ДНЕВНИК ОТШЕЛЬНИКА - vol.20 продолжение
Проездив полдня в поисках новых мест, я вновь подумал о Зоне и решил вернуться к ней: не зря же с самого начала Сила привела именно к ней, а не в какое иное место. Может, зря противлюсь и своенравничаю? Роль блудного сына хороша тем, что он иначе начинает оценивать то, от чего отрекся, что оставил. Новые места очень хорошо дали почувствовать разницу между ними и Зоной. С этой позиции мой «блуд» оказался верным помощником Силы. На трассе я встретил одиноко бредущую вдоль дороги женщину. Проехав мимо, через пару сотен метров я развернулся и подъехал к ней.
Узнав, куда она направляется под вечер глядя, и выяснив, что ей надо добраться в селение, находящееся за Зоной, я предложил ей подвезти до Зоны. Женщина очень обрадовалась, так как боялась, что не сможет добраться домой засветло. По русский она говорила очень плохо, поэтому весь путь, практически, прошел в молчании, что вполне устраивало меня. Я поинтересовался, каким образом она планирует преодолеть оставшийся отрезок пути, помня, что дорога в ее селение никак не для моей малютки - как-то пытался проехать по ней, но очень скоро отказался от этой опасной затеи, едва не соскользнув в наезженную вездеходами глубокую колею. Услышав ответ, облегченно вздохнул: знакомый из Зоны подбросит на своем УАЗике. Спросила, кто я и откуда. Не желая вдаваться в подробности и особенности, ответил, что я исследователь, приехавший из Татарстана, что, в общем-то, полностью соответствовало действительности, точнее, было ее частью. Спросил ее, не слышала ли она что-либо об уральской солодке. Она явно не поняла, о чем я ее спрашиваю. Пояснил, что так называется трава, обладающая множеством лечебных свойств. Она покачала головой… Кивнув в знак приветствия охраннику на КПП головой и спросив, нет ли на территории директора, получив отрицательный ответ, покатил дальше, и вскоре остановился посреди селения, где и оставил свою пассажирку, умиленно взглянув на протянутые ею несколько монет. Спрятав деньги обратно в карман, она тепло поблагодарила меня, я же пожелал ей благополучно добраться домой. Проехав, на всякий случай, к дому директора, и убедившись, что ее нет, я решил навестить место, так покорившее меня прежде. Дробно перекатившись по деревянному мосту через реку, через метров сто остановился, и попробовал ногой травянистую почву - нормально, можно ехать. Склон не был мною полностью исследован, и этот пробел предстояло восполнить. Поднявшись на самый верх, и оставив машину на окраине леса, я направился к группе деревьев, за которыми проглядывался склон другой горы. Миновав их, с удивлением обнаружил, что стою почти на краю обрыва - внизу текла река, с двух сторон охватывающая небольшой полуостров, частью заросший деревьями и кустарником, частью - горной травой. Вытянув голову, я заглянул дальше вниз - склон скального обрыва, над которым завис, не был полностью оголен, и пестрел поздними цветами каких-то горных растений. Опасаясь свалиться, я шагнул назад и еще раз внимательно осмотрел так неожиданно открывшуюся перед моим взором, спрятавшуюся от посторонних глаз, небольшую долину. Судя по характеру растительного покрова и особенностей течения реки и ее пойм, это место мало походило на благоприятное, чтобы здесь можно было бы жить или заниматься практиками. Надо было пройти дальше, левее и вниз по склону. Миновав деревья, за которыми не мог разглядеть другую часть долины, и до конца спустившись вниз, я оказался стоящим на краю небольшого поля, сплошь покрытого бугорками - это место облюбовали кроты. Край поля выходил на берег реки, через который был перекинут, едва держащейся на проволоке, переходной дощатый мостик. Другой край моста упирался в скальный выступ, по которому круто вверх убегала едва заметная тропинка, подняться по которой не представлялось возможным без риска сильно испачкаться из-за недавно прошедшего дождя, изрядно подмочившего склон и размягчившего тонкий слой почвы на нем. Ситуация с энергетикой здесь была совершенно другая, и я решил для себя, что другой раз обязательно поднимусь наверх и узнаю, что там дальше и как. Удовлетворенный увиденным, я вернулся в селение, где еще немного поездил по его окраинам, после чего, когда уже сгустились сумерки, отправился на выезд из Зоны. Попрощавшись с охранником на КПП, и миновав шлагбаум, привычно отвесив Зоне традиционный низкий поклон, прокатив метров двадцать, я остановился: справа поднималась по склону небольшая дорога, ранее почему-то незамеченная мной. А что за деревьями может находиться еще что-то, достойное внимания, мне, почему-то, не приходило в голову, да и не представлялось, что за ними вообще что-либо есть - словно это место я проезжал с пеленой на глазах, а оно само не желало быть обнаруженным. Было довольно-таки темно, но, несмотря на это, я поспешил наверх, забыв взять фонарь, а вспомнив о нем, не захотел возвращаться, посчитав, что оставшегося света пока еще достаточно, чтобы понять, с чем имею дело. Поднявшись на вершину, как оказалось, горного хребта, я застыл на месте, широко разинув рот: с трех сторон гору, на которой я стоял, окружали горные хребты и цепи, протянувшиеся до самого горизонта. Чуть придя в себя, я начал лихорадочно вертеться на месте, пытаясь оценить, насколько это представлялось возможным при существующих условиях быстро наступающей темноты, все открывшееся великолепие этого места. Оно потрясало. С четвертой стороны дорога уходила наверх по хребту и выводила, по всей видимости, на вершину горы. Подниматься туда не было никакого смысла - в десяти шагах начиналась темнота, а в двадцати она превращалась в почти кромешную. Я постарался рассмотреть контуры колеи дороги, по которой поднялся сюда. Обнаружив ее, я стал спускаться, находясь в состоянии крайнего возбуждения от так случайно обнаруженного и увиденного - не поверни я головы направо, проехал бы мимо, так ничего и не заметив, как это было и во все прошлые разы, независимо от того, ночь это была или был ясный, солнечный день. «Скорее бы завтрашний день! Скорее бы завтрашний день!», - в такт биению учащенного пульса звучала в голове одна и та же мысль. Уже почти спустившись вниз, я заметил промелькнувшие мимо огни автомобиля. «Директриса!», - моментально предположил я, и побежал, надеясь, что автомобиль остановится на КПП. Интуиция не обманула меня: выйдя из своей машины, ко мне навстречу направлялась директор Зоны, казалось, приятно удивленная тем, что застала здесь меня, спустившегося вниз с горы в темноте. Не скрывая своего удивления, приветливо улыбаясь, она спросила, что здесь делаю ночью. Я рассказал о необычном и столь неожиданном для себя открытие. «Ты, что, так и не уезжал с тех пор?». «Уезжал, но вернулся: я уже не могу спокойно жить без этих мест. Здесь я уже несколько дней». Она внимательно посмотрела в мои глаза. То ли мне это показалось, то ли и на самом деле, в ее глазах промелькнуло нечто, похожее на чувство уважения. «Ну, как, нашел подходящее место?». «Пока нет. Но точно знаю, что вариант с трудоустройством и подселением отпадает - теряется весь смысл уединения», - и не желаю продолжать эту больную для меня тему, поделился своими впечатлениями об увиденных мною радугах. Это сообщение крайне удивило ее, так как в этих краях в это время года никаких радуг вообще не бывает. Не желая ее задерживать, я сказал о том, что хочу завтра вновь вернуться сюда, и спросил, не имеет ли она ничего против этого. «Только обязательно предупреждай охрану», - разрешила она, и мы попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи.
Проснулся я с чувством разбитого тела, вялого, ничего не желающего и крайне ленивого на подъем. Дав ему возможность немного пробудиться, я погонял по нему потоки энергии, призванные хотя бы чуть-чуть сделать его живее. Было ужасно досадно за такое свое состояние и самочувствие тогда, как на лазурном небе светило яркое солнце, зовущее поскорее отправиться к обнаруженному вчера в сумерках новому месту на вершине горы в преддверии Зоны «Z». Надо было спешить: на горизонте появились низко стелящиеся с туманной бахромой облака, цепляющиеся ими за верхушки елей и оставляющие среди них свои лоскутки. По наблюдению и опыту я уже знал, что они несут в себе дождь, а вот он мне был совершенно ни к чему. Почти что полностью свободное от них небо не могло меня обмануть: каких-то пять-десять минут, и все вокруг станет серым и унылым - достаточно какому-нибудь одному из хулиганствующих и вольно разгуливающих белесых или сине-серых сгустков влаги, до этого прятавшегося за соседней горой, вывалиться на эту ее сторону, и все. Посмотрев в зеркало на свои взъерошенные волосы и заросшее щетиной щеки и подбородок, я решил, что неплохо было бы сначала привести себя в порядок. Тем более, я вспомнил, вчера Сергей топил баньку для своих друзей и их подруг: баня-то, само собой, остыла, а вот горячая вода должна быть. Прихватив «мыльно-пыльно», я спустился вниз по склону. Оглядевшись вокруг и поняв, что облака свое серое дело все же скоро сделают, решил с помывкой повременить и, закрыв глаза, просто постоять в тишине под теплыми лучами осеннего горного солнца, наслаждаясь холодным, бодрящим, свежим воздухом. Став на привычном пригорке с нешироко расставленными в стороны ногами, я постарался полностью расслабить свое тело и ни о чем не думать, лениво провожая внутренним взором все тяжелее и тяжелее переваливающиеся оставшиеся мысли или непрошено появляющиеся новые. Опустив руки, свободно свисающие, словно плети, я расслабил плечи и мышцы шеи, дав голове чуть склониться вперед. Голова стало нехотя проясняться, и гул, до этого царивший в ней, стал постепенно сходить на нет. Дыхание стало ровным и равномерным, и из поверхностного легко и естественно, без всякого напряжения перешло в глубокое. Очень скоро я почувствовал легкость в теле и вместе с тем ощутил, как оно все более и более начинает наполняться энергией. Захотелось дышать особым образом, когда низ живота, брюшная полость и грудная клетка двигаются в такт дыханию одной плоскостью. Как-то само собой спина слегка выпрямилась, а голова чуть приподнялась - так стало удобнее. Приток энергии заметно увеличился. Тут пришло ощущение, что должен несколько сместить свое тело на пригорке, что я и сделал, переставив ноги на 20-30 сантиметров влево и развернув корпус на 5-10 градусов в ту же сторону. Вслед за этим руки сами захотели подняться на уровень пояса чуть согнутыми в локтях и приподнятыми вверх с раскрытыми вперед ладонями. Затем они еще чуть поднялись, увеличив угол между плечевыми суставами и туловищем - я стал чем-то напоминать антенну локатора. Открыв глаза, я посмотрел, на что она направлена: далеко впереди проглядывалась сужающаяся низина, окруженная с двух сторон склонами двух небольших гор. Я попытался отвернуть «радар»: сразу же возникло ощущение меньшего комфорта - вернулся в прежнее положение, вернулось и прежнее чувство полноты гармонии. Я решил больше не вмешиваться в процесс самонастройки своего тела, лучше знающего, как и что правильно делать и вместо этого погрузился во внутренние ощущения. И только сейчас внезапно осознал, что до этого совершенно не обращал внимания на то, чем живет это место, и кто здесь обитает. Наступившая внутренняя тишина и исчезнувший на время беспрестанный внутренний диалог позволили мне расслышать легкое, едва уловимое журчанье ручья, удивившего меня богатством и характером меняющихся и повторяющихся в определенном ритме и с определенной тональностью издаваемых звуков, которые, сливаясь, становились голосом, песней ручья, о чем-то таком повествующем, что мне пока, к сожалению, не было дано понять. Но пел не только ручей: пели и камни, по которым он катил свои воды, и травинки, которые он перебирал, словно струны или локоны волос. Я мог бы поклясться, что способен распознать и выделить отдельные голоса этого многоголосого хора. Тут меня отвлекли: справа сзади сверху я услышал какой-то быстро приближающейся глухой ухающий звук. Меня поразил не сам звук, а та энергия, которая толчками исходила от его источника. Открыв глаза, я увидел низко пролетающую надо мной хищную птицу: каждый взмах ее широких и сильных крыльев оставлял за собой шлейф очень мощной энергии, тонко сбалансированной и точно выверенной - ничего лишнего. Проводив ее взглядом, я попытался настроиться на прежний лад, но вместо этого почувствовал настоятельную потребность начинать двигаться строго определенным образом, не переставляя с места ног. Сначала начали свое движение руки. Поднявшись кистями до уровня груди, они вдруг замерли: я понял, что надо ждать - на дальнейшее продолжение движения не хватает энергии, надо подождать, пока само собой не наберется достаточное ее количество. В этот момент ни в коем случае нельзя вмешиваться, пытаясь продолжить движение так, как тут же готов подсказать вышедший из режима молчания беспокойный всезнайка - наш разум. Надо полностью довериться своему телу и возникающим в нем ощущениям. Очень многие совершают грубейшую ошибку, не имея сил и дисциплины проявить должное терпение как в процессе статичной медитации, так и в ее динамичных модификациях. Многих новичков смущает, что так долго, на их взгляд, ничего особенного с ними не происходит. А не и произойдет: мы все очень давно энергетические ослабленные существа. Условия же запуска саморегулирующихся, самонастраивающихся и саморазвивающихся процессов требуют определенного уровня и количества энергии. Поэтому, если кому-то кажется, что у него ничего не получается или его обманули, то он должен просто терпеливо ждать, когда его организм наконец-то пополниться должным количеством энергии, а для этого надо оставаться открытым для ее внешних источников, пассивно от них воспринимать ее или же активно с ними работать. Как только энергия пополниться до необходимого уровня, тело продолжит свое движение, и с этого момента важно будет не вмешиваться в процесс его свободного творчества - надо напрочь забыть, что у нас есть воля и разум. Подобные практики очень тяжело даются тем, в ком уже выработались, как я их называю, «обезьяньи навыки» - мастерам восточных боевых искусств и гимнастик. Их тела, разум, воля уже обучены, причем очень жестко; ими освоены шаблонные движения, в общем-то, правильные, но стандартизированные, то есть они, эти стандарты, практически, не учитывают индивидуальные особенности практикующего и его состояния. Через таких мастеров энергия не может свободно творить - она загоняется ими в уже знакомые русла привычных движений. И даже если они захотят отпустить себя, у них вряд ли что получиться: тело само сделает то, чему его обучали все эти годы. В таких случаях говорят, что обучить можно только незнающего: в наполненную чашу новый напиток не вольешь. Именно поэтому я и требую от тренирующихся у меня полностью забыть все то, чему они научены и что знают: «Когда выйдите отсюда, пожалуйста, можете все прежнее вернуть обратно, а здесь и сейчас вы должны полностью освободить себя, опустошиться, обо всем забыть», - говорю я им… Через какое-то время руки продолжили свое движение, удивляющее меня своими необычными, округлыми траекториями, плавными изгибами, неожиданными проворотами, следуя которым соответственно изгибались и сами руки во всех своих суставах, вынуждая включиться в работу и корпус тела. Мне с трудом удавалось сдерживать себя от того, чтобы не сотворить какое-нибудь привычное движение из того или иного ранее усвоенного комплекса упражнений, даже несмотря на то, что многие из них созданы мной самим, а не вычитаны из книг и не усвоены с чужих демонстраций, подсказок и слов. Вдруг надо мной пролетела ворона, издавая какие-то странные, повторяющиеся звуки, совершенно непохожие на карканье или редкое воронье пение, которое можно слышать в период брачных игр. Я мгновенно понял, что она так смеется надо мной, сообщая всем, вот, мол, честной лесной народ, посмотрите на этого заезжего чудика-клоуна, бог весть что вытворяющего. Это было так смешно и забавно, что я не выдержал и громко рассмеялся. Дальше заниматься не было смысла. Помывшись в бане с уже прекрасным настроением и самочувствием, я позавтракал и сел работать над своей книгой. Выезд же в горы пришлось отложить - облака и тучи своего добились.
Дождь моросил не переставая. Сидеть в домике не хотелось, и я выехал в горы, надеясь, что погода перемениться. Всю дорогу жалея, что не встал раньше, когда еще солнце безраздельно владело всем ярко голубым небом, я вглядывался в горизонт в поисках какого-нибудь просвета, но все было тщетно. И тогда я решил навестить вершину горы, с которой так неожиданно познакомился вчера вечером. Подъехав к знакомому КПП, я вышел к идущему ко мне навстречу охраннику. Узнав о цели моего приезда, он заботливо спросил, тепло ли я оделся. Вопрос не был праздным: дождь продолжал моросить, а ветер все крепчал. Я с сожалением вспомнил, что забыл свою шапочку в домике. Заверив его, что все в порядке, я поинтересовался о возможных ходоках на эту вершину, имея в виду диких зверей. Руслан, так звали сторожа, рассказал, что два года назад, когда на этом месте только поставили будку, каждый день в течение, примерно, полугода рядом бродил старый белый волк, выгнанный молодняком из своей стаи, став для них обузой, и облаивал, пугая, людей, сюда приходивших. Наконец, ничего не добившись, он ретировался на другую территорию, расположенную чуть ниже по склону, где я неделю назад, ничего не подозревая, спокойно бродил с фотоаппаратом. Затем, год назад, эту вершину облюбовал медведь, решивший присоединить ее к территории своих владений, чем сильно напрягал охранников и сотрудников Зоны, долженствующих время от времени посещать эту вершину. Последний раз его видели месяц назад. Руслан испытующе поглядывал на меня, не изменю ли я своих планов. Мне стало страшновато: уж лучше бы ничего не рассказывал - порой неведение много лучше знания. Но отступать было поздно, хотя очень хотелось сослаться на непогоду и, дабы не искушать судьбу, отправиться восвояси. Сгущались сумерки, и за каждым кустом начинали мерещиться то силуэт обиженного и злого на людей старого волчары, то грузная фигура медведя, ищущего, кем поужинать перед сном. Понимая, что рано или поздно мне все же придется начать борьбу со своими страхами, я решил, что начну ее прямо сейчас, а там - будь что будет… Это сейчас, когда пишу, сидя в тепле, уюте и полной безопасности, тогдашние мои страхи кажутся смешными. Но куда деваются эти «ха-ха», «хи-хи» там?.. Перекинув ремень сумки с «Никоном» через голову, отправив фотохозяйство за спину, я шагнул на тропинку, через заросли деревьев и кустов ведущую наверх по склону к вершине горы. Вскоре, выйдя на открытое пространство, я огляделся: откуда ждать опасность? Вроде бы никого нет. Впереди - подъем, а там - густые заросли: как только окажусь наверху, бежать будет бесполезно - легко догонят и задерут. Какая медитация? Какие эзотерические танцы? Какие там комплексы упражнений? Чего я, дурак, напридумывал на свою голову? Еще не поздно вернуться назад. И тут с новой силой подул ветер, толкнув меня в спину. Резко развернувшись к нему лицом и широко расставив ноги, я выбросил руки в стороны с раскрытыми навстречу ветру ладонями и, задрав подбородок, закрыл глаза, полностью открывшись для объятий своего крылатого друга. Мне стало совершенно наплевать, что происходит за моей спиной и вокруг меня. Передавшаяся энергия ветра, придала мне решимости и я, все еще где-то в глубине своей сущности продолжая бояться, развернулся и упрямо зашагал к вершине. Осознание того, что случись самое худшее, - бежать уже поздно, заставило меня оставить свой теперь уже бесполезный страх. Это чувство покинуло меня до странности легко и просто, я даже не заметил, как это произошло. Я вдруг понял, что встреча - еще не конец. Ее исход будет зависеть от меня и моих действий. Какие они будут или должны быть - не имеет значение: все проясниться в сам момент встречи. Важно лишь одно: я готов принять ее возможность, реальность как факт, а не как предположение. Я не обрел бесстрашия. Страх остался, новой волной вернувшись обратно, хотя и не таким сильным, как прежде. Просто мой страх стал контролируем. Постоянный приток адреналина не давал мне ощутить холода. Оказавшись на вершине, я почти что полностью погрузился в созерцание открывшегося панорамного вида на окружающие меня со всех сторон света горы. Я задыхался от их великолепия, и ужасно сожалел, что страх мешает мне полностью отдаться своим ощущениям, рожденным от восприятия и осознания красоты, гармонии, мощи седых старцев, каждый изгиб склонов которых хотелось и хотелось бесконечно ласкать взглядом. Мне хотелось танцевать, но я чувствовал, как тот же самый страх закрепощает мое тело, сковывает мои движения. Я не находил в себе сил избавиться от него. Будь у меня ружье, я бы смог расслабиться. Но это стало бы проигрышем битвы, бегством от вызова. И тогда пришло решение: «Я должен стать хозяином этой вершины!». Стать им я могу только одним способом, - став хозяином самого себя. Я должен победить свой страх и сделать это только одним способом: прийти на вершину с Любовью и смирением. Это долгий путь, но важно решение, и важен первый шаг - все остальное не имеет значения… Вниз я спускался с легким сердцем и с осознанием своих слабостей, с которыми, как я понял, можно справиться, и нужно это делать лучше сразу, не откладывая в долгий ящик.
(продолжение следует)