Цена высерени
Бильченко замутила со своим участием какой-то поэтический сборник "Цена Сирени", с текстами посвященными Великой Отечественной Войне. Всего лишь два года назад, она утверждала, что советские солдаты поднимали на вилы младенцев, а поди ж ты. Эвона какие кренделя выписнул подковами ее Пегас, которая коняшка, а не сигареты. Рыночек сбыта меняется, конъюктурка остается - личное дело каждого.
Я вообще сомнительно отношусь к всей этой поэтической шобле, и к Бильченко тем паче. Но хорошие стихи о той войне, заслуживают внимания. Тем более, что их в последнее время незаслуженно мало. Почему хорошие? Потому что, писать плохо о таком - противоестественно. У меня есть впечатления от отголосков той войны, и лет десять я пишу об этом текст. Хорошо не получается.
Ну, да Бог с ним. Обратимся к "цене сирени".
Первый текст гражданки Юлии Мамочевой.
"Гретхен! Каждый день в этот мир просыпаться, как на войну.
Гретхен! Ты моя партизанка, я твой дойчер зольдат.
Когда страшно, я ночью вижу тебя одну
вот уж семьдесят лет, родившись двадцать назад.
Помнишь, как ты падала страшно и нежно на голый снег?
Помнишь! Как меня держали и говорили - смотри!
Семьдесят лет я с тех пор отчаянно слеп,
раз, два, три.
Айн, цвай, драй! Пожалуйста, Гретхен, не умирай!
Что, февраль? Я кричу и вмерзаю в этот февраль!..
Как в огромные, злые глаза
паренька, который - под танк.
Ну зачем вы так!.."
Зачем что? Что-о-о?
Я реально приохуел. Это блядь что, очередной "синдром Зулейхи"?
Первая ассоциация была с вот этим великим высером, великого художника.
В общем, дорогие товарищи, желание узнавать почем нынче бильченковская, мамочевская высерень, сразу отпало. После бессмертных строк "ты моя партизанка, я твой дойчер зольдат". И мне не нужно выливать тонны пафоса и прочего карбофоса, чтобы вызеркалить музыкальную подлость этого произведения.
И мне не нужно травить про то, что я не понял высокий замысел художника, который он воплотил через художественные средства. Я понимаю, что в минуты нужды, человек способен справить физиологию где угодно. Но это не значит, что ему допустимо оправляться на чужих могилах. Даже руководствуясь высокими помыслами.
Цена высерени более чем ясна.
Я вообще сомнительно отношусь к всей этой поэтической шобле, и к Бильченко тем паче. Но хорошие стихи о той войне, заслуживают внимания. Тем более, что их в последнее время незаслуженно мало. Почему хорошие? Потому что, писать плохо о таком - противоестественно. У меня есть впечатления от отголосков той войны, и лет десять я пишу об этом текст. Хорошо не получается.
Ну, да Бог с ним. Обратимся к "цене сирени".
Первый текст гражданки Юлии Мамочевой.
"Гретхен! Каждый день в этот мир просыпаться, как на войну.
Гретхен! Ты моя партизанка, я твой дойчер зольдат.
Когда страшно, я ночью вижу тебя одну
вот уж семьдесят лет, родившись двадцать назад.
Помнишь, как ты падала страшно и нежно на голый снег?
Помнишь! Как меня держали и говорили - смотри!
Семьдесят лет я с тех пор отчаянно слеп,
раз, два, три.
Айн, цвай, драй! Пожалуйста, Гретхен, не умирай!
Что, февраль? Я кричу и вмерзаю в этот февраль!..
Как в огромные, злые глаза
паренька, который - под танк.
Ну зачем вы так!.."
Зачем что? Что-о-о?
Я реально приохуел. Это блядь что, очередной "синдром Зулейхи"?
Первая ассоциация была с вот этим великим высером, великого художника.
В общем, дорогие товарищи, желание узнавать почем нынче бильченковская, мамочевская высерень, сразу отпало. После бессмертных строк "ты моя партизанка, я твой дойчер зольдат". И мне не нужно выливать тонны пафоса и прочего карбофоса, чтобы вызеркалить музыкальную подлость этого произведения.
И мне не нужно травить про то, что я не понял высокий замысел художника, который он воплотил через художественные средства. Я понимаю, что в минуты нужды, человек способен справить физиологию где угодно. Но это не значит, что ему допустимо оправляться на чужих могилах. Даже руководствуясь высокими помыслами.
Цена высерени более чем ясна.