Одно из моих "возвращенчиских" занятий - копаться в хаосе книжек, заполняющих
мою пятикомнатную трущевку в Ельцовке. То есть когда-то это был не отнюдь хаос, а хорошо организованный полупорядок, в котором я полпинка мог найти любую наперед заданную книжку. Но 20 лет (поколение!) остутсвия, слияние с несколькими невозвращенскими билибиотеками и немалым количиестовом очень всяких родительских книжек в ограниченное пространсво... в общем, теперь это вещь в себе, микрокосм, у которого под контролем лишь небольшая видимая часть.
Так вот, в этот раз я - возможно впервые, стариковская память стала несколько дырява - прочитал "Последнее дело Аввакума Захова". Так-то я несчтеное число раз, в разных состояниях (от советско-вундекиндно-подростокового до полудохло-эмигрансткого) читал только первые четыре повести. А это пятая из одиннадцати.
Впечатлиния были разные, в количестве примерно двух с половиной, но одинаково восторженные. В любом возрасте это оказывалось одим из двух моих любимых детективных циклов - и (для меня) одной из самых грустных-ностальгических штук в мировой литературе. Во многом это конечно оттого, что я простой незамысловатый провинциальный совок, другим неорасам наверно доступно для испытание не более двух третей очарования цикла... поразительным образом пронзительные осенние мотивы звучат уже в первой книге, которая написана задолго до Заката... может быть Гуляшки вообще даже незамеченный гений (не могу оценить насколько силен его язык будучи ни бум-бум в болгарском)... впрочем, даже в самому-то писталю во время первого приклчения Захова было уже за сорок.
И седни я прочел откровение от Анастасия, почти последнее из "Последнего дела", когда писателю, так, чисто случайно, было примерно стока же годков, как седни мне:
"Я живу спокойно и тихо. Скоро выйду на пенсию, уеду в село Кестен, где в дремучих лесах, говорят, теперь нет ни одной живой души. Поднимусь на гору, к Лукам. Поселюсь в забытой людьми и временем пастушьей хижине деда Богдана и начну разводить пчел среди бузины и полыни. Стану пчеловодом и буду получать самый ароматный на свете мед.
Целую неделю пробыли люди в тех пустынных и страшных местах. Искали его на вертолетах, подавали сигналы, стреляя из ружей, запускали ночью в небесную высь ракеты - от него ни слуху ни духу.
Если он ушел к людям - то ушел с добрыми намерениями и для их блага. Если безвозвратно исчез - его пригласили за свой стол боги, чтобы он пиршествовал с ними. А ведь известно, что пиршество богов продолжается вечность. Когда вечности придет конец, Аввакум непременно вернется.
Я буду ждать его в Луках.
"
Вот как-то так оно исторически сложилось...
============
(для особо продвинутых добавлю, что этот артефакт в нескольких отношениях очевидная пародия... жотя эта пародийность изрядно не та, что обычно называют этим словом продвинутые люди.)
Так вот, в этот раз я - возможно впервые, стариковская память стала несколько дырява - прочитал "Последнее дело Аввакума Захова". Так-то я несчтеное число раз, в разных состояниях (от советско-вундекиндно-подростокового до полудохло-эмигрансткого) читал только первые четыре повести. А это пятая из одиннадцати.
Впечатлиния были разные, в количестве примерно двух с половиной, но одинаково восторженные. В любом возрасте это оказывалось одим из двух моих любимых детективных циклов - и (для меня) одной из самых грустных-ностальгических штук в мировой литературе. Во многом это конечно оттого, что я простой незамысловатый провинциальный совок, другим неорасам наверно доступно для испытание не более двух третей очарования цикла... поразительным образом пронзительные осенние мотивы звучат уже в первой книге, которая написана задолго до Заката... может быть Гуляшки вообще даже незамеченный гений (не могу оценить насколько силен его язык будучи ни бум-бум в болгарском)... впрочем, даже в самому-то писталю во время первого приклчения Захова было уже за сорок.
И седни я прочел откровение от Анастасия, почти последнее из "Последнего дела", когда писателю, так, чисто случайно, было примерно стока же годков, как седни мне:
"Я живу спокойно и тихо. Скоро выйду на пенсию, уеду в село Кестен, где в дремучих лесах, говорят, теперь нет ни одной живой души. Поднимусь на гору, к Лукам. Поселюсь в забытой людьми и временем пастушьей хижине деда Богдана и начну разводить пчел среди бузины и полыни. Стану пчеловодом и буду получать самый ароматный на свете мед.
Целую неделю пробыли люди в тех пустынных и страшных местах. Искали его на вертолетах, подавали сигналы, стреляя из ружей, запускали ночью в небесную высь ракеты - от него ни слуху ни духу.
Если он ушел к людям - то ушел с добрыми намерениями и для их блага. Если безвозвратно исчез - его пригласили за свой стол боги, чтобы он пиршествовал с ними. А ведь известно, что пиршество богов продолжается вечность. Когда вечности придет конец, Аввакум непременно вернется.
Я буду ждать его в Луках.
"
Вот как-то так оно исторически сложилось...
============
(для особо продвинутых добавлю, что этот артефакт в нескольких отношениях очевидная пародия... жотя эта пародийность изрядно не та, что обычно называют этим словом продвинутые люди.)