[книжка] В.Емельянов. Гильгамеш
Сначала запись называлась "гоноритотоксикоз (2) первый пример в Текстосфере", но тематика сильно расширилась.
***
Процент пугалков (примтол.) в достаточно больших приматоценозах -- приматологический инвариант (надо бы прогладить сей важный концепт).
Некоторые из них превращаются в гегемонов (приматол.), из которых a fraction достигает мощного гоноритотоксикоза.
Хотя в приматологических Коллекциях зафиксирована двузначная нелинейная степень, понятно, что с повышением общего уровня цивилизованности (=усовершенствование ( прото) ценностной узды на пентаду) степени падают.
В этом смысле интересны архаические примеры, где всё ярче, простодушней.
***
Первый из зафиксированных в Текстосфере пугалков с мощным гоноритотоксикозом -- вот он, красавец:
Сделаем несколько фиксаций для накопления понимания.
Ссылаться будем на страницы книжки В.Емельянова.
Цель, как всегда, -- выявить и по-возможности понять приматологические инварианты.
***
Предварительно обратим внимание на то, что первый же литературный текст в истории Приматчества после изобретение клинописи трактует в качестве центральных темы власти и гонорита.
Конфуций и прочие дальневосточные мудрецы тоже оттрактовали в первую очередь именно эти темы.
Всё время имея в виду проблему управления наукоценозом, мы заметим, что тема власти и гонорита неизбежно должна и здесь быть Небрезгливо поставлена в центр.
Anyhow.
***
Начнём с гоноритотоксикоза -- он тут каких-то заоблачных степеней:
С.98: <Гильгамеш> "захотел не просто сравняться с богами, но встать выше богов.
Вечно быть в мире, не зная ни смерти, ни воскресения."
Коренится это желание в его главном страхе -- остаться "непогребённым, забытым и голодным".
Дело в том, что у шумеров население подземного/загробного мира питалось тем, чем его снабжали живые.
Но для такого снабжения (особенно если осуществлять его за государственный счёт) нужен был памятный знак с именем -- стела.
Это называлось "установить имя".
Для стелы же нужен был подвиг.
Понятно, что всё это насчёт кормёжки и проч., -- лажевый ассоциативный конструкт, скрывающий некий инвариант, что видно из стремления современных обитателей наукоценоза налепить своё имя на что-нибудь правдами и неправдами.
Причём тому, кто достаточно наблюдал это, очевидно, что речь не только о непосредственных бананах -- см. проницательный комментарий.
Этот инвариант с натужным стремлением увековечиться ещё нуждается в прояснении и полноценной деконструкции.
***
Итак, Гильгамешу нужны подвиги. И главный из них (главным его называет автор книжки на с.107) такой:
В горах, поросших лесом, большими шагами гулял себе некий Хумбаба.
Пришел сабж со своим слугой-рабом Энкиду (видимо, холуём (приматол.)), чтобы запастись стволами деревьев (в Междуречье лес в страшном дефиците).
Хумбаба их встретил без зла, поделился своими лучами.
За это Гильгамеш двинул ему кулаком в челюсть, а Энкиду перерезал горло.
Ну, и стволами запаслись.
А потом, контролируя из своего Шумера всю глинописную текстосферу
(тем более, что "юноши города" (1) были сильнее заражены восторготоксикозом и (2) имели очевидное преимущество перед "старцами" в деле проецирования своего восторга Гильгамешем на очередное поколение, тем более, что (3) старческой осмотрительности не с чем резонировать в мозге новеньких приматов, в отличие от восторга доминантом, для которого в мозге каждого примата есть готовые нейральные центры, хотя и сильно варьирующиеся по мощи от особи к особи),
стали изображать несчастного обманутого, ограбленного и предательски обезглавленного Хумбабу в самом неприглядном виде:
А вот Исаак Исаакович ограничился простым уничтожением портретов Гука, не пытаясь создавать наглядные пособия, параинтеллектуально впечатляющие будущие поколения низостью последнего.
Чем, в свою очередь, наглядно иллюстрируется сформулированный в начале записи тезис об исторической тенденции к росту общего уровня цивилизованности у приматов.
В любом случае тут есть инвариант: для профилактики жалоб ограбленного нужно постараться попортить ему репутацию [Upd 2016-02-19: слепить хумбабу] ещё до того, как начнёт всплывать вопрос грабежа.
***
Автор книжки находит в истории с Хумбабой начало философии.
Аргументы такие (с.65):
"<Гильгамеш> -- первый в письменной традиции человек, который не стесняется говорить о себе "я", осознаёт это "я" и пытается его осмыслить. Он словно бы открывает в себе смертность, ужасается неприглядному виду смерти и хочет защититься от ней обретением славного имени и памятной стелы. ...
Философ делает то же самое, создавая сочинение на тему "я и мир". ..."
Anyhow.
Тут мы выходим в тему мотивов интеллектуального (и прочего) творчества -- и возвращаемся к незаменимости в этом отношении гонорита.
Что, кстати, проясняет и гендерную асимметрию в наукоценозе.
Upd 2016-01-13: яканье (6) начало философии?
***
Возьмём теперь чуть шире.
На разных уровнях повторяется схема (с.22 и др.):
-- сначала в разных пищегенерирующих местах размножаются приматы, образуя разрозненные малые сообщества; в каждом, естественно, свой альфа/пугалко/гегемон, а также некое народное собрание (стайные животные любят скучиваться, так что легко складывается соответствующий m-ритуал);
-- близкие сообщества взаимодействуют и сливаются в одно большое (посёлки в города, города в союз городов ... отдельные натуральные философы в какое-нибудь общество условных рысьеглазых, экспериментальные группы в институт, институты -- опять в какую-то условную академию и т.п.);
-- естественно образуется некое собрание альф малых сообществ;
-- сначала альфа большого сообщества выбирается по очереди/жребию из альф малых сообществ;
-- рост связности большого сообщества создаёт возможность образования сплочённых банд, трансцендирующих границы малых сообществ и успешно атакующих функцию большого альфы;
-- банда стремится удержать эту функцию за своим альфой, а тот -- в силу К-стратегии размножения приматов -- за своими киндами, или хотя бы хундуями;
-- роль институируется и освящается ("стремление неуёмных энов к самообожествлению", см. цитату ниже), в пределе становится наследуемой;
(дальше возникает тема гегемон VS сын неба):
-- формализация роли (в виде конечного набора правил и процедур) уже не гарантирует (в силу бесконечной Сложности достаточно большого приматоценоза), что её займёт самый харизматичный пугалко -- а ведь он, поддерживаемый хунудями и дроидами, хочет сделать именно это;
-- с другой стороны, могучий Все защищает существующую институцию, даже если она приобретает лажевый характер;
-- решение находится в виде дуализма гегемон VS сын неба, который мы разбирали на китайском материале.
У шумеров, соответствено, диктатор-лугаль VS жрец-энси.
Надо сказать, что древние китайцы отрефлексировали этот дуализм получше.
Кстати, в актуальных наблюдениях Проекта есть забавный пример: сын неба -- новый директор этого института, который сопоставлен реальному гегемону -- Пугалку (см. там первую же фотографию).
Это обстоятельство мы как-то ещё не называли.
***
Интересно, что новый гегемон, стремясь институциализовать свою власть, создаст предпосылки для повторения цикла.
В результате, если гегемон стремится быть в единственном числе, то сынов неба может быть несколько, причём сильно разных, отражающих разные этапы большого пути приматоценоза (ср. единственный Гегемоныч VS Патриарх, Сын Неба ...).
***
В тему гегемон + младоприматы:
В шумерских городах было по два народных собрания: "юношей города" и "старцев города" (с.21).
Сабж куролесил, являясь лугалем ("большим человеком") именно "юношей города" (и, заметим, до старости не дожил).
"Старцам города" осталось тихо (о них в эпосе практически не вспоминается) утереться:
***
Такая цитата:
"... несмотря на это <т.е. концентрацию власти у политических группировок или, на строгом Небрезгливом языке Приматологии, банд --vteninn>, до самого конца месопотамской цивилизации народное собрание сдерживало неуёмных энов в их военных авантюрах и в их стремлении к самообожествлению." (с.21)
Неудивительно и не интересно, что сплочённые банды из гоноритотоксиозных пугалков с восторготоксикозными дроидами начинают доминировать в связном приматоценозе.
А интересно подумать, почему 4К лет назад народное собрание ещё что-то сдерживало,
тогда как нынешняя фитликратия выродилась в дружное махание руками ( тыц, тыц).
***
В тему лжи:
С.48: <Шумеры> "жили до графомании и до фантастики ... они очень боялись бога Уту, который мог изобличить их во лжи."
Возникает интересная темка: как различные этические системы пытались взнуздать естественное стремление приматов использовать ложь в своих бананодобытческих комбинациях.
Наверняка найдётся что-нибудь поучительное для управления современными "искателями истины", которые брешут как дышат и с хорошей наглостью вешают лашу на уши.
***
Календари
Летние Олимпийские игры наследуют культовым августовским спортивным играм в честь Гильгамеша (с.94).
О поминках на 9й день: шумеры оплакивали умерших девять дней перед их погребальными памятниками (с.94).
Пасха ("...ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду..."):
именно на шумерский месяц нисану приходится погребение Гильгамеша, -- а также разлив Евфрата и начало года.
***
Экстерналии и харизма
Из самых древних сказаний о Гильгамеше, шумерских, о его внешности известно только то, что он обладал "магическим сиянием (мелам), наводящим ужас на врага и поднимающим в бой войско" (с.96).
Однозначно пугалко (приматол.).
***
С.95:
Старовавилонский гимн мотыге как совершенному инструменту, которым можно делать массу необходимых и полезных дел:
"... мотыгой и людей хоронят//и трупы из земли выкапывают..."
Чего шумеры не знали, так это религиозных войн разных конструкций мотыг -- наподобие современных религиозных войн языков программирования.
Тут есть какая-то глубина, но не вполне понятно, какая именно.
***
На десерт:
Лилу -- это шумерское название духов, исторических предшественниц суккубов (с.89), во главе которых, как известно, Лилит -- ср. Lilith и новосибирский Кронос, команда которого представлена в консультантах другого проекта.
"Как в этой жизни всё переплелося..." (с)
***
Процент пугалков (примтол.) в достаточно больших приматоценозах -- приматологический инвариант (надо бы прогладить сей важный концепт).
Некоторые из них превращаются в гегемонов (приматол.), из которых a fraction достигает мощного гоноритотоксикоза.
Хотя в приматологических Коллекциях зафиксирована двузначная нелинейная степень, понятно, что с повышением общего уровня цивилизованности (=усовершенствование ( прото) ценностной узды на пентаду) степени падают.
В этом смысле интересны архаические примеры, где всё ярче, простодушней.
***
Первый из зафиксированных в Текстосфере пугалков с мощным гоноритотоксикозом -- вот он, красавец:
Сделаем несколько фиксаций для накопления понимания.
Ссылаться будем на страницы книжки В.Емельянова.
Цель, как всегда, -- выявить и по-возможности понять приматологические инварианты.
***
Предварительно обратим внимание на то, что первый же литературный текст в истории Приматчества после изобретение клинописи трактует в качестве центральных темы власти и гонорита.
Конфуций и прочие дальневосточные мудрецы тоже оттрактовали в первую очередь именно эти темы.
Всё время имея в виду проблему управления наукоценозом, мы заметим, что тема власти и гонорита неизбежно должна и здесь быть Небрезгливо поставлена в центр.
Anyhow.
***
Начнём с гоноритотоксикоза -- он тут каких-то заоблачных степеней:
С.98: <Гильгамеш> "захотел не просто сравняться с богами, но встать выше богов.
Вечно быть в мире, не зная ни смерти, ни воскресения."
Коренится это желание в его главном страхе -- остаться "непогребённым, забытым и голодным".
Дело в том, что у шумеров население подземного/загробного мира питалось тем, чем его снабжали живые.
Но для такого снабжения (особенно если осуществлять его за государственный счёт) нужен был памятный знак с именем -- стела.
Это называлось "установить имя".
Для стелы же нужен был подвиг.
Понятно, что всё это насчёт кормёжки и проч., -- лажевый ассоциативный конструкт, скрывающий некий инвариант, что видно из стремления современных обитателей наукоценоза налепить своё имя на что-нибудь правдами и неправдами.
Причём тому, кто достаточно наблюдал это, очевидно, что речь не только о непосредственных бананах -- см. проницательный комментарий.
Этот инвариант с натужным стремлением увековечиться ещё нуждается в прояснении и полноценной деконструкции.
***
Итак, Гильгамешу нужны подвиги. И главный из них (главным его называет автор книжки на с.107) такой:
В горах, поросших лесом, большими шагами гулял себе некий Хумбаба.
Пришел сабж со своим слугой-рабом Энкиду (видимо, холуём (приматол.)), чтобы запастись стволами деревьев (в Междуречье лес в страшном дефиците).
Хумбаба их встретил без зла, поделился своими лучами.
За это Гильгамеш двинул ему кулаком в челюсть, а Энкиду перерезал горло.
Ну, и стволами запаслись.
А потом, контролируя из своего Шумера всю глинописную текстосферу
(тем более, что "юноши города" (1) были сильнее заражены восторготоксикозом и (2) имели очевидное преимущество перед "старцами" в деле проецирования своего восторга Гильгамешем на очередное поколение, тем более, что (3) старческой осмотрительности не с чем резонировать в мозге новеньких приматов, в отличие от восторга доминантом, для которого в мозге каждого примата есть готовые нейральные центры, хотя и сильно варьирующиеся по мощи от особи к особи),
стали изображать несчастного обманутого, ограбленного и предательски обезглавленного Хумбабу в самом неприглядном виде:
А вот Исаак Исаакович ограничился простым уничтожением портретов Гука, не пытаясь создавать наглядные пособия, параинтеллектуально впечатляющие будущие поколения низостью последнего.
Чем, в свою очередь, наглядно иллюстрируется сформулированный в начале записи тезис об исторической тенденции к росту общего уровня цивилизованности у приматов.
В любом случае тут есть инвариант: для профилактики жалоб ограбленного нужно постараться попортить ему репутацию [Upd 2016-02-19: слепить хумбабу] ещё до того, как начнёт всплывать вопрос грабежа.
***
Автор книжки находит в истории с Хумбабой начало философии.
Аргументы такие (с.65):
"<Гильгамеш> -- первый в письменной традиции человек, который не стесняется говорить о себе "я", осознаёт это "я" и пытается его осмыслить. Он словно бы открывает в себе смертность, ужасается неприглядному виду смерти и хочет защититься от ней обретением славного имени и памятной стелы. ...
Философ делает то же самое, создавая сочинение на тему "я и мир". ..."
Anyhow.
Тут мы выходим в тему мотивов интеллектуального (и прочего) творчества -- и возвращаемся к незаменимости в этом отношении гонорита.
Что, кстати, проясняет и гендерную асимметрию в наукоценозе.
Upd 2016-01-13: яканье (6) начало философии?
***
Возьмём теперь чуть шире.
На разных уровнях повторяется схема (с.22 и др.):
-- сначала в разных пищегенерирующих местах размножаются приматы, образуя разрозненные малые сообщества; в каждом, естественно, свой альфа/пугалко/гегемон, а также некое народное собрание (стайные животные любят скучиваться, так что легко складывается соответствующий m-ритуал);
-- близкие сообщества взаимодействуют и сливаются в одно большое (посёлки в города, города в союз городов ... отдельные натуральные философы в какое-нибудь общество условных рысьеглазых, экспериментальные группы в институт, институты -- опять в какую-то условную академию и т.п.);
-- естественно образуется некое собрание альф малых сообществ;
-- сначала альфа большого сообщества выбирается по очереди/жребию из альф малых сообществ;
-- рост связности большого сообщества создаёт возможность образования сплочённых банд, трансцендирующих границы малых сообществ и успешно атакующих функцию большого альфы;
-- банда стремится удержать эту функцию за своим альфой, а тот -- в силу К-стратегии размножения приматов -- за своими киндами, или хотя бы хундуями;
-- роль институируется и освящается ("стремление неуёмных энов к самообожествлению", см. цитату ниже), в пределе становится наследуемой;
(дальше возникает тема гегемон VS сын неба):
-- формализация роли (в виде конечного набора правил и процедур) уже не гарантирует (в силу бесконечной Сложности достаточно большого приматоценоза), что её займёт самый харизматичный пугалко -- а ведь он, поддерживаемый хунудями и дроидами, хочет сделать именно это;
-- с другой стороны, могучий Все защищает существующую институцию, даже если она приобретает лажевый характер;
-- решение находится в виде дуализма гегемон VS сын неба, который мы разбирали на китайском материале.
У шумеров, соответствено, диктатор-лугаль VS жрец-энси.
Надо сказать, что древние китайцы отрефлексировали этот дуализм получше.
Кстати, в актуальных наблюдениях Проекта есть забавный пример: сын неба -- новый директор этого института, который сопоставлен реальному гегемону -- Пугалку (см. там первую же фотографию).
Это обстоятельство мы как-то ещё не называли.
***
Интересно, что новый гегемон, стремясь институциализовать свою власть, создаст предпосылки для повторения цикла.
В результате, если гегемон стремится быть в единственном числе, то сынов неба может быть несколько, причём сильно разных, отражающих разные этапы большого пути приматоценоза (ср. единственный Гегемоныч VS Патриарх, Сын Неба ...).
***
В тему гегемон + младоприматы:
В шумерских городах было по два народных собрания: "юношей города" и "старцев города" (с.21).
Сабж куролесил, являясь лугалем ("большим человеком") именно "юношей города" (и, заметим, до старости не дожил).
"Старцам города" осталось тихо (о них в эпосе практически не вспоминается) утереться:
***
Такая цитата:
"... несмотря на это <т.е. концентрацию власти у политических группировок или, на строгом Небрезгливом языке Приматологии, банд --vteninn>, до самого конца месопотамской цивилизации народное собрание сдерживало неуёмных энов в их военных авантюрах и в их стремлении к самообожествлению." (с.21)
Неудивительно и не интересно, что сплочённые банды из гоноритотоксиозных пугалков с восторготоксикозными дроидами начинают доминировать в связном приматоценозе.
А интересно подумать, почему 4К лет назад народное собрание ещё что-то сдерживало,
тогда как нынешняя фитликратия выродилась в дружное махание руками ( тыц, тыц).
***
В тему лжи:
С.48: <Шумеры> "жили до графомании и до фантастики ... они очень боялись бога Уту, который мог изобличить их во лжи."
Возникает интересная темка: как различные этические системы пытались взнуздать естественное стремление приматов использовать ложь в своих бананодобытческих комбинациях.
Наверняка найдётся что-нибудь поучительное для управления современными "искателями истины", которые брешут как дышат и с хорошей наглостью вешают лашу на уши.
***
Календари
Летние Олимпийские игры наследуют культовым августовским спортивным играм в честь Гильгамеша (с.94).
О поминках на 9й день: шумеры оплакивали умерших девять дней перед их погребальными памятниками (с.94).
Пасха ("...ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду..."):
именно на шумерский месяц нисану приходится погребение Гильгамеша, -- а также разлив Евфрата и начало года.
***
Экстерналии и харизма
Из самых древних сказаний о Гильгамеше, шумерских, о его внешности известно только то, что он обладал "магическим сиянием (мелам), наводящим ужас на врага и поднимающим в бой войско" (с.96).
Однозначно пугалко (приматол.).
***
С.95:
Старовавилонский гимн мотыге как совершенному инструменту, которым можно делать массу необходимых и полезных дел:
"... мотыгой и людей хоронят//и трупы из земли выкапывают..."
Чего шумеры не знали, так это религиозных войн разных конструкций мотыг -- наподобие современных религиозных войн языков программирования.
Тут есть какая-то глубина, но не вполне понятно, какая именно.
***
На десерт:
Лилу -- это шумерское название духов, исторических предшественниц суккубов (с.89), во главе которых, как известно, Лилит -- ср. Lilith и новосибирский Кронос, команда которого представлена в консультантах другого проекта.
"Как в этой жизни всё переплелося..." (с)