Александр Кузьменков: Всяк, кто доберется до конца романа, достоин медали «За отвагу»...
(Е. Водолазкин «Чагин»; М., «Редакция Елены Шубиной», 2022)
Захару Прилепину после текстов Водолазкина хотелось стать святым. Мне хочется забыть алфавит, чтобы не видеть впредь скуловоротной скуки, которую по какому-то чудовищному недомыслию считают интеллектуальной литературой.
Водолазкин - случай особо тяжелый, поскольку Питер для прозаика не место жительства, но диагноз. Я в последние годы так часто объяснялся в любви к тамошней словесности, что нужды в новом признании нет: и без того все понятно.
Канонический сюжет отечественного интеллектуального романа таков: в руки героя попадает какая-нибудь пыльная макулатура (письма, дневники, протоколы партсобраний - нужное подчеркнуть) про каких-нибудь инакомыслящих (хиппи, диссидентов, сектантов - нужное подчеркнуть). И все заверте. Точнее, останови. Ибо герой, парализованный бумагами, в присутствии труппы бездействующих лиц не ест, не пьет и до ветру не ходит, лишь рассуждает о прочитанном в режиме 24/7. Убил бы нудного придурка.
Шаблон этот использован стопицот раз повсеместно - от харитоновского «Сундучка Милашевича» до шаровского «Возвращения в Египет» - и потому числится откровенным моветоном. Больше скажу: и Водолазкин к нему руку приложил в «Соловьеве и Ларионове». Но что прикажете делать? - весь запас знаний о мире и человеке потрачен еще на «Лавра», а Шубиной новую книжку вынь да положь. Вот и приходится рыться в окаменевшем говне: то попаданцы, то самодельные изыскатели...
Стало быть, архивисту Павлу Мещерскому поручили разобрать бумаги покойного коллеги Исидора Чагина. Чем архивный червь матери-истории ценен, не ясно никому, включая автора. Был когда-то Чагин эстрадником-мнемонистом, тешил публику, запоминая числа и тексты. А потом мало-помалу утратил свой дар. Однако Мещерский, парализованный прочитанным... ну, вы уже в курсе.
Вбегает мертвый господин...читать ВСЁ