Начинается с возвышенного
".... , а кончается тем, что в закоулке дрочишь как бешеный."
Эпиграф из Гены Миллера главным образом потому, что сейчас наступает парадоксальное время, парадигмой которого будет робкая еще не убитая надежда, и циничная безисходность. Все это уравновешенно и странным образом сочитается именно сейчас - в феврале 2014 года,именно в Украине. Только вместо отталкивающей натуральности "мяса" порнографии Миллера, притягательная своей подлостью и лицемерием украинская политика.
Время "возвышенного" начинается со смерти прежней Украины и рождения новой Украины. Зимний пал, президент бежал, вместо броневика водомет. Да, Украина. как государство, ставшее независимым в 1991 умерло напоследок забрызгав кровью пейзаж. Новая Украина будет совсем другой. И чтобы не вышло после с ней перерожденной в насилии - мифическая земля обетованная, или колонна беженцев, спасающихся от этнической чистки, - суть уже не важно.
К этому шли все мы, ведь так? Но злорадная мысль о вендетте, как-то незначительна даже при потерянном выражении лиц местных сами-знаете-какой-партии бонз, выпивших немало и моей крови. Что я им никогда не прощу, но не важно. Чтоб это случилось так - я искренне не хотел. Ибо беда и несправедливость одного человека не стоит существования страны.
А я искренне любил эту страну - бесправную, униженную, порабощенную. Но свою.
Теперь ее нет. Что будет завтра не понятно. Одно могу сказать точно - в том, что она умерла под выстрелы неизвестных снайперов, взрывы бутылок с "Молотовым", и выкрики подлецов, есть вина каждого. Мы, извините, жрали попкорн у телевизоров 19 января, вместо того, чтобы выйти на улицы и как-то остановить первые позывы ее конца. Да, если бы десятая часть нас, ее жителей, встала между "Беркутом" и "Правым сектором" ничего бы не началось. Нет, - мы предпочли фетишистски пялясь на экраны телевизоров, остаться наблюдателями.
Донаблюдались.
Когда наблюдать это стало невозможно, стало ясно, что уже поздно. Для меня эта точка невозврата случилась сегодня,.во время прямой трансляции из Верховной Рады, когда крысы бежали с корабля, надругой, где сытые довольные рожи делили мою страну. Делили не понимая, что давятся, с-суки, падалью, терзая труп уже "застреленный неизвестным снайпером" страны. Сколько их погибло? В смысле народных депутатов из обеих штабов?
Вообще не хочу об этом говорить. Мразь устроившая эту бойню. радостно рукоплескала сама себе после каждого принятого закона, цена которых значительно меньше нуля в нынешних-то условиях. В условиях. когда украинцы поверили, что "единственный вы-ы-ыход для нормальных ребят. это брать а-в-втоматы и убивать всех подряд".
Когда это начиналось я перевел в эйфории древний текст на украинский:
Як у ві сні - ми німи,
В ціні ми, доки на сцені.
Може народ не ми?
Може ми лиш мішені?
В виставі під назвой - «Страна»,
Ми стали неначе на варту
І влада від влади п’яна,
Це вада цього театру.
Хто ми для них? Пішаки?
Вдома у себе - гісті?
Хтиві їх пики бридки,
В темряві партеру двоїсті.
За дієй ми дивимось в зал,
З надієй, що ми з ними разом.
Хто вам таке сказав?
Митар миропомазан,
Крісами вірних слуг,
Що в кріслах із за куліси
Погрожують нам за неслух,
Насіли на нас мов біси.
Боятись іх наче наш борг,
Паяцами блазнювати…
Ошийник, це ж не зашморг?
Навколишки, не плазувати?
Як у ві сні - ми німи,
Ховаємо оплески в жмені.
Може народ не ми?
Але чому ми на сцені?
Я думал, это про тот народ и ту страну после 30 ноября. Нет оказалось - про эту растерзанную после 19 февраля.
Какой будет новая Украина? Доживем - увидим. Используя заезженный до штампа оборот "хотелось бы верить", как-то выразить робкую надежду, что Украина как мифический птах Феникс сгорев в пожарищах Грушевского, очистится и возродится... Но не получится - возвышенное закончилось. нам в закоулок. Всем без исключения. Потому что виновны.
Эпиграф из Гены Миллера главным образом потому, что сейчас наступает парадоксальное время, парадигмой которого будет робкая еще не убитая надежда, и циничная безисходность. Все это уравновешенно и странным образом сочитается именно сейчас - в феврале 2014 года,именно в Украине. Только вместо отталкивающей натуральности "мяса" порнографии Миллера, притягательная своей подлостью и лицемерием украинская политика.
Время "возвышенного" начинается со смерти прежней Украины и рождения новой Украины. Зимний пал, президент бежал, вместо броневика водомет. Да, Украина. как государство, ставшее независимым в 1991 умерло напоследок забрызгав кровью пейзаж. Новая Украина будет совсем другой. И чтобы не вышло после с ней перерожденной в насилии - мифическая земля обетованная, или колонна беженцев, спасающихся от этнической чистки, - суть уже не важно.
К этому шли все мы, ведь так? Но злорадная мысль о вендетте, как-то незначительна даже при потерянном выражении лиц местных сами-знаете-какой-партии бонз, выпивших немало и моей крови. Что я им никогда не прощу, но не важно. Чтоб это случилось так - я искренне не хотел. Ибо беда и несправедливость одного человека не стоит существования страны.
А я искренне любил эту страну - бесправную, униженную, порабощенную. Но свою.
Теперь ее нет. Что будет завтра не понятно. Одно могу сказать точно - в том, что она умерла под выстрелы неизвестных снайперов, взрывы бутылок с "Молотовым", и выкрики подлецов, есть вина каждого. Мы, извините, жрали попкорн у телевизоров 19 января, вместо того, чтобы выйти на улицы и как-то остановить первые позывы ее конца. Да, если бы десятая часть нас, ее жителей, встала между "Беркутом" и "Правым сектором" ничего бы не началось. Нет, - мы предпочли фетишистски пялясь на экраны телевизоров, остаться наблюдателями.
Донаблюдались.
Когда наблюдать это стало невозможно, стало ясно, что уже поздно. Для меня эта точка невозврата случилась сегодня,.во время прямой трансляции из Верховной Рады, когда крысы бежали с корабля, надругой, где сытые довольные рожи делили мою страну. Делили не понимая, что давятся, с-суки, падалью, терзая труп уже "застреленный неизвестным снайпером" страны. Сколько их погибло? В смысле народных депутатов из обеих штабов?
Вообще не хочу об этом говорить. Мразь устроившая эту бойню. радостно рукоплескала сама себе после каждого принятого закона, цена которых значительно меньше нуля в нынешних-то условиях. В условиях. когда украинцы поверили, что "единственный вы-ы-ыход для нормальных ребят. это брать а-в-втоматы и убивать всех подряд".
Когда это начиналось я перевел в эйфории древний текст на украинский:
Як у ві сні - ми німи,
В ціні ми, доки на сцені.
Може народ не ми?
Може ми лиш мішені?
В виставі під назвой - «Страна»,
Ми стали неначе на варту
І влада від влади п’яна,
Це вада цього театру.
Хто ми для них? Пішаки?
Вдома у себе - гісті?
Хтиві їх пики бридки,
В темряві партеру двоїсті.
За дієй ми дивимось в зал,
З надієй, що ми з ними разом.
Хто вам таке сказав?
Митар миропомазан,
Крісами вірних слуг,
Що в кріслах із за куліси
Погрожують нам за неслух,
Насіли на нас мов біси.
Боятись іх наче наш борг,
Паяцами блазнювати…
Ошийник, це ж не зашморг?
Навколишки, не плазувати?
Як у ві сні - ми німи,
Ховаємо оплески в жмені.
Може народ не ми?
Але чому ми на сцені?
Я думал, это про тот народ и ту страну после 30 ноября. Нет оказалось - про эту растерзанную после 19 февраля.
Какой будет новая Украина? Доживем - увидим. Используя заезженный до штампа оборот "хотелось бы верить", как-то выразить робкую надежду, что Украина как мифический птах Феникс сгорев в пожарищах Грушевского, очистится и возродится... Но не получится - возвышенное закончилось. нам в закоулок. Всем без исключения. Потому что виновны.