Впечатления богомольца от посещения Братского кладбища и служения там панихиды, 15 мая 1916 года
Рассказ священника Д. И. Ромашкова о посещении им Московского Братского кладбища.
Неизгладимыми чертами запечатлеется в сердцах всех присутствовавших на Братском кладбище лиц день 15 мая текущего года, когда, по инициативе хоругвеносцев трех Московских церквей: св. Василия Кесарийского, на Тверской-Ямской, св. Георгия, в Грузинах, и св. Ермолая, на Садовой, устроен был туда торжественный крестный ход, с целью молитвенного поминовения православных воинов и всех, за веру, царя и отечество живот свой положивших на поле брани в последнюю великую войну, умерших от ран в московских лазаретах и там, на Братском военном кладбище, погребенных телами своими. Конечно, Братское кладбище для павших воинов и для сестер милосердия, помогавших в уходе за больными и ранеными воинами, как молодое и сравнительно с другими непродолжительное время существующее кладбище, уже видело за это самое время в стенах своих не мало разного рода торжеств и народных собраний как при погребении в приготовленные могилы умерших лиц, причастных к войне, так и при других случаях, как, напр., при закладке будущего храма-памятника во имя Преображения Господня на средства А. М. и М. В. Катковых в память погибших на войне их двух сыновей, совершенной 6 августа прошлого года, и как напр., в первый день Пасхи, 10 апреля настоящего года, когда пасхальная утреня совершена была на открытом месте в присутствии тысячной толпы молящихся.
Но то, что было 15 мая текущего года, не поддается описанию. Повторяем: неизгладимыми чертами врезалась в наш ум и сердце совершенная там панихида по родным и дорогим для всех нас, русских православных людей, воинам и сестрам милосердия. Такое же впечатление, думаем, вынесли с этого духовного торжества и все остальные лица, присутствовавшие там или в качестве случайных посетителей кладбища, или же в качестве специальных паломников-богомольцев, прибывших туда вместе с крестным ходом.
Прежде чем приступить к описанию этого редкого и незабвенного в летописях московской церкви торжества, считаем своим нравственным долгом воздать здесь справедливую и должную дань благодарности инициаторам его, г.г. хоругвеносцам трех вышеозначенных московских церквей, которые, как простые русские люди, искренно и горячо преданные сыны своей духовной матери - право славной Церкви Христовой, возымели в сердце своем благую мысль и твердое намерение совершить такое паломничество к родным и дорогим могилкам наших воинов, для того, чтобы помолиться за них на месте их вечного упокоения, при участии многих священнослужителей церковных, в присутствии родственников почивших и других, сочувствующих их горю, лиц, для того, чтобы, как говорил представитель хоругвеносцев, почетный член их и гласный думы, И. Г. Волков, поплакать и поскорбеть над прахом погребенных в этих могилках защитников Церкви и отечества. Да, г.г. хоругвеносцы своим истинно-христианским поступком, выразившимся так глубоко и живо с внутренней стороны и так просто и ясно с внешней, в осуществлении на деле их горячей мечты и искреннего желания-помолиться и поклониться праху почивших воинов, вкупе с духовенством и прочими мирянами, указывают всем нам на отношение наше к этим самым воинам, пожертвовавшим за нас, для нашего земного блага и счастья, самою своею жизнью и положившим за нашу родину душу свою на поле брани со врагом! Конечно, мы - москвичи дождемся того дня, когда будет совершен на московское городское Братское кладбище - этот всероссийский памятник войны, какую переживает теперь вся Россия, вместе с её верными союзницами, - когда на это самое кладбище, по инициативе хоругвеносцев уже не одних только, упомянутых нами, трех церквей, а по инициативе хоругвеносцев всех московских соборов и церквей, будет совершен великий крестный ход и великое паломничество народное, из стен седого священного Московского Кремля.
Но и до тех пор, пока это - верим и надеемся - будет через некоторое более или менее продолжительное время, не зарастет к нему - Братскому военному кладбищу - народная тропа. Туда будут ходить и ездить все время люди разных званий и состояний, разных возрастов и положений в обществе. Туда будут отправляться не ради только прогулки и времяпровождения в хороший летний день, как это замечается иногда на других московских кладбищах, не ради простого любопытства и интереса, хотя бы весьма ценного в историческом отношении, тесно связаннаго с Братским кладбищем, как памятником великой, переживаемой нами в настоящее время, войны. Нет, туда будут отправляться больше всего для молитвы и для переживаний внутренне-сердечных, для поднятия и возвышения религиозно-нравственного настроения, для пробуждения в себе духа покаяния и для опознания тщетности и суетности всего земного и скоропреходящего!
Два раза мне пришлось уже посетить это знаменательное кладбище: в прошлом году в один из будничных летних дней, вечером, когда было полное уединение и тишина, когда редко можно было встретить там кого-либо из родственников почивших сном смерти воинов русских и других посетителей кладбища, и в нынешнем году, в день устроения хоругвеносцами духовного торжества, 15 мая, утром, при многочисленном стечении народном. Почти год уже протек между этими сроками моего посещения Братского кладбища. Последнее за это время успело разрастись значительно в своем объеме; насельников его, почивающих в могилах телами своими, тех или иных воинов прибавилось гораздо больше, нежели было их в прошлом году. Правда, и теперь еще стоят могилки одинокие и неукрашенные ничем, кроме маленького белого креста, как бы заброшенные совсем и похожие на грядки земли с растущими на них овощами и плодами. Но это, конечно, временное явление. Все могилы впоследствии примут иной, более лучший и более привлекательный, вид, нежели как это видим теперь. Да и самое Братское кладбище, в зависимости от войны, от размеров ее в будущем и от совершенного окончания ее, получит, без сомнения, иную картину, когда будет красоваться там замечательный по архитектуре храм Божий и рядом с ним музей, как памятник войны, в который будут собраны важнейшие коллекции, относящиеся до ней, начиная с венков намогильных и кончая другими священными реликвиями.
Но и в настоящее время, мы должны сказать, Братское кладбище, в неустроенном еще виде своем, как начинающийся и распускающийся цветок, имеет своего рода духовную и вещественную прелесть и красоту. Эта двоякая прелесть его, я думаю, должна подействовать на всякого человека, у кого еще не очерствело сердце от грубых пороков, и кто имеет еще чувства, способные воспринимать и усваивать себе те или иные явления из окружающей нас жизни. В ожидании крестного хода я долго бродил по аллеям и дорожкам этого дорогого для всех нас кладбища, обозревая его достопримечательности. Перенесемся мыслями и чувствами своими туда же и все мы, любящие родину свою русские православные люди, в особенности же участники торжества 15 мая 1916 года.
Вот, в центре его, расположена временная пока часовня, приютившаяся, по-видимому, в простом незатейливой архитектуры домике или, лучше сказать, летней дачке, с широкой лестницей, ведущей на веранду, на которой посредине ее находится дверь в самый дом-часовню. Взойдем теперь в эту часовню и посмотрим, что там находится внутри ее. Как раз против входной двери, на срединном месте, стоит живописного письма Распятие - дар Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, принимающей такое живое и усердное участие в устроении всего Братского кладбища. Перед ним находится панихидный столик с возженными свечами, а перед столиком разостлан чудный работы ковер - тоже дар благочестивых и усердствующих православных христиан в пользу кладбища. По стенам часовни справа и слева висят, а также на веранде ее лежат на полу различные венки: серебряные, металлические, фарфоровые и др., которые некогда лежали на гробах и могилах погребенных здесь мучеников долга - воинов и других лиц, погибших в эту войну, а затем перенесены были сюда для защищения их от непогоды и постоянного хранения в память и назидание потомства. На некоторых венках, застеклованных в футлярах, находятся фотографические карточки погибших героев, с трогательными надписями на лентах, свидетельствующими о любви и признательности к ним родных, товарищей, друзей и знакомых. И каких только надписей не существует на них! Вот, напр., какую надпись, особенно тронувшую наше сердце, мы нашли на одном из таких бесчисленных и разнообразных венков: „прохожий, помолись за меня!“ Видно, душа почившего героя нуждается в молитве за нее перед Богом, Богом живых и мертвых, когда любящая рука начертала такую надпись на венке, как последней дани любви к нему здесь на земле. И как же не помолиться в таком случае за этого героя? Душа невольно как-то чувствует потребность излить перед Искупителем Господом скорбные молитвы за всех этих воинов, являющихся своего рода искупительными жертвами нашими на войне. Колена невольно как-то сгибаются сами собою и так хочется долго-долго постоять в молитвенном настроении в этом тихом и уютном уголке Братского кладбища. Вообще, не ушел бы отсюда, а пребывал бы постоянно в безмолвии и размышлении относительно часа смертного и относительно будущей загробной судьбы своей. Так все к этому располагает душу и тело молящегося паломника в часовне.
Но выйдем из нее наружу, на самое кладбище, и посмотрим на эти многочисленные ряды могилок, в виде правильных прямоугольников, расположенных по всему кладбищу. Среди них, этих могилок, есть особенно разукрашенные хвойником и цветами, с лежащими на них еще венками. Это могилы, недавно образовавшиеся от только что схороненных в них покойников. Это могилы более или менее знатных лиц: командующих армиями, командиров полков, офицеров, прапорщиков и т. п. Из них особенно выделяется могила недавно скончавшегося в Москве бывшего командующего войсками Московского военного округа и в последнее время состоявшего командующим одной из наших армий, сражающихся против врагов, генерал-от-кавалерии Павла Адамовича Плеве. Этот герой-воин, от продолжительных и тяжких трудов военной службы заболевший сильной нервной болезнью на фронте и в силу этого самого вынужденный покинуть пост командующего армией, приехал сюда в Москву для лечения и здесь, через некоторое время, скончался в звании православного христианина, успев перед смертью своей присоединиться к православной Церкви Христовой. На Братском военном кладбище могила его с лежащими в ней бренными телесными останками как бы возглавила собою прочие могилы воинов, знатных и простых. Поистине, он как бы остался еще командующим над рядами воинов, но воинов уже не живых, а мертвых!
Недалеко от могилы Плеве, в противоположной стороне от нее, находится могила сестры милосердия 1-го Сибирского передового отряда Всероссийского союза городов, Ольги Иннокентьевны Шишмаревой, убитой на передовых позициях в прошлом году. Могила этой жертвы войны как-то особенно выделяется из среды других могил, находящихся на Братском кладбище. Во-первых, вся она утопает в зелени, окруженная маленькими деревцами и кустарниками, составляющими ее живую изгородь; а во-вторых, она до сих пор украшена венками и цветами. Среди венков выделяется: лавровый крест с белыми живыми цветами от Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, от Всероссийского союза городов - „безвременно погибшей сестре“, главного Комитета городского союза - „юной жертве долга милосердия и мужества - сестре 1-го Сибирского отряда Красного Креста“, и много других, из которых в последнее время обращает на себя внимание, в особенности, один небольшой венок из пальмовых ветвей с живыми цветами-лилиями, уже поблекшими, с лаконическою и многосодержательною надписью на белых лентах: „дань преклонения Великобритании“, - возложенный недавно великобританским послом в бытность его в Москве. Могила означенной сестры милосердия находится особняком от прочих могил сестер милосердия, расположенных на Братском кладбище. Прочие могилы, пока еще в небольшом количестве, отведены на другом участке кладбища, пожертвованном ведомством Удельного и Государственных имуществ и предназначенном для расширения кладбища и сооружения там, между прочим, храма. К ним нужно подойти через небольшой овражек, где протекает ручеек, через специально устроенные мостики с перилами по хорошо утрамбованной дорожке. Там, на возвышенном месте, они и стоят пока одинокие, в прекрасном по природе уголке, среди берез и лип.
Как бы особую группу могил представляют собою могилы погибших на войне воздушных летчиков, наших так называемых авиаторов. Эти могилы, правда, стоят пока вразброд и ютятся больше всего у часовни. Обращают они на себя невольное внимание каждого посетителя кладбища уже по самому внешнему виду крестов, которые находятся на них. Эти кресты не такие, как на прочих могилах воинов, положивших жизнь свою за веру и родину. Они сделаны из крыльев аэропланов, на которых погибшие герои когда-то летали по воздуху, производили воздушные разведки на войне и сражались так или иначе с врагом нашим, в лице немцев и австрийцев. Уже по размерам своим значительно большим, в виде четырехконечного креста, который составлен из обломков аэроплана, так называемых пропеллеров его, представляющих действительно как бы крылья воздушной птицы, они - эти кресты - издали еще обращают внимание путника-богомольца, который не преминет, конечно, остановиться около них и прочитать такую или иную надпись схороненного под ними героя-воина.
Не знаю, кому пришла в голову такая счастливая мысль использовать после смерти героя его оружие, при помощи которого он сражался с врагом. В древности, как известно, хоронили воина с его доспехами военными, которые клались с ним же в могилу. Но вот современные люди устроили в этом случае иначе оружие воина, употребив его для более высокой цели и предназначения после его смерти. Долго я размышлял об этом с самим собою: что бы это значило? И вот к какому заключению пришел по этому поводу. Наши бесстрашные и мужественные летчики, при жизни своей на земле, сражались с видимым врагом, имея оружием своим аэроплан. После же смерти их этот аэроплан, в оставшихся в целости частях своих, пошел на крест. Какая оригинальная и вместе с тем богатая по внутреннему содержанию своему мысль скрывается здесь в устроении именно креста из крыльев аэроплана! Ведь теперь, они - летчики тоже сражаются со врагом, но только не с видимым, в лице тех или иных людей, а с невидимым, духовным врагом, под которым разумеется главным образом дьявол. А крест святой и служит для всех нас, христиан, таким именно оружием духовным, при помощи которого мы побеждаем такого невидимого врага. „Крест воздвижется“, - читаем мы в каноне кресту, - „и падают духов воздушных чинове“. „Твоя высота, живоносный кресте, воздушного князя бьет“. Помогай же, крест Господень, помогай нашим родным и дорогим воинам теперь, в загробном их существовании, когда приходится им проходить так называемые воздушные мытарства, после того, как они честно и свято, мужественно и бесстрашно, поистине, геройским образцом окончили свою земную жизнь!..
Но если и разнообразятся и выделяются на так называемом офицерском участке могилы воинов-героев на Братском кладбище, то нельзя окинуть даже взглядом могилы простых воинов, - этих серых русских солдат, - нашедших себе последнее успокоение на этом кладбище: так их много там и так они похожи друг на друга.
Когда я обозревал, в ожидании крестного хода из Москвы, Братское кладбище, народу прибывало туда все больше и больше. Толпа делалась все оживленнее и разнообразнее: здесь были и духовные, и военные, и интеллигентные, и простые люди, здесь были мужчины и женщины, возрастные и дети. Особенно можно было заметить большое количество учащихся лиц обоего пола. Без сомнения, на родная толпа, из местных жителей села Всехсвятского и из окружающих пригородных поселков, а также из прибывших специально из города на это торжество, была приподнята и настроена высоко, главным же образом была настроена в сосредоточенном религиозно-молитвенном духе. Посмотрим теперь на эту многочисленную разнообразную толпу. Не увидим ли мы в ней чего-нибудь такого, заслуживающего нашего внимания и, может быть, подражания?..
Вот, среди толпы, на офицерском участке кладбища, сидит на раздвижной табуретке дама средних лет, вся одетая в черное, около своей родной могилы, сидит молчаливая и безгласная, как бы в застывшем состоянии. Видно, ей очень тяжело от своего горя, и она, вперив свой взор в находящуюся перед ней могилку, скрывшую дорогой прах, может быть ее отца, супруга, брата, сына, переносит свое горе стойко и мужественно, не проронив ни единого печального слова. Всякий, конечно, по-своему скорбит и болезнует.
А вот мой слух скоро привлечен был ко вниманию всхлипываниями и рыданиями, которые неслись с другой могилки, раскинувшейся на Братском кладбище. Это плакала простая женщина, схоронившая тут тоже, вероятно, близкого и дорогого родственного человека.
Через некоторое время обращаю свой взор и слух в противоположную сторону, и вижу другую картину и слышу другие звуки. Там, среди многих могил, на одной из них теплится лампадка, и женщина, одетая в черное, оказавшаяся монахиней, стоит на коленях с возженной в руках свечкой и громко читает псалтирь, лежащую тут же на могилке, молясь за умершего и схороненного в ней православного русского воина. Кто он, этот воин, я так и не узнал, потому что не хотел тревожить и рассеивать молящейся таким образом монахини. Может быть, он был из простых, а может быть и из более почетных воинов; может быть, он был родной для читальщицы-монахини, а может быть и чужой. Только многие из находившихся в то время на Братском кладбище лиц привлечены были туда же, на эту самую могилку, огоньком, светившимся от свечки в руках верующей женщины и звуками молитвенными, исходившими из ее сердца и уст. Самая внешняя картина этого молитвенного поминовения, совершаемого на могиле при такой обстановке, поражала и глубоко трогала, я думаю, всякого человека. Вот она, наша святая православная вера, утешительница в печалях и скорбях житейских, обуревающих нас на каждом почти шагу в здешней земной жизни человеческой! Счастливы, о как счастливы те люди, которые имеют ее у себя в сердце незапятнанной ничем, живой и цельной! И, наоборот, как несчастны те из нас, которые растеряли ее на путях своей жизни, которые вытравили ее у себя из сердца и исказили так или иначе до неузнаваемости!..
Чем меньше оставалось времени до прихода крестного хода, тем больше притекало на кладбище народу. Все пестрее и разнообразнее становится толпа народная. Кого только тут нет, в этой толпе, занявшей собой все аллеи и скамейки на них! Но больше всего находится народу около специально устроенных для служения панихид площадок, обтянутых в том месте, где нужно поставить иконы и кресты, красным сукном. Три таких площадки устроено было тогда с панихидными столиками посреди них, в том предположении, что панихиды будут отслужены одновременно в трех местах. Но, как оказалось на деле, панихида была отслужена в тот день одна, именно на средней площадке, расположенной вблизи часовни на офицерском участке.
Чу! Вот уже зазвонили в селе Всехсвятском. Это значит, что крестный ход уже прошел по шоссе село Всехсвятское и по вернул налево в Песочный переулок, где находится теперешний вход на Братское кладбище. Уже стало заметно, что народные волны, прибывающие на кладбище, пришли сюда с крестным ходом из Москвы, опередив несколько священную процессию. Но вот, наконец, показались и хоругви церковные, - эти духовные знамена верующих христиан православных, - которые обыкновенно стоят в храме около клиросов церковных. Часы показывали в этот момент время 12½ часов пополудни. Таким образом, крестный ход, выйдя из Москвы от церкви св. Василия Кесарийского в 9 ч. у., находился в пути три с половиною часа. Порядочно пришлось по трудиться хоругвеносцам и духовенству для того, чтобы пройти такое многоверстное пространство.
Момент прибытия крестного хода на кладбище надолго, если только не на всю жизнь, останется в памяти всех, видевших эту духовную картину. Вообще, такие минуты, когда всколыхается в душе человека религиозное чувство, не забываются и не изглаждаются никогда в жизни. Толпа, увидев хоругви, зашевелилась и закрестилась. Но вот что составляло высшую отраду для измученной и страдающей души человеческой. Это именно сознание, что сюда, на Братское кладбище, когда еще нет здесь вещественного храма Божия, когда стоит тут пока временная часовня, пришла живая Церковь Божия, в лиц православного духовенства, в лице благочестивых искренно верующих мирян разного возраста, звания и состояния. Вот он, не вещественный, а духовный храм Божий движется среди леса различных дерев, среди роскошной очаровательной природы, так богато одарившей ту местность, в этих, несомых мозолистыми руками тружеников-хоругвеносцев, священных хоругвях, крестах и иконах! За крестным ходом, как бы замыкая его, несут громадный металлический венок, перевитый георгиевскими лентами с надписями на них, от кого и кому приносится в дар эта вещественная посильная жертва. Чудная картина представилась нашему взору!
Но вот и слух наш услажден был песнопениями церковными. Это пел импровизированный мощный хор богомольцев пасхальные песнопения. Когда хоругви и иконы расставлены были на предназначенные для них места на средней площадке и когда духовенство готовилось приступить к совершению панихиды, то народ не оставался в это время безучастным зрителем. Нет! Из среды народной потянулись к панихидным столикам восковые желтые свечи, которых вскоре набралось там такое громадное количество, что их соединяли вместе по нескольку свечей и они, возженные, пылали ярким и светлым огнем. Замечательно, что не только у панихидного столика, где совершалась Торжественная панихида, горели такие свечки, но и на других панихидных столиках, где предполагалось одновременное служение панихид, горели они в громадном количестве, горели, правда, перед пустыми местами, а не перед образами и хоругвями. В этом обстоятельстве сказалась, поистине, вся живая и глубокая вера простого русского человека. Это была в полном смысле слова с его стороны истинная жертва Богу, Всеведущему и Вездеприсутствующему! Боже, как хорошо чувствовалось тогда от сознания, что ты присутствуешь в такой толпе, что ты разделяешь ее скорбь и печаль!..
Но вот, наконец, полились чудные звуки церковной музыки. То было начало панихиды, за которой поминались православные воины, здесь лежащие, и прочие, положившие душу свою за веру, царя и отечество в этой великой мировой войне. Печальные мотивы православной панихиды чередовались тогда, по случаю продолжения празднования Пасхи, с радостными песнопениями пасхальными. Не один, а много раз воспевался за панихидой этот победный христианский гимн: „Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав“. В конце панихиды, перед совершением литии, даже пропет был всем народом канон пасхальный и стихиры Пасхи: „Да воскреснет Бог“. Как отрадно и успокоительно было слышать на Братском военном кладбище эти родные мотивы церковных песнопений, всегда так глубоко трогающие сердце каждого истинно-православного верующего человека!..
Кончилась панихида. Героям-войнам провозглашена уже „вечная память“, которая сейчас же сменилась другою песнью: „Христос воскресе“. Теперь приступили к другой стороне духовного торжества, к стороне, так сказать, светской и мирской. На эстраду выступил представитель хоругвеносцев Василие-Кесарийской церкви, почетный член их, И. Г. Волков, и обратился с живою речью к представителю города, заведующему Братским кладбищем, С. В. Пучкову, и в кратких, но сильных и глубоко прочувствованных словах объяснил цель пришествия сюда с крестным ходом хоругвеносцев и принесения ими, между прочим, вещественного дара - венка на могилы героев-воинов. В ответной речи своей представитель города горячо благодарил хоругвеносцев за этот дар их и за признательность и любовь их к почившим воинам. Он обещался возложить этот венок на свежую могилу одного героя-воина, погребенного на днях, а затем этот венок хранить в музее при храме, как вечном памятнике всеобщей признательности и любви русского народа к погибшим на войне воинам и сестрам милосердия. Так окончилось торжество совершения панихиды и возложения венка на Братском кладбище по инициативе г.г. хоругвеносцев трех вышеозначенных московских церквей. Пока духовенство и хоругвеносцы ходили на кратковременный отдых, иконы оставались на своих местах, а хоругви расставлены были вокруг часовни. Мы не дождались обратного крестного хода с кладбища и поспешили в город.
Заканчивая описание своих впечатлений от посещения нами Братского кладбища и служения там панихиды 15 мая текущего года, мы еще раз считаем своим нравственным долгом воздать здесь справедливую дань благодарности г.г. хоругвеносцам и духовенству, участвовавшему в служении панихиды и доставившему нам минуты истинного духовного наслаждения и восторга. Что же касается Братского кладбища, то, повторяем, к нему никогда не зарастет народная тропа. Прощайте пока на время родные и дорогие нашему сердцу могилки! Бог даст, еще придем к вам не один раз в жизни для того, чтобы подумать, поразмыслить, поскорбеть и поплакать около вас о том, что происходит теперь в жизни человеческой! А вы, лежащие в этих могилках герои-воины, спите мирным сном до пробуждения от архангельской трубы, имеющей возвестить нам всеобщее воскресение мертвых, когда, по слову Христову, все лежащие во гробах воскреснут и восстанут телами своими, соединившись опять с их душами, когда, по чудесному видению пророка Иезекииля, изображенному в его пророческой книге, поле, полное сухих костей человеческих, зашевелится и обратится в живых людей. „И сказал мне (Господь): изреки пророчество на кости сии, и скажи им: „кости сухия! слушайте слово Господне!“ Так говорит Господь Бог костям сим: вот я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что Я Господь Я изрек пророчество, как повелено было мне, и когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кость с костью своею. И видел я, и вот жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырех ветров прийди дух, и дохни на этих убитых, и они оживут. И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои - весьма, весьма великое полчище“ (Иез. XXXVII, 1-10).
Это пророчество Иезекиилево, служащее одним из ветхозаветных прообразов будущего всеобщего воскресения мертвых, является утешительным предзнаменованием того, что и наши воины, положившие душу свою за братьев своих в этой великой войне и тем самым показавшие истинный пример любви к ближним, оживут некогда и восстанут из гробов своих, что их могилки являются теперь действительно как бы грядками земли с семенами, которые дадут росток снова, после того как пробудут в ней некоторое время и сгниют в ней. Мало того, это пророчество показывает нам, что не только сухие кости в целом их виде, как это бывает у большинства людей в мирное время, но и кости в раздробленном виде, как это особенно заметно бывает на войне, когда кости воинов разрываются на части от огненных снарядов, когда они разрушаются и уничтожаются иногда совсем, когда и самых могил-то их нет здесь - на земле, что и тогда эти кости сблизятся между собою и оживут. Буди, буди!..
В заключение нашего очерка очень хотелось бы преподать один практический совет и указание для всех, желающих посетить Братское кладбище. Прежде чем войти в это кладбище (а входить мы должны туда, конечно, если уже не иззувши сапоги с ног своих, то непременно снявши шляпы с голов своих: ибо место, по которому мы будем ступать, поистине священное место), прежде чем пройти вторые ворота, пройдя первые, и вступив во дворик, не забудьте зайти в контору кладбища, которая помещается с правой стороны дворика, и приобретите там за 50 коп. книжку, изданную городским управлением под заглавием: „Московское Городское Братское кладбище". Книжка эта издана весьма тщательно, с рисунками и планом кладбища, с художественной обложкой на передней стороне, изображающей св. великомученика и победоносца Георгия на коне, поражающего копьем дракона. Вся выручка этого издания, как обозначено на книжке, предназначается па благоустройство кладбища. Там же, в конторе, можно получать художественные открытки с изображением разных местностей кладбища, а также проектированного храма на нем.
Свящ. Д. Ромашков.
Источник: Московские церковные ведомости. М., 1916, № 25/26