Весна 1985. Одна очень большая визитка.
Ранней весной 1985 года моя дальнейшая карьера решилась окончательно - непосредственное руководство в НИИТМ, куда я собственно и был распределён в феврале 1984 года, окончательно углядело во мне способного если не инженера, то во всяком случае чертёжника, и стало уговаривать после окончания института оставаться именно у них, то есть в КБ-812, и не пытаться уходить в другое подразделение. Раз всякий переход в пределах НИИ был бы классическим обменом шила на мыло, то я согласился на такое развитие событий. А поскольку уже с сентября 1984 года, когда я и попал в КБ-812, я выполнял не слишком сложные инженерные задания в рамках всяческих опытно-экспериментальных работ, то начальство сильно возрадовалось и пообещало и выполнило нечто весьма редкое. А именно - определило мне на два оставшихся месяца практики (апрель и май) оклад чертёжника в 80 руб. Деньги никогда лишними не бывают, пусть на них особенно и нечего купить, как то было в описываемом году.
Таким образом, пакт о моей дальнейшей деятельности был заключен, но меня стал сильно занимать вопрос, как бы застолбить тот кульман, за который меня посадило начальство. Кульман был новый, производства (ныне бывшей) ГДР, плюс я его образил совершенно, заново обтянув миллиметровкой (точнее, её обратной стороной) и поверх миллиметровки - лавсановой плёнкой для черчения, глянцевой стороной наружу.
Плюс из тяготения с малых лет к штабной дисциплине™ (© полковник Борисов) мне было нужно обозначить место своего пребывания: вот за этим кульманом я сижу, и искать или ждать меня надо именно здесь. О каких-то там бэджиках с фамилиями я имел самое смутное представление (сейчас думаю, что и вовсе ничего не знал), но действовал сходно. Из отцовской библиотеки была извлечена самодельная шрифтовая книга, откуда я перевел на кальку ряд букв «русского готического» шрифта (ныне ему соответствует гарнитура Deutsch Gothic). Затем с кальки эти буквы были продавлены пустым стержнем от шариковой ручки на ватман, и уже на ватмане были обведены чёрной тушью и раскрашены моя фамилия, имя и отчество. Реконструкцию этого творения можно увидеть на прилагаемой картинке, выполненной мной в PhotoShop.
Будучи тихим, но решительным молодым человеком, чуждым неразумным субординациям и зеленоградским обычаям и поглощённый заботой о пользе дела, где-то в начале или середине апреля 1985-го я принёс эту табличку длиной примерно 230 мм на работу, прикрепил её кнопками в верхний правый угол кульмана и приготовился к худшему.
Как это ни парадоксально, тем более для тех лет, никакого «худшего» не последовало. Да, сотрудники КБ (и не только они) были удивлены до чрезвычайности - отлично помню, как на табличку приходили поглазеть и сотрудники из других подразделений 8 отделения НИИТМ. Однако никто, в том числе ни моё непосредственное начальство, ни начальник КБ-812 А.Т. Буравцев мне ни слова не сказали. До сих пор удивлён, отчего бы это не случилось.
Впрочем… Как я узнал позднее, по отделению поползли слухи, что молодой Баронин - сын какого-то там большого начальника, да и не в НИИТМ, а бери выше! Мне позже даже назывались разные фамилии - но коль скоро и я, и мои родители были предельно далеки от всей этой советской микроэлектроники, то и фамилии мне вообще ничего не говорили.
В 20-х числах мая практика закончилась, и я распрощался со своими коллегами до сентября, печально думая о том, что такой чудесный кульман у меня за лето наверняка конфискуют, а табличку осенью придётся рисовать новую.
Каково же было моё удивление, когда 4 сентября я вышел на преддипломную практику (причем мне заявили: «а что это ты так рано заявился - ещё неделю можешь смело гулять», чем я и воспользовался) и обнаружил свой кульман в целости и сохранности. И даже табличку на нём!
Табличка так и провисела на моём неизменном кульмане до 3 сентября 1997 года, когда моя трудовая деятельность в НИИТМ закончилась - с 4 сентября я уже официально работал корреспондентом приложения «Джокер-МК».
Таким образом, пакт о моей дальнейшей деятельности был заключен, но меня стал сильно занимать вопрос, как бы застолбить тот кульман, за который меня посадило начальство. Кульман был новый, производства (ныне бывшей) ГДР, плюс я его образил совершенно, заново обтянув миллиметровкой (точнее, её обратной стороной) и поверх миллиметровки - лавсановой плёнкой для черчения, глянцевой стороной наружу.
Плюс из тяготения с малых лет к штабной дисциплине™ (© полковник Борисов) мне было нужно обозначить место своего пребывания: вот за этим кульманом я сижу, и искать или ждать меня надо именно здесь. О каких-то там бэджиках с фамилиями я имел самое смутное представление (сейчас думаю, что и вовсе ничего не знал), но действовал сходно. Из отцовской библиотеки была извлечена самодельная шрифтовая книга, откуда я перевел на кальку ряд букв «русского готического» шрифта (ныне ему соответствует гарнитура Deutsch Gothic). Затем с кальки эти буквы были продавлены пустым стержнем от шариковой ручки на ватман, и уже на ватмане были обведены чёрной тушью и раскрашены моя фамилия, имя и отчество. Реконструкцию этого творения можно увидеть на прилагаемой картинке, выполненной мной в PhotoShop.
Будучи тихим, но решительным молодым человеком, чуждым неразумным субординациям и зеленоградским обычаям и поглощённый заботой о пользе дела, где-то в начале или середине апреля 1985-го я принёс эту табличку длиной примерно 230 мм на работу, прикрепил её кнопками в верхний правый угол кульмана и приготовился к худшему.
Как это ни парадоксально, тем более для тех лет, никакого «худшего» не последовало. Да, сотрудники КБ (и не только они) были удивлены до чрезвычайности - отлично помню, как на табличку приходили поглазеть и сотрудники из других подразделений 8 отделения НИИТМ. Однако никто, в том числе ни моё непосредственное начальство, ни начальник КБ-812 А.Т. Буравцев мне ни слова не сказали. До сих пор удивлён, отчего бы это не случилось.
Впрочем… Как я узнал позднее, по отделению поползли слухи, что молодой Баронин - сын какого-то там большого начальника, да и не в НИИТМ, а бери выше! Мне позже даже назывались разные фамилии - но коль скоро и я, и мои родители были предельно далеки от всей этой советской микроэлектроники, то и фамилии мне вообще ничего не говорили.
В 20-х числах мая практика закончилась, и я распрощался со своими коллегами до сентября, печально думая о том, что такой чудесный кульман у меня за лето наверняка конфискуют, а табличку осенью придётся рисовать новую.
Каково же было моё удивление, когда 4 сентября я вышел на преддипломную практику (причем мне заявили: «а что это ты так рано заявился - ещё неделю можешь смело гулять», чем я и воспользовался) и обнаружил свой кульман в целости и сохранности. И даже табличку на нём!
Табличка так и провисела на моём неизменном кульмане до 3 сентября 1997 года, когда моя трудовая деятельность в НИИТМ закончилась - с 4 сентября я уже официально работал корреспондентом приложения «Джокер-МК».