Весенний блюз
Тому уже четыре года. Странное было время - март-апрель 2006. Вкуса в этом - с изъяном. Но что-то бродило в общей кровеносной системе, что хотелось бы запечатлеть. Это не только моё настроение тогда.
Весенний блюз
К этой мелодии готовишься каждый год, настраиваешься, боишься, что не зазвучит. Прислушиваешься к бьющим в тебе, вырывающимся слиться с наружными ритмам. Втягиваемый вместе с воздухом запах освобожденной земли будоражит ноздри, будит инстинкт. И однажды вечером или утром - вдруг - понимаешь: вот! Музыканты собрались на сейшен. Слушай. А впрочем, это тот междусобойчик, когда и ты тоже можешь подойти к инструменту и импровизировать. Жди.
Тему задаст клавишник. Он осторожно попробует черно-белые пластинки фортепиано, и солнце застучит в стекла пальцами, и по стеклу же отзовется вечерний - невидимый глазу дождь. Контрабас поведет мелодию, сделает заметными грязные потёки на стеклах от осенних - забытых уже - дождей. Вариацией отзовутся черные проталины на сбрасывающей то, что мешает дышать, ждущей отдать себя земле. Но, желая убыстрить темп, устремишься снова за клавишами, выстукивающими: «Будет, будет, будет…». А оглядывающийся, осваивающий пространство вокруг себя саксофон вздохнет: «Бу-у-дет? Что-нибудь необыкновенное?» И вздохи-мольбы его срезонируют с порывами весеннего - и ни в какое другое время года не бывает такого - ветра. Освоившись, он поведет тебя в те уголки, о которых ты забыл, где никогда не был или сказал себе, что никогда туда не будешь заглядывать.
Ударник задаст ритм - заплачет по реке дождь, люди закроются ладошками зонтов. А ты побежишь, шагами и биением сердца развивая его, по бесконечной набережной, но никак не будешь в этот ритм попадать, потому что в его рисунок будут вплетаться узоры чугунных оград мостов, мелькание спиц несвоевременного велосипедного колеса, замысловатые виньетки, образуемые вдруг осознавшими под лучами уже согревающего солнца, что такое стыд, голыми ветвями деревьев. Запыхавшись, остановишься прислушаться к сбившемуся дыханию и снова услышишь соло ударника: бы-ло-бы-ло-бы…было бы! Но тут за тебя вступится скрипка, и они с саксофоном не будут соревноваться, а станут прокладывать тебе дорогу в сгустившемся весеннем сумраке. Столько весенней протяжной грусти зазвучит в этом диалоге, что, поддавшись мелодии, как дудочке крысолова, слившись или даже растворившись в ней, ты вдруг почувствуешь, как вокруг и внутри тебя много пространства, свободного для музыки и любви. И опять соло ударника. Под его палочками зазвучали сейчас мелькающие за окном троллейбуса огни фонарей, их отсветы на поверхности реки, светящиеся окна домов и рекламные щиты.
Тема с вариациями. Подхвати ее. Подойди к фортепьяно, и пусть тремоло клавиш под твоими пальцами отзовется в трепетании на ветру тонких веток. Возьми отдыхающий, в неге поцелуев, влюбленный в музыканта саксофон, он поделится с тобой последней нотой этой любви и взнесет ее высоко, и ты поднимешь взгляд в - только весной, а больше ни в какое другое время - небо, а потом перекинет осторожно контрабасисту. И она, эта нота-любовь, задрожит от холода в непрогретом весеннем воздухе, а ты почувствуешь этот озноб и вспомнишь, на что он похож… Так уже было. Много лет назад. Много лет подряд было. Бы-ло-бы-ло-бы-ло-бу-дет-бу-дет-бу-дет. Будет!
Весенний блюз
К этой мелодии готовишься каждый год, настраиваешься, боишься, что не зазвучит. Прислушиваешься к бьющим в тебе, вырывающимся слиться с наружными ритмам. Втягиваемый вместе с воздухом запах освобожденной земли будоражит ноздри, будит инстинкт. И однажды вечером или утром - вдруг - понимаешь: вот! Музыканты собрались на сейшен. Слушай. А впрочем, это тот междусобойчик, когда и ты тоже можешь подойти к инструменту и импровизировать. Жди.
Тему задаст клавишник. Он осторожно попробует черно-белые пластинки фортепиано, и солнце застучит в стекла пальцами, и по стеклу же отзовется вечерний - невидимый глазу дождь. Контрабас поведет мелодию, сделает заметными грязные потёки на стеклах от осенних - забытых уже - дождей. Вариацией отзовутся черные проталины на сбрасывающей то, что мешает дышать, ждущей отдать себя земле. Но, желая убыстрить темп, устремишься снова за клавишами, выстукивающими: «Будет, будет, будет…». А оглядывающийся, осваивающий пространство вокруг себя саксофон вздохнет: «Бу-у-дет? Что-нибудь необыкновенное?» И вздохи-мольбы его срезонируют с порывами весеннего - и ни в какое другое время года не бывает такого - ветра. Освоившись, он поведет тебя в те уголки, о которых ты забыл, где никогда не был или сказал себе, что никогда туда не будешь заглядывать.
Ударник задаст ритм - заплачет по реке дождь, люди закроются ладошками зонтов. А ты побежишь, шагами и биением сердца развивая его, по бесконечной набережной, но никак не будешь в этот ритм попадать, потому что в его рисунок будут вплетаться узоры чугунных оград мостов, мелькание спиц несвоевременного велосипедного колеса, замысловатые виньетки, образуемые вдруг осознавшими под лучами уже согревающего солнца, что такое стыд, голыми ветвями деревьев. Запыхавшись, остановишься прислушаться к сбившемуся дыханию и снова услышишь соло ударника: бы-ло-бы-ло-бы…было бы! Но тут за тебя вступится скрипка, и они с саксофоном не будут соревноваться, а станут прокладывать тебе дорогу в сгустившемся весеннем сумраке. Столько весенней протяжной грусти зазвучит в этом диалоге, что, поддавшись мелодии, как дудочке крысолова, слившись или даже растворившись в ней, ты вдруг почувствуешь, как вокруг и внутри тебя много пространства, свободного для музыки и любви. И опять соло ударника. Под его палочками зазвучали сейчас мелькающие за окном троллейбуса огни фонарей, их отсветы на поверхности реки, светящиеся окна домов и рекламные щиты.
Тема с вариациями. Подхвати ее. Подойди к фортепьяно, и пусть тремоло клавиш под твоими пальцами отзовется в трепетании на ветру тонких веток. Возьми отдыхающий, в неге поцелуев, влюбленный в музыканта саксофон, он поделится с тобой последней нотой этой любви и взнесет ее высоко, и ты поднимешь взгляд в - только весной, а больше ни в какое другое время - небо, а потом перекинет осторожно контрабасисту. И она, эта нота-любовь, задрожит от холода в непрогретом весеннем воздухе, а ты почувствуешь этот озноб и вспомнишь, на что он похож… Так уже было. Много лет назад. Много лет подряд было. Бы-ло-бы-ло-бы-ло-бу-дет-бу-дет-бу-дет. Будет!