Вадим Муратханов о книгах Александра Тимофеевского
Вадим Муратханов о книгах Александра Тимофеевского (в том числе о книге "Размышления на берегу моря" М." Воймега, 2008). "Новый мир", 2009, №3:
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2009/3/mu13.html
Встречаешь в тех же “Размышлениях на берегу моря” другие стихи, например:
Ночевала тучка золотая
На груди утеса великана.
Надлежало быть ей утром рано
Где-то там, в предгорьях Ала-Тау.
<...>
Загуляла тучка золотая,
Поломала все метеосводки,
Прогнозист вопит и выдирает
Волосы седые из бородки, -
("Ремейк")
- и узнаёшь творца бессмертных неуклюже бегущих пешеходов, и снимаешь перед ним шляпу. Тимофеевский покоряет там, где не пишет стихи, а словно начинает рассуждать вслух, с неожиданной простотой и точностью.
Ты скажешь: “Он нужен народу…”
Помилуй, какой там народ?
Всего одному лишь уроду
Он нужен, который прочтет.
И сразу окажется лишним -
Овация, слава, почет…
Один сумасшедший - напишет,
Другой сумасшедший - прочтет.
("Он ищет читателя, ищет…")
Здесь и эксцентрика уместна. И даже объективно никакие рифмы (народ - урод, почет - прочтет) обретают - как единственно возможные - какую-то шпаликовскую оголенность нерва ("А если он уходит днем, он все равно от нас уходит. / Давай скорей его вернем, пока он площадь переходит"). Тогда-то и испытываешь нечто сродни тому, что имел в виду Анатолий Найман, рассказывая о появлении в первых выпусках "Дней поэзии" в 60-х годах стихов Ахматовой: это было все равно как увидеть в советском издании новые стихи Баратынского. Дыхание отдалившейся эпохи. Мороз по коже.
* Замечу только, что Александр Павлович терпеть не может какие-либо сравнения его нынешних стихов с "Пусть бегут неуклюже", да и вообще не любит вспоминать "Песенку крокодила Гены".
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2009/3/mu13.html
Встречаешь в тех же “Размышлениях на берегу моря” другие стихи, например:
Ночевала тучка золотая
На груди утеса великана.
Надлежало быть ей утром рано
Где-то там, в предгорьях Ала-Тау.
<...>
Загуляла тучка золотая,
Поломала все метеосводки,
Прогнозист вопит и выдирает
Волосы седые из бородки, -
("Ремейк")
- и узнаёшь творца бессмертных неуклюже бегущих пешеходов, и снимаешь перед ним шляпу. Тимофеевский покоряет там, где не пишет стихи, а словно начинает рассуждать вслух, с неожиданной простотой и точностью.
Ты скажешь: “Он нужен народу…”
Помилуй, какой там народ?
Всего одному лишь уроду
Он нужен, который прочтет.
И сразу окажется лишним -
Овация, слава, почет…
Один сумасшедший - напишет,
Другой сумасшедший - прочтет.
("Он ищет читателя, ищет…")
Здесь и эксцентрика уместна. И даже объективно никакие рифмы (народ - урод, почет - прочтет) обретают - как единственно возможные - какую-то шпаликовскую оголенность нерва ("А если он уходит днем, он все равно от нас уходит. / Давай скорей его вернем, пока он площадь переходит"). Тогда-то и испытываешь нечто сродни тому, что имел в виду Анатолий Найман, рассказывая о появлении в первых выпусках "Дней поэзии" в 60-х годах стихов Ахматовой: это было все равно как увидеть в советском издании новые стихи Баратынского. Дыхание отдалившейся эпохи. Мороз по коже.
* Замечу только, что Александр Павлович терпеть не может какие-либо сравнения его нынешних стихов с "Пусть бегут неуклюже", да и вообще не любит вспоминать "Песенку крокодила Гены".