, работают не так... А кому это тут нужно? Вот и отослало его начальство с глаз подальше, на Путсаари. Хотел трудиться? Трудись...-

В следующем году мы опять пришли на Путсаари. Вопреки ожиданиям, остров встретил нас гомоном многочисленных голосов. Рядом со скитом, забранным в новые строительные леса, раскинулся детский лагерь под эгидой РПЦ. Стояли палатки, везде трудилась масса людей. На деревьях были развешаны бумажки, сообщающие о начале реконструкции скита. Владимира мы не видели, хотя его утлую лодчонку в бухте я заметил. Больше мы никогда не встречались.




Много лет спустя, уже совсем недавно, отец вновь побывал на Валааме. Остров сильно изменился, но не о том речь. Поспрашивал батя о знакомых. Отца Саватия знают хорошо. Ныне он живет на Афоне, в русском монастыре. А вот Владимира с Путсаари никто не помнит. Лишь один старый монах, в ответ на вопрос задумчиво кивнул и сказал: -Да, был такой, Владимир... Там на Путсаари спонсоры нашлись, денег дали, скит стали восстанавливать. Владимир там был уж точно никому не нужен. Его и отправили куда-то, подальше, с Богом. Скитов то заброшенных много...-