Жан-Пьер Пастори "Серж Лифарь: красота от дьявола" - неформальная презентация от переводчика
27 (кажется) мая в Доме Дягилева прошла презентация книги Жана-Пьера Пастори "Серж Лифарь: красота от дьявола", которая недавно вышла в русском переводе в пермском издательстве "Книжный мир". Собственно презентация состояла в том, что сначала ведущий симпозиума назвал всех, кто приложил руку к этому изданию (включая научного редактора и корректора, чему я очень рада), а потом сам Пастори в виде доклада кратко изложил всё содержание книги.
Это было правильно и форматно, но у меня создалось впечатление, что после этой презентации не многие решили для себя найти и прочитать книгу Пастори, или хотя бы просто поняли, что читать её стоит. Поэтому я как человек, который в материале, хочу немножко рассказать про эту книгу - и даже не потому, что это по сути единственное за последний год материальное свидетельство моего существования (штаб Дягилевского фестиваля в гостинице с альтистами, стучащими в дверь в полвторого ночи, не в счёт), а просто она умная, нескучная, и её увлекательно читать.
Вот оригинальная обложка:
А вот обложка серии:
Собственно, серия
Это та серия "Книжного мира", где в 2007 г. вышла 1-я часть монографии Олега Романовича Левенкова "Джордж Баланчин", в 2009 г. - наш с ним перевод книги Линн Гарафола "Русский балет Дягилева" (кирпич соответствующего цвета и размера, который я почти безуспешно пыталась предложить магазинам в Питере), потом в 2012 г. книга Елизаветы Яковлевны Суриц про Леонида Мясина, теперь вот наш дорогой Пастори, а в 2014 г. выйдет 2-я часть монографии Олега Романовича (надеюсь, это утверждение подействует магически, а то она всё не выходит и не выходит).
Процесс и результат
Я очень рада, что мне дали целиком переводить Пастори, это более незабываемый опыт, чем переводить отдельные главы, и теоретически обещает единство стиля (практически единство и читабельность стиля обеспечивали дивный корректор Альмира Георгиевна Зебзеева и научный редактор - уже упомянутый Олег Романович). За некоторые штуки приходилось бороться. Например, книга очень географична. Она начинается в Венеции, и там встречаются итальянские словечки, типа reparto greci на кладбище Сан-Микеле. А когда в сороковые годы нависает немецкая оккупация, появляются словечки немецкие. Особенно это заметно в примечаниях. Мне кажется, очень важно, когда в тексте звучат непереведённые иностранные слова, намеренно вставленные автором: как будто ты прогуливаешься по этой стране и слышишь обрывки разговоров людей на улицах.
В русской вёрстке (хотя сохранены все оригинальные фотографии, примечания и даже, похоже, шрифт; а бумага просто превосходная!!!) книга выглядит довольно тонкой, так что вряд ли она заслужит мне индульгенцию научного руководителя, - с виду трудно поверить, что над этим переводом можно сидеть полгода :( Однако можно!!
И это тоже интересный опыт организации времени: на практике за день, когда нет другой работы, получалось перевести не больше 5 страниц. Теоретически кажется, что сядешь и переведёшь столько, сколько просидишь. Ничего подобного: либо через какое-то время начинаешь сидеть и тупить, потому что слова не складываются, и к вечеру всё равно получается 5 страниц, либо напереводишь вроде бы больше, но стоит начать с утра перечитывать - получается, что все эти "дополнительные страницы" надо переводить заново, потому что там нечитаемая муть. Потом я поменяла стратегию и поставила задачу "4 часа неотрывной работы над книгой и не важно, сколько страниц за них". Стало получаться либо 5 страниц + чувство бодрости, либо даже больше! Удача.
Лифарь
Раньше я не понимала, за что Олег Романович так не любит Сержа Лифаря. Но уже с первых страниц всё стало понятно. Во всей 500-страничной Гарафоле не было персонажа, который бы постоянно выпендривался, привирал, брался за всё сразу, страдал комплексом осьминога, неприкрыто считал себя гением (и притом единственным) и делал прочие разные вещи, которые раздражают людей. Например, в одном из эпизодов Лифарь не только придирался к темпу, но и потребовал, чтобы дирижёр добавил в партитуру Бетховена (!) дополнительный аккорд! - видите ли, ему так было нужно для хореографии.
- Тут так написано. Это очень известное и знаменитое произведение, - объяснял ему маэстро.
- Я тоже очень известен! - парировал Лифарь.
Меня этот эпизод выбесил даже по книжке. Можно представить, как порадовались музыканты в том оркестре.
Другой забавный эпизод - про то, как Лифарь пришёл в Парижскую Оперу. Сам Лифарь писал, что директор Опера поручил ему создать хореографию для некоего балета, при этом Лифарь всячески отказывался и советовал обратиться то к Стаатсу, то к Нижинской, то к Баланчину, и только потому, что Баланчин вдруг заболел, Лифарю пришлось его заменить. При этом Баланчин утверждает, что постановку изначально поручили ему - но так как он действительно заболел, работать пришлось "удалённо": пока он лежал в постели и страдал пневмонией, исполнители приходили к нему за инструкциями. Стоило ему уехать в санаторий, как Лифарь занял его место в Опере, да так круто занял, что когда Баланчин приехал и пытался попасть в театр, его даже на служебном входе не пустили. Обижать Баланчина, конечно, нехорошо. Хотя прочитав, как любезный Баланчин отозвался о музыке Маркевича, начинаешь думать, что он, пожалуй, иногда заслуживал такого обращения...
Ну или другие выходки: я всерьёз не понимаю, как Лифарь мог коллекционировать картины и прочие недешёвые предметы искусства, когда его брат с сестрой чуть ли не пешком добирались из России до Парижа и потом жили до конца своих дней в бедноте. Почему он не присутствовал на похоронах брата Леонида, который половину жизни на него работал. Или типичный случай: когда ему взбрело в голову перевезти прах Нижинского в Париж, он всё это замечательно организовал, только почему-то не встретил груз на вокзале, так что все возникшие затруднения пришлось улаживать не ему, а сопровождавшей гроб из Лондона Маргарет Пауэр. После ряда других историй о том, как Лифарь "забывал" оплатить счёт в ресторане или сделать что-то подобное, случайностью это не выглядит :) А про всю историю с немцами и коллаборационизмом даже вспоминать не хочется.
С другой стороны, судя по рассказам балерин, в театре его любили. Не зря же чья-то мама постоянно вязала и посылала ему тёплые жилеты (которые он, впрочем, не носил, потому что вечно ходил в одном старом сереньком). К концу книги я тоже сжилась с мерзкой стороной его характера. Было очень грустно переводить главу, где Лифарь наконец (с большим трудом) ушёл из Парижской Оперы, забрал свои крылья от костюма Икара и целый день печально залипал в каком-то кафе над чашкой кофе. А уж после главы "Последний акт", где Лифарь в почтенном возрасте умирает от рака кости, кажется, что ты только что потерял какого-то давно знакомого и довольно близкого человека.
Пастори молодец, он так разносторонне представил Лифаря, и все персонажи описаны очень живо. Даже наиболее нелепые, типа того уборщика или консьержа из Парижской Оперы, который единственный из всех был в театре ранним утром, когда с визитом явился Гитлер. По одной из версий, он даже не понял, кто приходил, а когда понял - его хватил удар, от которого он так и не оправился. Жалко дядьку. По другой версии, он всё сразу понял, но всё равно его жалко, потому что на него такой стресс упал, а Лифарю, оказывается, было "слишком рано вставать"!
Небольшая глава посвящена Спесивцевой - и в ней видно, как небольшой эпизод жизни Лифаря (маленькая глава - и целая книга) повлиял, наверное, на всю жизнь Спесивцевой. Заодно наконец посмотрела фильм "Мания Жизели", с хореографией Панфилова, откуда родом, кстати, любимый и единственный "Ноктюрн" Десятникова (вообще хорошо, что в номере нашего театра эта музыка переосмыслена очень позитивно, потому что в фильме этот ноктюрн - это тема сумасшествия).
Очень здорово, что у Пастори тема отношений между различными мужчинами, которая обычно возникает в любой книге, где фигурирует Дягилев, исчерпывает себя уже к концу первых десяти страниц, а дальше начинаются увлекательные истории про театр и организацию жизни в нём. Например, про то, как Лифарь поставил сам для себя патриотический балет для вечера, посвящённого какой-то годовщине присоединения к Франции каких-то там территорий, где должен был выступать на фоне развалин и шахт в каске с фонарём. Внезапно кто-то решил, что декорации не годятся, и заменил их на праздничные пальмы, но зачем же предупреждать об этом хореографа-исполнителя? Естественно, Лифарь появился на сцене в костюме шахтёра, увидел пальмы и отказался выступать, при этом заявив публике, что ему не дали возможности показать свой балет. Все были в шоке, потому что в зале находился президент Франции Лебрен. Когда Лифарь в страхе явился к нему на ковёр, президент, однако, сказал, что концерт был крайне скучным, за исключением одного номера - того, который показал Лифарь :)
Ещё я очень люблю эпизод про то, как Лифарь сделал переложение балета Мясина для труппы русского балета. Во-первых, он его переименовал. Во-вторых, по словам одной из исполнительниц, "там, где Мясин просил выходить справа, Лифарь заставлял нас проходить слева". Знакомо и печально :( И этот принцип "новой метлы" повторяется не раз: позже, когда балет Парижской Оперы возглавляет Нуреев, что он делает? Он пытается переименовать залы театра, чтобы дух Лифаря исчез из этого здания! Надоело...
Короче, это забавная книжка. И теперь самый интересный вопрос: а где её можно почитать? Даже не знаю. Может быть, её будут продавать в театральном киоске за какие-нибудь огромные деньги. А иначе... Не знаю, Гарафолу как-то предлагали в пару книжных магазинов Перми, но там никто не заинтересовался. Даже жаль. Хотелось бы, чтобы с этой книжкой случилось как-то иначе, но ничто не предвещает. Пока что её (надеюсь) дарят гостям и выдают авторские экземпляры под роспись. Peccato, peccato.
Это было правильно и форматно, но у меня создалось впечатление, что после этой презентации не многие решили для себя найти и прочитать книгу Пастори, или хотя бы просто поняли, что читать её стоит. Поэтому я как человек, который в материале, хочу немножко рассказать про эту книгу - и даже не потому, что это по сути единственное за последний год материальное свидетельство моего существования (штаб Дягилевского фестиваля в гостинице с альтистами, стучащими в дверь в полвторого ночи, не в счёт), а просто она умная, нескучная, и её увлекательно читать.
Вот оригинальная обложка:
А вот обложка серии:
Собственно, серия
Это та серия "Книжного мира", где в 2007 г. вышла 1-я часть монографии Олега Романовича Левенкова "Джордж Баланчин", в 2009 г. - наш с ним перевод книги Линн Гарафола "Русский балет Дягилева" (кирпич соответствующего цвета и размера, который я почти безуспешно пыталась предложить магазинам в Питере), потом в 2012 г. книга Елизаветы Яковлевны Суриц про Леонида Мясина, теперь вот наш дорогой Пастори, а в 2014 г. выйдет 2-я часть монографии Олега Романовича (надеюсь, это утверждение подействует магически, а то она всё не выходит и не выходит).
Процесс и результат
Я очень рада, что мне дали целиком переводить Пастори, это более незабываемый опыт, чем переводить отдельные главы, и теоретически обещает единство стиля (практически единство и читабельность стиля обеспечивали дивный корректор Альмира Георгиевна Зебзеева и научный редактор - уже упомянутый Олег Романович). За некоторые штуки приходилось бороться. Например, книга очень географична. Она начинается в Венеции, и там встречаются итальянские словечки, типа reparto greci на кладбище Сан-Микеле. А когда в сороковые годы нависает немецкая оккупация, появляются словечки немецкие. Особенно это заметно в примечаниях. Мне кажется, очень важно, когда в тексте звучат непереведённые иностранные слова, намеренно вставленные автором: как будто ты прогуливаешься по этой стране и слышишь обрывки разговоров людей на улицах.
В русской вёрстке (хотя сохранены все оригинальные фотографии, примечания и даже, похоже, шрифт; а бумага просто превосходная!!!) книга выглядит довольно тонкой, так что вряд ли она заслужит мне индульгенцию научного руководителя, - с виду трудно поверить, что над этим переводом можно сидеть полгода :( Однако можно!!
И это тоже интересный опыт организации времени: на практике за день, когда нет другой работы, получалось перевести не больше 5 страниц. Теоретически кажется, что сядешь и переведёшь столько, сколько просидишь. Ничего подобного: либо через какое-то время начинаешь сидеть и тупить, потому что слова не складываются, и к вечеру всё равно получается 5 страниц, либо напереводишь вроде бы больше, но стоит начать с утра перечитывать - получается, что все эти "дополнительные страницы" надо переводить заново, потому что там нечитаемая муть. Потом я поменяла стратегию и поставила задачу "4 часа неотрывной работы над книгой и не важно, сколько страниц за них". Стало получаться либо 5 страниц + чувство бодрости, либо даже больше! Удача.
Лифарь
Раньше я не понимала, за что Олег Романович так не любит Сержа Лифаря. Но уже с первых страниц всё стало понятно. Во всей 500-страничной Гарафоле не было персонажа, который бы постоянно выпендривался, привирал, брался за всё сразу, страдал комплексом осьминога, неприкрыто считал себя гением (и притом единственным) и делал прочие разные вещи, которые раздражают людей. Например, в одном из эпизодов Лифарь не только придирался к темпу, но и потребовал, чтобы дирижёр добавил в партитуру Бетховена (!) дополнительный аккорд! - видите ли, ему так было нужно для хореографии.
- Тут так написано. Это очень известное и знаменитое произведение, - объяснял ему маэстро.
- Я тоже очень известен! - парировал Лифарь.
Меня этот эпизод выбесил даже по книжке. Можно представить, как порадовались музыканты в том оркестре.
Другой забавный эпизод - про то, как Лифарь пришёл в Парижскую Оперу. Сам Лифарь писал, что директор Опера поручил ему создать хореографию для некоего балета, при этом Лифарь всячески отказывался и советовал обратиться то к Стаатсу, то к Нижинской, то к Баланчину, и только потому, что Баланчин вдруг заболел, Лифарю пришлось его заменить. При этом Баланчин утверждает, что постановку изначально поручили ему - но так как он действительно заболел, работать пришлось "удалённо": пока он лежал в постели и страдал пневмонией, исполнители приходили к нему за инструкциями. Стоило ему уехать в санаторий, как Лифарь занял его место в Опере, да так круто занял, что когда Баланчин приехал и пытался попасть в театр, его даже на служебном входе не пустили. Обижать Баланчина, конечно, нехорошо. Хотя прочитав, как любезный Баланчин отозвался о музыке Маркевича, начинаешь думать, что он, пожалуй, иногда заслуживал такого обращения...
Ну или другие выходки: я всерьёз не понимаю, как Лифарь мог коллекционировать картины и прочие недешёвые предметы искусства, когда его брат с сестрой чуть ли не пешком добирались из России до Парижа и потом жили до конца своих дней в бедноте. Почему он не присутствовал на похоронах брата Леонида, который половину жизни на него работал. Или типичный случай: когда ему взбрело в голову перевезти прах Нижинского в Париж, он всё это замечательно организовал, только почему-то не встретил груз на вокзале, так что все возникшие затруднения пришлось улаживать не ему, а сопровождавшей гроб из Лондона Маргарет Пауэр. После ряда других историй о том, как Лифарь "забывал" оплатить счёт в ресторане или сделать что-то подобное, случайностью это не выглядит :) А про всю историю с немцами и коллаборационизмом даже вспоминать не хочется.
С другой стороны, судя по рассказам балерин, в театре его любили. Не зря же чья-то мама постоянно вязала и посылала ему тёплые жилеты (которые он, впрочем, не носил, потому что вечно ходил в одном старом сереньком). К концу книги я тоже сжилась с мерзкой стороной его характера. Было очень грустно переводить главу, где Лифарь наконец (с большим трудом) ушёл из Парижской Оперы, забрал свои крылья от костюма Икара и целый день печально залипал в каком-то кафе над чашкой кофе. А уж после главы "Последний акт", где Лифарь в почтенном возрасте умирает от рака кости, кажется, что ты только что потерял какого-то давно знакомого и довольно близкого человека.
Пастори молодец, он так разносторонне представил Лифаря, и все персонажи описаны очень живо. Даже наиболее нелепые, типа того уборщика или консьержа из Парижской Оперы, который единственный из всех был в театре ранним утром, когда с визитом явился Гитлер. По одной из версий, он даже не понял, кто приходил, а когда понял - его хватил удар, от которого он так и не оправился. Жалко дядьку. По другой версии, он всё сразу понял, но всё равно его жалко, потому что на него такой стресс упал, а Лифарю, оказывается, было "слишком рано вставать"!
Небольшая глава посвящена Спесивцевой - и в ней видно, как небольшой эпизод жизни Лифаря (маленькая глава - и целая книга) повлиял, наверное, на всю жизнь Спесивцевой. Заодно наконец посмотрела фильм "Мания Жизели", с хореографией Панфилова, откуда родом, кстати, любимый и единственный "Ноктюрн" Десятникова (вообще хорошо, что в номере нашего театра эта музыка переосмыслена очень позитивно, потому что в фильме этот ноктюрн - это тема сумасшествия).
Очень здорово, что у Пастори тема отношений между различными мужчинами, которая обычно возникает в любой книге, где фигурирует Дягилев, исчерпывает себя уже к концу первых десяти страниц, а дальше начинаются увлекательные истории про театр и организацию жизни в нём. Например, про то, как Лифарь поставил сам для себя патриотический балет для вечера, посвящённого какой-то годовщине присоединения к Франции каких-то там территорий, где должен был выступать на фоне развалин и шахт в каске с фонарём. Внезапно кто-то решил, что декорации не годятся, и заменил их на праздничные пальмы, но зачем же предупреждать об этом хореографа-исполнителя? Естественно, Лифарь появился на сцене в костюме шахтёра, увидел пальмы и отказался выступать, при этом заявив публике, что ему не дали возможности показать свой балет. Все были в шоке, потому что в зале находился президент Франции Лебрен. Когда Лифарь в страхе явился к нему на ковёр, президент, однако, сказал, что концерт был крайне скучным, за исключением одного номера - того, который показал Лифарь :)
Ещё я очень люблю эпизод про то, как Лифарь сделал переложение балета Мясина для труппы русского балета. Во-первых, он его переименовал. Во-вторых, по словам одной из исполнительниц, "там, где Мясин просил выходить справа, Лифарь заставлял нас проходить слева". Знакомо и печально :( И этот принцип "новой метлы" повторяется не раз: позже, когда балет Парижской Оперы возглавляет Нуреев, что он делает? Он пытается переименовать залы театра, чтобы дух Лифаря исчез из этого здания! Надоело...
Короче, это забавная книжка. И теперь самый интересный вопрос: а где её можно почитать? Даже не знаю. Может быть, её будут продавать в театральном киоске за какие-нибудь огромные деньги. А иначе... Не знаю, Гарафолу как-то предлагали в пару книжных магазинов Перми, но там никто не заинтересовался. Даже жаль. Хотелось бы, чтобы с этой книжкой случилось как-то иначе, но ничто не предвещает. Пока что её (надеюсь) дарят гостям и выдают авторские экземпляры под роспись. Peccato, peccato.