ИСПОВЕДЬ МЕССИИ - vol.14 продолжение
продолжение vol.14
С самого начала ведения своей политической деятельности я широко и публично заявлял о необходимости духовного развития, просвещения и руководства, особенно в сфере политики. На рекламных банерах мы размещали плакаты со словами «Благослови нас Бог в делах наших праведных!», «Свою Судьбу создадим сами!», «Защищай слабых, поддерживай достойных, контролируй сильных!». Мои ребята расклеивали листовки, вопрошающие и призывающие людей искать ответы: «кто ты?», «во что веришь?», «в чем смысл твоей жизни?». Понятна реакция людей светских, недоумевающих, о чем это я. Но очень странным оказалось поведение ряда представителей духовенства: меня обвинили в сектантстве, а кто-то - и в служении дьяволу (я могу предполагать, что не они сами могли быть инициаторами подобных действий и утверждений: «технологов» хватало). И это говорили те, кто совершенно не знал меня, не был знаком, никогда не видел и не общался со мной.
Некоторых, естественно, эти утверждения-обвинения-обличения напугали и оттолкнули от меня. Даже тех, кто был близок. Даже того, кого я считал своим самым близким другом и опорой. И это был человек, с которым мы часами в течение многих лет говорили и думали о том, что необходимо делать в обществе, чтобы законы духовные могли стать социальными.
Честно говоря, поведение большинства представителей духовенства сильно раздражало меня, хотя я никогда не критиковал их публично, полагая, что вряд ли этим что-либо изменю кардинально, но невольно навредить могу, да и чувствовал, что не имею на это права: они готовы сутками напролет обсуждать бездуховность, равнодушие и низкие нравы людей, но сами палец о палец не ударят, чтобы сделать что-то из того, что могло бы облегчить участь сирот, обездоленных и нуждающихся. Я уж не говорю об их собственном «облико морале». «Почему не молишься, не читаешь намаз, не ходишь в церковь или в мечеть?» - вот и все, чем они «помогают» им, считая, что тем самым наставляют на путь истинный овец заблудших. Но зато так охотно освящают дела и браки власть имущих и людей состоятельных, предпочитая закрывать глаза на их «слабости». Даже любой бандит, крестящийся в церкви или читающий намаз в мечети, для них ближе, чем тот, кто, не демонстрируя прилюдно свою веру в Бога, живет честно и исполняет все заповеди в реальности…
Особенно забеспокоились родители, чьи дети пришли ко мне. «Тебя там зомбируют!» - пугали они своих чад. «Это Антихрист явился! Не соблазнитесь им и о нем!» - утверждали и предостерегали другие. «Как он смеет чистое использовать в грязном, смешивать с ним?!» - возмущались третьи…
И этих людей я тоже понимал: обжигаясь на молоке, продолжают дуть и на холодную воду. Я уж не говорю о масштабах элементарного невежества. Что тут обижаться и на кого? Всех нас научили больше подозревать и осуждать, чем верить и понимать; больше призывать казнить, чем миловать.
А что оставалось им, когда уже не знаешь, кому верить, а кому нет, во что верить, а что может причинить тебе вред. Многие ли могут похвастать способностью самостоятельно и широко мыслить, глубоко рассуждать? Тем более когда сплошь и рядом предлагаются в виде неоспоримых и неопровержимых истин прямо противоположные друг другу, взаимоисключающие теории, идеи, свидетельства, будь то в сфере политики или духовности. И все это на фоне душевной боли, неразрешимых личных проблем, повсеместного обмана и воцарения реальной бездуховности в обществе. Хочешь не хочешь, начнешь искать врагов и свидетельства их происков. А тут появляется человек, который публично и во всеуслышание заявляет, что, мол, причины всех наших бед в нас самих. Безумец!..
В течение трех-четырех лет моей публичной деятельности единственной отдушиной для меня были мои ребята из «Созидания». Тогда я расстраивался, считая, что их так мало. Но, как это я понял позже, их было гораздо больше, чем можно было ожидать от современного общества. Не знаю, кем был я для них, но для меня они были надежной опорой тогда, когда опускались руки и накатывала волна отчаяния от осознания собственного бессилия что-либо кардинально изменить в существующем положении вещей.
Нелегко приходилось ребятам. Чего только не выслушивали они в свой адрес, в чем только их не подозревали. Никто не хотел верить в то, что они действуют бескорыстно, исключительно исходя из своих духовно-нравственных побуждений и гражданских позиций. «Он вам платит», «он вас зазомбировал», «он вас использует» - вот и все объяснения…
Мы участвовали во всем, что требовало проявления гражданской активности и взывало к чувству долга. Многие свои битвы мы проиграли, выиграв в главном - сохранили право называться Человеком, гражданином. Конечно, это не могло быть тем, что утешало бы моих ребят: им нужны были внешние победы - чего еще может желать молодость? Оглядываясь назад, я спрашиваю себя: все ли я сделал от меня зависящее, чтобы их желания и чаяния сбылись? Иногда кажется - все, а иногда - нет. Сложно судить. Сложно…
Что же касается бизнесменов, на чью помощь и отзыв я рассчитывал изначально, то тут все ясно: я бредил и жил иллюзиями. Это и объяснимо. Нет смысла кого-либо корить: жизнь превратилась в бухгалтерию. Но, черт возьми, как не хочется мириться с тем, что мы живем в мире трусости и духовной импотенции, с отсутствием веры в Высокое, без чести, без достоинства и идеалов!
Но если отбросить рефлексию и дать объективную оценку отношению бизнесменов к политике, то следует признать, что их «равноудаленность» с позиций оценки реалий современного общества, если не оправданна, то, во всяком случае, объяснима.
У бизнеса свои законы, игнорирование которых неизбежно приводит к его краху. Один из таких законов - лояльность к власти. Можно становиться в «позу», капризничать, но критикующий власть или поддерживающий критику вправе ожидать, что власть ответит репрессией. Любой бизнесмен в первую очередь - реалист. Иначе он вряд ли смог бы чего-либо добиться в этой сфере. Быть идеалистами могут позволить себе только два типа бизнесменов: сумасшедшие или уверенные в своей собственной «непотопляемости», что делает их невероятно похожими на первых. Есть и третий тип, но его трудно причислять в полной мере к категории бизнесменов.
Почему же я должен был ожидать, что соглашающийся с моей правотой бизнесмен рискнет поставить на карту свое благополучие и благополучие, что важнее всего, своего окружения? Ради кого и чего? Ради того, кто говорит о том, что он не пойдет во власть? Ради того, что не является приоритетом в жизни бизнесмена, но способно уничтожить все его приоритеты?
Понимал я и тех бизнесменов, чье равнодушие к вопросам политики объяснялось тем же, чем я жил в начале и середине 90-х: политическая жизнь страны меня интересовала так же, как и вопросы политической жизни на Марсе. У меня были совершенно иные ценностные ориентиры, иное мироощущение. Что обижаться или сердиться на то, что волк предпочитает мясо, а не овощи, не желает бегать по лесу строем и ему нет дела до жизни слонов в Индии или местном зоопарке?
Я мог понять и тех ребят, кто, симпатизируя мне или даже критикуя, оставался в стороне, до самого конца сомневаясь: «Ну не может быть такого, чтобы за твоей спиной никто не стоял! Не можешь ты сам все это делать. Шаймиев или Путин - кто из них?..». Надеюсь, теперь они уже не имеют подобных сомнений.
Единственное, кого мне трудно было понимать, так это тех бизнесменов, кто за глаза ярился моим поведением и действиями, называя их сумасбродством и чудачеством, тогда как их, на самом деле, разъедало чувство обычной «черной» зависти: «Я бы тоже хотел казаться героем своего времени, но…». Мой пример мог оказаться чем-то вроде голоса их совести. В противном случае они вряд ли бы так рефлексировали. Но я допускаю, что при взгляде со стороны моя деятельность вполне могла выглядеть так, как они ее воспринимали и характеризовали…
Была и другая отдушина, позволяющая мне «держаться на плаву»: еженедельная радиопрограмма в прямом эфире «Проект 528» и одноименный клуб по интересам, где я тренировал ребят и читал свои небольшие лекции, касающиеся духовных практик и знаний.
Ирония Судьбы: лекции по духовному развитию я читал в помещении музея В.И. Ленина (спасибо коммунистам), а занятия по духовным практикам (физико-энергетическая подготовка) проводил в танцевальном зале ночного клуба «Провокация» (спасибо владельцу и директору лучшего в городе ресторана-амфитеатра «Танго» Михаилу Горшенину): ребята смеялись, мол, очищаем энергетику. Нигде в других местах мне не разрешали проводить эти встречи: для одних я был главой секты, для других - враг «режима», от которого лучше держаться подальше, а третьи и вовсе называли меня террористом, памятуя, видимо, о проводимых несанкционированных пикетах, митингах и других публичных мероприятиях.
На радио «Настроение» в течение полутора-двухчасового общения в прямом эфире, прерываемого музыкальными паузами, мы говорили с радиослушателями обо всем, что касается человеческой жизни и деятельности. Мы анализировали ситуацию в стране, в мире, вместе пытались найти то, что могло бы сделать этот мир лучше и чище. Я ставил вопросы, и мы все вместе искали ответы на них. Созданное общими усилиями духовное пространство в эфире помогало многим что-то понять, что-то осмыслить, о чем-то узнать новом. Для многих эта программа превратилась в возможность вдохнуть глоток «свежего воздуха», получить поддержку и помощь.
Было очень много откровений. Выступая одновременно в качестве проповедника своих идей и мировоззрения, я старался не злоупотреблять своим положением ведущего и давал возможность высказываться другим. Люди общались, учились понимать друг друга, обнаруживали общность и различие своих идей, ценностей и интересов. Вначале профессиональные журналисты критиковали меня за то, что я не соблюдаю законов жанра, на которые мне было действительно глубоко наплевать. Но потом признали, что у меня свой собственный подчерк, сымитировать который невозможно.
К сожалению, программу пришлось закрыть из-за отсутствия у меня средств, позволяющих оплатить эфирное время. Я пытался убедить руководство и владельцев радиостанции, что подобные некоммерческие программы важны для воспитания общества, и вовсе не обязательно пытаться зарабатывать на них. Но, видимо, я был не слишком убедителен. Случилось это не скоро. Когда же я позже встречал участников радиопроекта, то повсеместно слышал признания, как не хватает им этого общения. Мне тоже. Но до этого момента происходило еще много всего, что требовало от меня и сил, и колоссальных финансовых затрат.
Наряду с радиопрограммой выходила и еженедельная одноименная телевизионная программа на телеканале «Эфир». Одной из основных ее задач было освещение вопросов, связанных с деятельностью организованного нами Бюро общественных расследований. Через это бюро мы получили четкое представление о том, что представляет собой борьба с коррупцией и властным беспределом. С более удручающей и угнетающей проблемой я еще не сталкивался. Мало того что эта борьба силами общественности, как нам стало ясно, практически бесперспективна, нас еще пытались использовать для решения собственных проблем различные группировки во власти да и сами простые граждане. Милиция предложила нам сотрудничество с ней на предмет работы агентами под прикрытием, где в роли этих агентов должны были выступать мои ребята-студенты. Зная, насколько это опасно, но еще более осознавая опасность использования нас втемную, я отказался от этого предложения, но не от сотрудничества в области открытой борьбы с преступностью.
Я стал понимать, что меня и моих ребят на все не хватит…
Вот и подошли мы к той части своей «Исповеди», где мне пора рассказать о том, как я «провалил» часть своей Миссии.
Еще в то время, когда только-только планировал начать свою публичную политическую деятельность, в процессе одного из медитативных размышлений я почувствовал настоятельную необходимость включить свой ноутбук и занести в него то, что внезапно открылось моему сознанию. Так «родилась» тезисно в течение получаса Комплексная Программа реформ принципов формирования государственных органов власти России, субъектов РФ и организации их деятельности. Дальше мне оставалось только осмыслить и расписать эти тезисы.
Меня в дрожь бросило, когда я осознал, насколько целостной, простой и в то же время необычной оказалась эта Программа, придумать которую сам я вряд ли бы смог. Наверняка нечто подобное испытали в свое время Архимед и Менделеев, а Пророки Будда и Мухаммед именно таким образом получали большинство своих Откровений.
Я понял, что она и есть часть моей Миссии, а может быть, и сама Миссия. Это было очевидно.
Я осознавал, что дать ей «ход» мог бы только одним способом: организовав и проведя всероссийский конституционный съезд, конгресс, на который должны были бы быть приглашены все ведущие политологи России, руководители политических партий, представители законодательных органов власти субъектов Российской Федерации и Аппарата Президента России.
В общем-то все это было бы легко осуществить: соответствующие связи и контакты у меня были, с финансовым и информационным обеспечением тоже не было проблем. Все, что оставалось, это создать орггруппу.
Важно отметить, что и сама политическая ситуация в стране способствовала и благоприятствовала проведению подобного форума. Он был востребован самим временем. Более животрепещущего вопроса не было: вопросы реформ органов власти волновали всех, вызывая самые ожесточенные споры. Все спорили, но никто не мог предложить целостного видения, способного учесть все особенности политического, социального и экономического положения страны; способного устроить как федеральный Центр, так и регионы.
Регионы не без оснований опасались поднимать этот вопрос самостоятельно, считая, что чаша весов может в любое мгновение склониться в сторону еще большего осложнения политической ситуации в стране. Любая неосторожная инициатива могла привести к нарушению пусть и зыбкого, но все же равновесия в социуме, спровоцировать процессы, способные принять необратимый разрушительный характер. Но и бездействие ничего хорошего не сулило.
Диалог между Центром и регионами велся, но всем было ясно, что он ничего кардинального в ситуации не изменит. Тактически он, диалог, был слаб, но стратегически - весьма перспективен. Ситуация же требовала конкретных и действенных тактических шагов, способных при этом нести в себе качество стратегии.
Моя задача заключалась в том, чтобы обеспечить самую широкую дискуссию по данному вопросу, наладить многоуровневый диалог и презентовать свою Программу.
Но я умудрился все испортить…
Все началось с интервью, данного мною одному тележурналисту по вопросу, связанному с временным задержанием телемагната Владимира Гусинского.
После интервью мы договорились о встрече, и за ланчем я более подробно рассказал журналисту А. Н. о своих намерениях и планах.
Я совершенно не ориентировался в информационной среде г. Москвы, и поэтому его предложение познакомить меня с председателем Союза журналистов России XYZ оказалось как нельзя более кстати.
XYZ внимательно выслушал меня, выказал крайнюю заинтересованность и предложил сформировать ядро рабочей группы из числа ведущих юристов-конституционалистов России, чей авторитет всемирно признан. Было решено пригласить А, Б и В на совместную с моим участием встречу.
Мы познакомились, обнаружили общность интересов и приняли решение провести первый общероссийский конституционный конгресс «Конституционное обустройство России».
На первом этапе планировалось осуществить полный анализ всех конституций субъектов Российской Федерации на предмет выявления их отличий от Конституции РФ. Это не входило в мои планы, но я вынужден был согласиться с подобным подходом к решению вопроса ввиду его логичности и авторитетности его заявителей. Единственное, чего я опасался, так это того, что материалы данного анализа приведут к ещё большей эскалации процессов принудительного приведения в соответствие региональных законов федеральным. Так оно, кстати, впоследствии и оказалось.
На втором этапе предполагалось предложить вниманию специалистов и широкой общественности более развернутый анализ Основного Закона России, проекты Новой Конституции России и модельной конституции для субъектов РФ. О моем же проекте не было сказано ни слова. Я спросил, почему. XYZ очень мягко и вежливо пояснил мне, что, во-первых, я - не юрист, меня никто не знает, сам мой проект весьма спорен, вряд ли серьезен, и мою «выдающуюся» роль во всем этом процессе он видит исключительно в качестве спонсора. «Мы все зрелые люди, будь объективен».
Вслед за первым потрясением настигло и второе: «Ребятам нужно заплатить».
«Как? Ведь мы же говорили о Долге перед страной, о бескорыстности!..» - не мог я поверить своим ушам.
«Ребята очень заняты, у них куча проектов и планов, спланированных на год вперед. Просто так они ничего делать не будут. С какой стати они должны за бесплатно ломать свои графики? Заплатить им - вопрос порядочности перед ними. Это большая удача, что они согласились работать в этом проекте. Для тебя это честь, что они готовы стать рядом с тобой. Перед ними Березовский открывал калитку на «зеленую» лужайку, предлагая бешеные деньги, а они отказались сотрудничать с ним. А потом, ты представляешь, какой объем работы предстоит, сколько специалистов надо подключить, отрывая их от основной работы? Им же сутки напролет придется сидеть со всем этим»…
Что мне оставалось делать, когда я был поставлен перед дилеммой: или я плачу, и тогда проект состоится, или отказываюсь, но тогда и проекту…?
За сутки я должен был все обдумать и сказать о своем решении.
Как бизнесмен, я понимал: для этих людей, как и для любого специалиста их уровня, деньги - «технический» вопрос. Это никак не связано с порядочностью или непорядочностью. Здесь, скорее всего, уместнее было бы говорить о моей порядочности: труд ученых должен оплачиваться, если мы не хотим, чтобы они вымерли или уехали за границу. Конечно, было крайне неприятно осознавать, как все изменилось в людях. «Но ведь времена такие», - говорил я себя, пытаясь хоть как-то утешиться и успокоиться.
Намного болезненнее я воспринял отношение к моему собственному проекту, Программе и к тому, что во всем этом мне отводилась роль всего лишь «денежного мешка».
Конечно, они - «крутые» парни, маститые ученые-юристы, я же рядом с ними - «никто». Это объективно, и обижаться за высказанную правду было бы глупо. Может, я действительно заблуждаюсь и возомнил о себе невесть что? Может, стоит умерить свою гордыню и признать, что вопросами Закона должны заниматься профессионалы? У них - знания, у них - опыт, у них - известность, тогда как у меня - ничего. Все же, что есть у меня, это мои озарения, говорить о которых людям - только рассмешить их и дать повод усомниться в моем душевном и умственном здоровье.
Я вынужден был признать, что даже если мне удастся организовать конгресс самостоятельно, то, во-первых - кто отзовется на приглашение никому неизвестного молодого человека? Во-вторых - кто всерьез воспримет его частное видение: ученые, как известно, народ консервативный. Получалось, что бы я ни предпринял самостоятельно, все изначально было обречено на провал.
Конечно, можно было бы организовать конгресс и провести его совместно с Аппаратом Президента России. Но это привело бы к результатам прямо противоположным тем, к которым я стремился. Вместо реформации принципов демократии и вывода их на качественно новый уровень конгресс мог привести к мгновенному утверждению и принятию принципов авторитаризма. Что так оно и будет, я не сомневался.
Не вызывало сомнений и то, чем бы все закончилось, осуществи я проект совместно с Государственным Советом Татарстана: противостояние между республикой и Центром еще более ожесточилось бы, были бы приняты репрессивные меры по отношению к республиканской власти, ни о каком диалоге и его конструктивности уже не могло бы быть и речи. Об этой «маленькой битве» так никто и не узнал бы - информационная блокада была бы обеспечена. Но и без всего этого было ясно, что предлагаемое властями Татарстана видение конституционного обустройства России не могло быть тем, в чем Россия действительно нуждалась. К тому же республика неизбежно оказалась бы в одиночестве и изоляции: ее могли бы еще поддержать несколько сильных регионов, что тоже весьма спорно, остальные же, коих большинство, выступили бы однозначно против, дойди дело до референдума.
Было совершенно очевидно, что только силами гражданского общества можно было бы как-то найти выход из создавшегося сложного положения. Федеральный Центр, Президент России крайне нуждались в новом видении того, как должна формироваться и осуществляться государственная власть, способная сплотить, укрепить и развить страну. Не обладая собственным видением и верой в правильность своих первых шагов, они, тем не менее, не могли принять помощь регионов, чьи губернаторы практически полностью дискредитировали своими реальными действиями то, к чему публично призывали и провозглашали как истину и ценность. Их, по большому счету, не интересовала ни сила России, ни ее единство, ни она сама. Скорее они были заинтересованы в обратном. Их даже не особо интересовало развитие и собственного региона. Князья и ханы - так их называли, таковыми себя считали и они сами. С такими людьми было не о чем и незачем говорить. С кем же говорить?..
Что из себя представляло гражданское общество России конца 90-х - начала 2000-го? Сколько людей, столько и видений. Кого слушать?..
Сложное было положение, что и говорить…
Был ли выход? Был.
Решение лежало на поверхности.
Чувствуя угрозу собственному положению, губернаторы готовы были идти на все, что могло бы помочь им остаться у власти. Под их влиянием и контролем находились и исполнительные органы власти, и законодательные. Сильны были позиции и в Государственной думе, и в Совете Федерации.
Позиции администрации Путина, в которой к тому же не было единства, были тогда еще достаточны слабы и неустойчивы для того, чтобы можно было открыто и полностью игнорировать вышеназванные силы.
Нужна была третья сторона. Посредником могла выступить только общественная сила, а арбитром - все общество.
Нужна была инициатива.
Изначально я планировал, используя все свои связи и возможности, встретиться со всеми представителями губернаторов и законодательных органов власти субъектов Федерации, провести с ними предварительные переговоры и только после этого, заручившись их поддержкой и согласием, обратиться к администрации Президента России, пригласив их на конгресс с тем, чтобы после форума создать совместную общественную рабочую комиссию, которая и должна была бы проработать все вопросы, связанные с конституционным обустройством России. Противостояние должно было смениться сотрудничеством.
Во время этих встреч я должен был с каждым из этих представителей обсудить свое видение, предлагая взять его за основу разрабатываемых проектов конституций. Мой проект предлагал в равной мере использовать и принципы демократии (без которой у России нет Будущего), и принципы авторитаризма (без которого управлять Россией практически невозможно); и принципы централизации власти, и принципы поуровневого делегирования полномочий. Принуждение через убеждение. Приятие через осознание. Свобода через ответственность.
Почему же я не осуществил этот свой план?
Он требовал времени. Очень много времени. А его, как мне тогда казалось, ни у меня, ни у страны попросту нет. Это и было моим величайшим заблуждением и величайшей ошибкой…
Я согласился с предложением XYZ.
Действительно, все члены команд работали дни и ночи напролет. Мне же ничего не оставалось, кроме как время от времени заглядывать в штаб на N-ом бульваре, чтобы выкурить там пару-тройку сигарет.
(продолжение следует)