Два чувства равно близки нам
Мда. Фантастически долго вынашивался этот пост. Даже не знаю почему. Но все же приступим.
Думал я, думал, и так и не придумал, кто из них сердцу нашему милее (а также всех румяней и белее). Оба талантливы, овеяны городскими легендами и в разной степени нешироким, но в равной степени искренним уважением. В общем, молодцы, что и говорить.
Но, если вдуматься, между Башлачевым и Борисом Борисовичем гораздо больше разного, чем общего. Причем краеугольно разного, любопытно разного. Потому и пишу.
Все-таки, на мой взгляд, БГ не гений. Не гений в том узком и разборчивом смысле, который в это слово изначально вкладывался высоколобыми римскими патрициями. БГ пишет в порядке бреда и не скрывает этого. Я хорошо помню какое-то его интервью, в котором Гребенщиков прямо говорит: "Ни в одной моей песне не было ни одного смысла." Эпиграф всего аквариумного творчества, имхо.
Их странные тексты - это не божественные откровения, не глубокомысленные пророчества, это концентрированное удовольствие человека, сознающего счастливую способность говорить и даже недурно петь. В сущности, в том же секрет фантастической плодовитости БГ: он "знает радость печатного слова" и потому "теперь его не остановить". Ему просто нравится распевать те или иные метазвуки и радостно, что другим это тоже радостно. Да, иногда Аквариум выдает на гора очень сильные, честные и правильные слова (реже - целые предложения). Но Гребенщиков доходит до этого методом перебора, в порядке общего бреда, лишь изредка возвышаясь блистательной космической мудростью над общим звукорядом, похожим на сновидения выпивающих младших научных сотрудников и постаревших ЧГКшников.
Башлачев - напротив, гений безусловный.
Одаренный небом бессмысленно и беспощадно, он истощается и истончается, с каждым текстом выворачивая из себя душу в вдохновенных приступах драгоценной рвоты, с каждым квартирником в кровь сбивая пальцы. В Башлачеве есть что-то от Христа в том же смысле, в каком в БГ есть что-то от Бодхидхармы.
"Я знаю зачем, я иду по Земле, мне будет легко у-ле-тать..." Впрочем не как Я хочу, но как Ты.
Решительно не зная, что ему делать со своим талантом, Башлачев застенчиво улыбался, пил и, позвякивая своими колокольчиками, пел "всем, кто рискнул попросить". Он тратил свой дар обреченно и безропотно, не пытаясь остановиться, бросить или хотя бы передохнуть, повинуясь своему самозапрограммированному предназначению. Он катился к распахнутому в зияющий февраль окну восьмого этажа равномерно и безропотно, пренебрегая уместными в таких ситуациях "Молениями о чаше". Он все сказал и улетел, как и обещал. Эпизод с воскресением опущен, как избыточное резонерство для маловеров. Ведь подвиг не в воскресении, а в распятье при неопределенности воскресения.
"Не верьте концу... Но не ждите другого расклада."
Если чуть углубиться в детали, то мне, например, всегда казалось, что Гребенщиков - это про вообще, про "от пещер Катманду до мостов Сан-Франциско". И дальше до самых дальних галактик. Мне всегда казалось, что Аквариум поет удивительно универсальные, всеобъятные и, в сущности, очень простые истины.
И всё что есть у нас - это радость и страх,
Страх того, что мы хуже, чем можем
И радость того, что всё в надёжных руках.
В голосе БГ слышится то ли космическая, то ли кармическая, но какая-то надчеловеческая и даже надрелигиозная гармония. Это гармония законов Ньютона. Гармония горения звезд и расширений-сжиманий гармошки-Вселенной.
На уровне используемых местоимений отличаются БГ и СашБаш. Сравните:
И каждый говорит о любви в словах,
Каждый видит прекрасные сны,
Каждый уверен, что именно он - источник огня,
И это - тема для новой войны.
у одного и
А наши беды вам и не снились.
Наши думы вам не икнулись.
Вы б наверняка подавились.
Мы же - ничего, облизнулись.
у другого.
Башлачев - это про нас с вами. (Я вынужденно не беру здесь в расчет своих еврейских, татарских, белорусских друзей и украинских подруг.) Это даже не национальная идея, нет, это даже совсем не национальная идея: в Башлечеве нет ни казенного патриотизма, ни рефлекторной ксенофобии. Это какое-то родоплеменное этническое чутье. Вой в сторону сородичей, пьяное горе, переходящее в пьяную пляску и жалость, жалость, жалость... Башлачев и умиляется, и восхищается, и плачет, и ничего поправить не может, и рукой машет, и, как заклинание, повторяет, убеждая сам себя, что "большинство честные, хорошие". Башлачев - едва ли не единственный исполнитель, применительно к которому я могу говорить о русскости без кавычек.
Тексты Башлачева в этом смысле очень выгодно отличаются и от неумной православной воинственности "Алисы", от скучных, бесформенных стилизаций "Калинова Моста" и от экспортных песен-матрешек, расписанных под Палех певицей Пелагеей.
Трудно говорить о том, что Башлачев "воспевает русский народ" в традиционном, некрасовском смысле воспевания. Иногда мне даже кажется, что Башлачев, как бы пеняет своему народу, качает головой в бессильном осознании бессмысленности "нашей редкой силы сердешной" при неизбывности "дури нашей злой-заповедной". Этот народ добровольно призвал себе Рюрика, этот же народ сам взял Зимний. Душное, ленивое тугоумие при странной порывистости в жестах.
Если б не терпели - по сей день бы пели.
А сидели тихо - так разбудили Лихо.
Лихом этим для Башлачева в первую голову является Советская власть. Она - стихийное бедствие, моровая язва, казнь Египетская. Воплощение народной беды, скудости и лихолетья. Она, как пожар, пришла не по зову, но по попустительству. Все от той же ленности мысли при горячности сердца. И если в своей любви к русским Башлачев весьма амбивалентен, то в своей ненависти к первому-в-миру-государству-рабочих-и-крестьян совершенно непоколебим.
В огне тревог и в дни ненастья
Гори, гори, моя звезда!
Звезда пленительного счастья -
Звезда Героя соцтруда!
Обобщить сходным образом творчество БГ гораздо сложнее. Гребенщиков и диссидент, и лоялист, и англоман, и славянофил, и интеллигент, и пропойца. Он то аскет, то "улыбка под этой юбкой заставляет дрожать континенты", то совершенно серьезен и до слез трогателен, то без перехода "какая именно часть слова "уйди" тебе непонятна".
Гребенщиков сам в себе очень разный. Он всеобъемлющ. Он почти как Пушкин. Наше почти всё.
Единственный, пожалуй, эпитет, который можно применить к БГ в целом, это, наверно, "гармоничный".
Но кто-то играет, и я должен петь,
И с каждым днем все сильней.
Мое ощущение, что это просто мой метод любви,
И я ожидаю
Наступления яблочных дней.
Пушкина, это, кстати, тоже касается. К тому же я уверен, что знаменитая фраза Александра Сергеевича о том, что "цель поэзии - поэзия, а не нравоучение", нашла бы (а может быть, и без "бы") живой отклик в душе Бориса Борисовича с его "Кто весел - тот стар, а кто мрачен - тот юн, И всем надо знать, так о чем я пою".
В заключение добавим мультимедийности и попытаемся подтвердить наши слова вещдоками.
Сначала посмотрим на неброскую потусторонность Башлачева, а потом послушаем как Борис Борисович рассудил кандидатов в украинские президенты и спел "Туман над Янцзы".
Далее - катарсис.
Думал я, думал, и так и не придумал, кто из них сердцу нашему милее (а также всех румяней и белее). Оба талантливы, овеяны городскими легендами и в разной степени нешироким, но в равной степени искренним уважением. В общем, молодцы, что и говорить.
Но, если вдуматься, между Башлачевым и Борисом Борисовичем гораздо больше разного, чем общего. Причем краеугольно разного, любопытно разного. Потому и пишу.
Все-таки, на мой взгляд, БГ не гений. Не гений в том узком и разборчивом смысле, который в это слово изначально вкладывался высоколобыми римскими патрициями. БГ пишет в порядке бреда и не скрывает этого. Я хорошо помню какое-то его интервью, в котором Гребенщиков прямо говорит: "Ни в одной моей песне не было ни одного смысла." Эпиграф всего аквариумного творчества, имхо.
Их странные тексты - это не божественные откровения, не глубокомысленные пророчества, это концентрированное удовольствие человека, сознающего счастливую способность говорить и даже недурно петь. В сущности, в том же секрет фантастической плодовитости БГ: он "знает радость печатного слова" и потому "теперь его не остановить". Ему просто нравится распевать те или иные метазвуки и радостно, что другим это тоже радостно. Да, иногда Аквариум выдает на гора очень сильные, честные и правильные слова (реже - целые предложения). Но Гребенщиков доходит до этого методом перебора, в порядке общего бреда, лишь изредка возвышаясь блистательной космической мудростью над общим звукорядом, похожим на сновидения выпивающих младших научных сотрудников и постаревших ЧГКшников.
Башлачев - напротив, гений безусловный.
Одаренный небом бессмысленно и беспощадно, он истощается и истончается, с каждым текстом выворачивая из себя душу в вдохновенных приступах драгоценной рвоты, с каждым квартирником в кровь сбивая пальцы. В Башлачеве есть что-то от Христа в том же смысле, в каком в БГ есть что-то от Бодхидхармы.
"Я знаю зачем, я иду по Земле, мне будет легко у-ле-тать..." Впрочем не как Я хочу, но как Ты.
Решительно не зная, что ему делать со своим талантом, Башлачев застенчиво улыбался, пил и, позвякивая своими колокольчиками, пел "всем, кто рискнул попросить". Он тратил свой дар обреченно и безропотно, не пытаясь остановиться, бросить или хотя бы передохнуть, повинуясь своему самозапрограммированному предназначению. Он катился к распахнутому в зияющий февраль окну восьмого этажа равномерно и безропотно, пренебрегая уместными в таких ситуациях "Молениями о чаше". Он все сказал и улетел, как и обещал. Эпизод с воскресением опущен, как избыточное резонерство для маловеров. Ведь подвиг не в воскресении, а в распятье при неопределенности воскресения.
"Не верьте концу... Но не ждите другого расклада."
Если чуть углубиться в детали, то мне, например, всегда казалось, что Гребенщиков - это про вообще, про "от пещер Катманду до мостов Сан-Франциско". И дальше до самых дальних галактик. Мне всегда казалось, что Аквариум поет удивительно универсальные, всеобъятные и, в сущности, очень простые истины.
И всё что есть у нас - это радость и страх,
Страх того, что мы хуже, чем можем
И радость того, что всё в надёжных руках.
В голосе БГ слышится то ли космическая, то ли кармическая, но какая-то надчеловеческая и даже надрелигиозная гармония. Это гармония законов Ньютона. Гармония горения звезд и расширений-сжиманий гармошки-Вселенной.
На уровне используемых местоимений отличаются БГ и СашБаш. Сравните:
И каждый говорит о любви в словах,
Каждый видит прекрасные сны,
Каждый уверен, что именно он - источник огня,
И это - тема для новой войны.
у одного и
А наши беды вам и не снились.
Наши думы вам не икнулись.
Вы б наверняка подавились.
Мы же - ничего, облизнулись.
у другого.
Башлачев - это про нас с вами. (Я вынужденно не беру здесь в расчет своих еврейских, татарских, белорусских друзей и украинских подруг.) Это даже не национальная идея, нет, это даже совсем не национальная идея: в Башлечеве нет ни казенного патриотизма, ни рефлекторной ксенофобии. Это какое-то родоплеменное этническое чутье. Вой в сторону сородичей, пьяное горе, переходящее в пьяную пляску и жалость, жалость, жалость... Башлачев и умиляется, и восхищается, и плачет, и ничего поправить не может, и рукой машет, и, как заклинание, повторяет, убеждая сам себя, что "большинство честные, хорошие". Башлачев - едва ли не единственный исполнитель, применительно к которому я могу говорить о русскости без кавычек.
Тексты Башлачева в этом смысле очень выгодно отличаются и от неумной православной воинственности "Алисы", от скучных, бесформенных стилизаций "Калинова Моста" и от экспортных песен-матрешек, расписанных под Палех певицей Пелагеей.
Трудно говорить о том, что Башлачев "воспевает русский народ" в традиционном, некрасовском смысле воспевания. Иногда мне даже кажется, что Башлачев, как бы пеняет своему народу, качает головой в бессильном осознании бессмысленности "нашей редкой силы сердешной" при неизбывности "дури нашей злой-заповедной". Этот народ добровольно призвал себе Рюрика, этот же народ сам взял Зимний. Душное, ленивое тугоумие при странной порывистости в жестах.
Если б не терпели - по сей день бы пели.
А сидели тихо - так разбудили Лихо.
Лихом этим для Башлачева в первую голову является Советская власть. Она - стихийное бедствие, моровая язва, казнь Египетская. Воплощение народной беды, скудости и лихолетья. Она, как пожар, пришла не по зову, но по попустительству. Все от той же ленности мысли при горячности сердца. И если в своей любви к русским Башлачев весьма амбивалентен, то в своей ненависти к первому-в-миру-государству-рабочих-и-крестьян совершенно непоколебим.
В огне тревог и в дни ненастья
Гори, гори, моя звезда!
Звезда пленительного счастья -
Звезда Героя соцтруда!
Обобщить сходным образом творчество БГ гораздо сложнее. Гребенщиков и диссидент, и лоялист, и англоман, и славянофил, и интеллигент, и пропойца. Он то аскет, то "улыбка под этой юбкой заставляет дрожать континенты", то совершенно серьезен и до слез трогателен, то без перехода "какая именно часть слова "уйди" тебе непонятна".
Гребенщиков сам в себе очень разный. Он всеобъемлющ. Он почти как Пушкин. Наше почти всё.
Единственный, пожалуй, эпитет, который можно применить к БГ в целом, это, наверно, "гармоничный".
Но кто-то играет, и я должен петь,
И с каждым днем все сильней.
Мое ощущение, что это просто мой метод любви,
И я ожидаю
Наступления яблочных дней.
Пушкина, это, кстати, тоже касается. К тому же я уверен, что знаменитая фраза Александра Сергеевича о том, что "цель поэзии - поэзия, а не нравоучение", нашла бы (а может быть, и без "бы") живой отклик в душе Бориса Борисовича с его "Кто весел - тот стар, а кто мрачен - тот юн, И всем надо знать, так о чем я пою".
В заключение добавим мультимедийности и попытаемся подтвердить наши слова вещдоками.
Сначала посмотрим на неброскую потусторонность Башлачева, а потом послушаем как Борис Борисович рассудил кандидатов в украинские президенты и спел "Туман над Янцзы".
Далее - катарсис.
Click to view