Вчера были с детьми на Левитане. Ходим, слушаем, нам всё рассказывают. Вдруг в середину нашей группы врывается тётенька и задаёт тоном, который выдаёт искреннейшую заинтересованность в ответе и непредполагаемость неответа, вопрос:
- Скажите, а сколько полотен Левитана безвозвратно утеряно?
Экскурсовод, пытаясь удержать логическую нить беседы с нами:
- Простите, я не знаю.
- Утраченных! Полотен! Левитана! - сколько - не скажете?
- Простите, я не могу Вам ответить на этот вопрос.
- Но где-то! об этом? написано?
- Простите, я не владею этой статистикой.-
- А что Вы так нервничаете?! - и стремительно к следующему шедевру.
Тут же вспомнился Довлатов:
Интеллигенция наиболее придирчива и коварна.
Готовясь к туристскому вояжу, интеллигент штудирует пособия.
Какой-нибудь третьестепенный факт западает ему в душу. Момент отдаленного
родства. Курьезная выходка, реплика, случай... Малосущественная цитата... И
так далее.
На третий день работы женщина в очках спросила меня:
- Когда родился Бенкендорф?
- Году в семидесятом, - ответил я. В допущенной мною инверсии звучала
неуверенность
- А точнее? - спросила женщина.
- К сожалению, - говорю, - забыл...
Зачем, думаю, я лгу? Сказать бы честно: "А пес его знает!"... Не такая
уж великая радость - появление на свет Бенкендорфа.
- Александр Христофорович Бенкендорф, - укоризненно произнесла дама, -
родился в тысяча семьсот восемьдесят четвертом году. Причем в июне...
Я кивнул, давая понять, что нахожу это сообщение ценным.
С этой минуты она не переставала иронически улыбаться. Так, словно мое
равнодушие к Бенкендорфу говорило о полной духовной нищете...