Тыща
Мы зашли в ресторан. Обстановка была более чем домашняя, но чувствовать себя как дома не хотелось. Мы стали единственными посетителями. Свет исходил будто из соседней комнаты за стеклянной дверью, такой какие ставили прежде на кухнях в советских квартирах. Помимо нас в зале сидел мужчина, довольно зрелого возраста, в олдскульном спортивном костюме темно-синего цвета и красными лампасами. Он сидел за небольшим круглым массивным столом и читал пожелтевшую газету. Он не был удивлен, когда мы зашли, он не был ни рад нам, ни огорчен нашим приходом. Будто просто сидел читал газету и знал, что мы придем.
Мне казалось, что я уже была здесь, но мой попутчик Ъ. явно чувствовал себя слегка дискомфортно, оглядывался по сторонам. Чтобы оценить обстановку мне понадобилась минута. Потому что дальше началось странное...
"Мож тебе эту тыщу РАЗМЕНЯТЬ?" - донесся до нас мужской голос, вещающий с наглой ухмылкой игрока. Ъ. подумал, что это произнес мужчина, сидевший за столом. Логично. Потому что больше некому было это сделать. Но когда Ъ. повернулся к нему с вопрошающим взглядом, мол, чёёёёё?!!!, мужчина загадочно заулыбался, кинул недобро-игривый взгляд изподлобья и слегка перемялся на стуле, чуть сменив позу и встряхнув газету, что выровнять линию сгиба. Его поведение выражало: "Эт ни я сказал, ребятки. Тут есть кому такие речи толкать". И тут до меня доходит...это ж сам Дед Пихто! Точно!
Я резко поворачиваю голову вправо и вижу большую двуспальную кровать с изголовьем из
лакированным
темного дерева. Дед Пихто, будто предугадывая наш вопрос, снова заговорил неоткуда:"Клади ее сюда!", - и абажур, как прежде вешали над обеденными столами, с бахромой, резко зажегся и указал кружком света место на кровати, куда надо положить эту злосчастную тыщу. Да! Забыла вам сказать, именно за этим мы и заглянули в это местечко.
Я подтолкнула Ъ. под плечо вперед. Чего теряться! Валяй! И пока он дрожащей рукой клал тыщу, я услышала странное пение. Обернувшись, я увидела занимательную картину. Столик, стоявший у стеклянной смежной двери, которую я уже описывала выше, не был плотно придвинут к ней. В промежутке между столом и дверью, стояла (как я поняла, для декора) длинная сухая вермишель длиной сантиметров 50. 2 "снопика" вермишели стояли обячно, а третий двигался по промежутку и пел писклявую противную песенку, как мне показалось с издевательскими (над Ъ.) нотками, типа - на дурака не нужен нож, ему немножко подпоёшь и делай с ним что хошь. Я, дабы ритаул обмена тыщи не нарушился, решила цыкнуть на вермишель и ребром ладони слегка ударить по ней. И вдруг... она разломилась... очень легко ...пополам. Ничего страшного, подумаешь, вермишель...- пронеслось в моей голове. Но тут я поняла, что все не так просто. В зале появился сначала еле уловимый, но стремительно нарастающий звук, похожий на пение вредных и ехидных маленьких гномов:"Angry kids!
Angry kids!
Angry kids!
Angry kids!
Angry kids! Angry kids! " Это было похоже на что-то сектантское, зазомбированное. Я резко схватила Ъ. за шкирку и мы понеслись со всех ног из этого дурдома.
Мы бежали, казалось, вечность. Хотя зачем? Ведь я ясно понимала, что от зоркого глаза Деда Пихто не скрыться, он вездесущь. Но надежда, что он спустит мне это с рук не оставляла меня. Ведь у нас с ним свои счеты...
Мне казалось, что я уже была здесь, но мой попутчик Ъ. явно чувствовал себя слегка дискомфортно, оглядывался по сторонам. Чтобы оценить обстановку мне понадобилась минута. Потому что дальше началось странное...
"Мож тебе эту тыщу РАЗМЕНЯТЬ?" - донесся до нас мужской голос, вещающий с наглой ухмылкой игрока. Ъ. подумал, что это произнес мужчина, сидевший за столом. Логично. Потому что больше некому было это сделать. Но когда Ъ. повернулся к нему с вопрошающим взглядом, мол, чёёёёё?!!!, мужчина загадочно заулыбался, кинул недобро-игривый взгляд изподлобья и слегка перемялся на стуле, чуть сменив позу и встряхнув газету, что выровнять линию сгиба. Его поведение выражало: "Эт ни я сказал, ребятки. Тут есть кому такие речи толкать". И тут до меня доходит...это ж сам Дед Пихто! Точно!
Я резко поворачиваю голову вправо и вижу большую двуспальную кровать с изголовьем из
лакированным
темного дерева. Дед Пихто, будто предугадывая наш вопрос, снова заговорил неоткуда:"Клади ее сюда!", - и абажур, как прежде вешали над обеденными столами, с бахромой, резко зажегся и указал кружком света место на кровати, куда надо положить эту злосчастную тыщу. Да! Забыла вам сказать, именно за этим мы и заглянули в это местечко.
Я подтолкнула Ъ. под плечо вперед. Чего теряться! Валяй! И пока он дрожащей рукой клал тыщу, я услышала странное пение. Обернувшись, я увидела занимательную картину. Столик, стоявший у стеклянной смежной двери, которую я уже описывала выше, не был плотно придвинут к ней. В промежутке между столом и дверью, стояла (как я поняла, для декора) длинная сухая вермишель длиной сантиметров 50. 2 "снопика" вермишели стояли обячно, а третий двигался по промежутку и пел писклявую противную песенку, как мне показалось с издевательскими (над Ъ.) нотками, типа - на дурака не нужен нож, ему немножко подпоёшь и делай с ним что хошь. Я, дабы ритаул обмена тыщи не нарушился, решила цыкнуть на вермишель и ребром ладони слегка ударить по ней. И вдруг... она разломилась... очень легко ...пополам. Ничего страшного, подумаешь, вермишель...- пронеслось в моей голове. Но тут я поняла, что все не так просто. В зале появился сначала еле уловимый, но стремительно нарастающий звук, похожий на пение вредных и ехидных маленьких гномов:"Angry kids!
Angry kids!
Angry kids!
Angry kids!
Angry kids! Angry kids! " Это было похоже на что-то сектантское, зазомбированное. Я резко схватила Ъ. за шкирку и мы понеслись со всех ног из этого дурдома.
Мы бежали, казалось, вечность. Хотя зачем? Ведь я ясно понимала, что от зоркого глаза Деда Пихто не скрыться, он вездесущь. Но надежда, что он спустит мне это с рук не оставляла меня. Ведь у нас с ним свои счеты...