Рассказ
Накатал я про одного из своиз лучших друзей, Миху Гапонова, рассказ.
Напоминаю, что лица христианского вероисповедания предупреждаются, что чтение данного произведения несовместимо с их философско-религиозными установками. Их право его не читать.
Остальные - Welcome!
В первую очередь рассказ предназначался для Михи на его день рождения.
Дабы понять заложенную в повествовании Истину и Великий Смысл, нужно хорошо знать Миху, для начала ;)
Миша и церковь, или как закалялась пердь.
Потоптавшись на входе деревянной церквушки, Миша, известный в хэви-металлической тусовке под именем Господин Гапонов, резким рывком распахнул дверь и шатающейся походкой ввалился в пропахнувшее ладаном помещение. Мише было стыдно за вчерашние проделки: за подбитый глаз любимой женщины, за потасовку с представителями среднеазиатских народностей, за пляски голым вприсядку на фестивале бардовских частушек. Словом, решил паренёк начать новую жизнь и посему решил замолить грехи в ближайшем специализированном христианском заведении.
Ранние посетители Храма Святага Великомученника Ферапонта Уренгойского шарахнулись от волосатого бородатого пришельца в футболке CHILDREN OF BODOM, прихлёбывавшего 7-ю «Балтику» и потряхивающего головой в такт песням группы REACTOR, гремевшим из плэера. Появление вызвало нешуточный ажиотаж и ускорило скорость совершения крёстных знамений и поклонов у наиболее несдержанной части населения.
На оханья, ойканья и заунывные завывания прихожан и, в особенности, прихожанок, прибежал сам настоятель православного заведения отец Охреней.
- Кто же вы, незнакомец? - изумлению батюшки не было предела.
- Хто, хто, - недовольно забурчал Господин Гапонов, - какая разница? Молиться я пришёл, во! Эта... грехи замаливать.
Словно в подтверждение вышесказанного где-то сверху блямкнули колокола. Воздух наполнился перешёптываниями. Богобоязнь наполнила пространство, всюду слышались слова «Антихрист», «боженька», «наказание», «Матрёна Упупыровская», «покарать» и другие устрашающие религиозные словечки. Апокалипсис, именуемый в просторечии «пиздец» подкрался внезапно и испортил всеобщую малину. Висевший на кресте Иисус потупил кудлатую голову, и реагировать, по вполне понятным причинам, на происходящее отказывался.
Служитель культа заволновался, но виду не показал. Первое желание затопать ногами, забегать и завопить: «Вязать подлеца! Обуздать гадёныша!», поначалу показалось целесообразным. Однако, учитывая недвусмысленную недоброжелательность, ярко выраженную на лице нового посетителя, быстро погасилось.
- Сын мой… тут храм божий. Отчего ж ты с пивом пожаловал?
- Чего?!! - Михаил не стал стесняться и решил порубать правду-мамашу, - Батюшка, у тебя тут старухи с телегами тусят, чо ваще такое? Страну просрали, чего ты меня учишь? Их надо воспитывать! Бес в них сидит! - семя праведного гнева проросло и заколосилось.
- Мужчина, прекратите хулиганить! - загундосила дева лет пятидесяти пяти. У неё первой сдали нервы.
Женщина не сразу сообразила, с кем она заговорила и чем это может для неё закончится. Ибо склонный к пьяным дебошам и алко-потасовкам персонаж, также известный под именем Сварщик-Каннибал и Торквемада (последнее прозвище он присвоил себе в честь легендарного инквизитора) ну очень цинично относился к женщинам. Порой, даже чересчур жестоко. И, надо сказать, вполне справедливо.
И началось…
- А ты, дырка неоплодотворённая, молчи, я тебе сказал! Ведьма! Видел тебя вчера в автобусе, сразу к сиденью ломанулась, влагалище своё пристраивать! Пизда! Гитлера на тебя нет! Пошла нахуй, я молиться пришёл!
- Что? - из недр женского организма вырвался лишь неуверенный писк.
- Хер соси у слона! Чтоб тебя чёрт в жопу трахнул! - Господин Гапонов решил отринуть правила приличия как ненужный архаизм. - Хошь ёбну?
В поле зрения Михаила попал невысокого роста мужичок в рясе и в тюбетейке, нахлобученной на самые брови. Судя по всему, он мог быть дьячком или служкой. Вторая версия была более вероятной, поскольку в руках у него была кочерга, которой он, словно стеснясь, елозил в углу, разгоняя тараканов и другую насекомую живность.
Держа в поле зрения бабищу, Михаил подбежал к заинтересовавшему его субъекту.
- О, а ты хто?
- Эээ, Хабибулин я, Мамэд… - По лицу среднеазиатского пенсионера пробежала улыбка, он увидел что-то родное и до боли знакомое. - Пыривет, Михо! Оргиия! - с воодушевлением и придыханием заголосил гастарбайтер.
- Ну, ты давай там, не забывай, на концерт-то приходи, в Кувет заползай…
- Канэшна, абизацэльна пириду! Хой! - последнюю фразу заслуженный работяга Российской Федерации проорал, в общем-то, с некоей гордостью.
- О, а вот так правильно! - холодное сердце Миши понемногу стало таять.
Резкое движение разрушило дружбу народов. Бабка попыталась убежать, однако ловкость и шустрость Господина Гапонова пресекли попытки на корню. Бабку схватили за самую выступаемую часть тела - тележку с колёсами.
- Хана тебе, падла рогатая!
- Ой, он её убьет и изнасилует! - заорала прихожанская толпа.
- Ух, мама родная, сколько же вас всех много! - удивлению старого фашиста не было предела. - Ща вы у меня…
И отхлебнул Миша пива пенного… И закинул себе в пасть сушёного горошка… И содрогнулся он залпом ректальным…
А потом взял и спичку кинул.
И сказал:
- Вот вам, бляди.
Те, кто видел, как американский напалм выкашивал маленьких и суетливых вьетнамцев, вряд ли увидели бы для себя что-то новое. Остальные граждане могли бы и подивиться интересному зрелищу: возникшая стена коричневого и вонючего огня, выжигающего плоть и внутренности, пронеслась по церквушке и не оставила ничего живого. Опрокинула главный купол, повалила колокольню, батюшке-настоятелю ёбнула по чану самым большим колоколом и под него же засосала.
Ветер понемногу стал разметать пыльные развалины. То, что когда-то было Храмом Святага Великомученника Ферапонта Уренгойского, стало пепелищем. Причём вонючим. Всюду валялись обожженные скелеты старушек в платочках, в предсмертной агонии сжавших трости-клюки и сумки-тележки. Один из них блестел недожёванным «Чупа-чупсом», от второго воняло собачьими сосисками, от третьего валокордином. Среди них был один даже в нацисткой каске под платочком. Возможно, это был тот самый, так и не раскрытый тогда НКВД, а позже КГБ и ФСБ, немецкий шпион, по привычке ждущий новых инструкций из военной немецкой разведки.
Как не странно, но Хабибуллин выжил. И теперь он стоял с большой совковой лопатой и сокрушался.
- Ыыы… Апят насрали! Выот так всикда - сами после служьба бухат, патом срат, а Хабибуулин убират. Ыыы… пайду стройка трактар прасит… Да… - покосился на Мишу старичок
- А чо, прикольно получилось! - Миша, поначалу офигевший, теперь повеселел. Жизнь, не смотря на завывания застигнутого и затащенного под колокол дерьмосилой попом, продолжалась.
Рядом с Мишей остановился некий волосатый человек, на фоне Михи выглядевший покрупнее и поплотнее. Оценив последствия, он довольно прищурился и обратился к герою:
- Ну, здорово, блин. Слышь, добрый ебаклак, это самое… поехали. Нам ещё синагогу к порядку приучить нужно и пару мечетей. Копцев-то попалился, неумеха, придётся тебя привлекать. А чего делать-то, прикинь, Родина зовёт, типа, в опасности.
- Ну ладно, Вованыч, поехали.
И поехали. До сих пор едут. Но ведь приедут же, правда?
Напоминаю, что лица христианского вероисповедания предупреждаются, что чтение данного произведения несовместимо с их философско-религиозными установками. Их право его не читать.
Остальные - Welcome!
В первую очередь рассказ предназначался для Михи на его день рождения.
Дабы понять заложенную в повествовании Истину и Великий Смысл, нужно хорошо знать Миху, для начала ;)
Миша и церковь, или как закалялась пердь.
Потоптавшись на входе деревянной церквушки, Миша, известный в хэви-металлической тусовке под именем Господин Гапонов, резким рывком распахнул дверь и шатающейся походкой ввалился в пропахнувшее ладаном помещение. Мише было стыдно за вчерашние проделки: за подбитый глаз любимой женщины, за потасовку с представителями среднеазиатских народностей, за пляски голым вприсядку на фестивале бардовских частушек. Словом, решил паренёк начать новую жизнь и посему решил замолить грехи в ближайшем специализированном христианском заведении.
Ранние посетители Храма Святага Великомученника Ферапонта Уренгойского шарахнулись от волосатого бородатого пришельца в футболке CHILDREN OF BODOM, прихлёбывавшего 7-ю «Балтику» и потряхивающего головой в такт песням группы REACTOR, гремевшим из плэера. Появление вызвало нешуточный ажиотаж и ускорило скорость совершения крёстных знамений и поклонов у наиболее несдержанной части населения.
На оханья, ойканья и заунывные завывания прихожан и, в особенности, прихожанок, прибежал сам настоятель православного заведения отец Охреней.
- Кто же вы, незнакомец? - изумлению батюшки не было предела.
- Хто, хто, - недовольно забурчал Господин Гапонов, - какая разница? Молиться я пришёл, во! Эта... грехи замаливать.
Словно в подтверждение вышесказанного где-то сверху блямкнули колокола. Воздух наполнился перешёптываниями. Богобоязнь наполнила пространство, всюду слышались слова «Антихрист», «боженька», «наказание», «Матрёна Упупыровская», «покарать» и другие устрашающие религиозные словечки. Апокалипсис, именуемый в просторечии «пиздец» подкрался внезапно и испортил всеобщую малину. Висевший на кресте Иисус потупил кудлатую голову, и реагировать, по вполне понятным причинам, на происходящее отказывался.
Служитель культа заволновался, но виду не показал. Первое желание затопать ногами, забегать и завопить: «Вязать подлеца! Обуздать гадёныша!», поначалу показалось целесообразным. Однако, учитывая недвусмысленную недоброжелательность, ярко выраженную на лице нового посетителя, быстро погасилось.
- Сын мой… тут храм божий. Отчего ж ты с пивом пожаловал?
- Чего?!! - Михаил не стал стесняться и решил порубать правду-мамашу, - Батюшка, у тебя тут старухи с телегами тусят, чо ваще такое? Страну просрали, чего ты меня учишь? Их надо воспитывать! Бес в них сидит! - семя праведного гнева проросло и заколосилось.
- Мужчина, прекратите хулиганить! - загундосила дева лет пятидесяти пяти. У неё первой сдали нервы.
Женщина не сразу сообразила, с кем она заговорила и чем это может для неё закончится. Ибо склонный к пьяным дебошам и алко-потасовкам персонаж, также известный под именем Сварщик-Каннибал и Торквемада (последнее прозвище он присвоил себе в честь легендарного инквизитора) ну очень цинично относился к женщинам. Порой, даже чересчур жестоко. И, надо сказать, вполне справедливо.
И началось…
- А ты, дырка неоплодотворённая, молчи, я тебе сказал! Ведьма! Видел тебя вчера в автобусе, сразу к сиденью ломанулась, влагалище своё пристраивать! Пизда! Гитлера на тебя нет! Пошла нахуй, я молиться пришёл!
- Что? - из недр женского организма вырвался лишь неуверенный писк.
- Хер соси у слона! Чтоб тебя чёрт в жопу трахнул! - Господин Гапонов решил отринуть правила приличия как ненужный архаизм. - Хошь ёбну?
В поле зрения Михаила попал невысокого роста мужичок в рясе и в тюбетейке, нахлобученной на самые брови. Судя по всему, он мог быть дьячком или служкой. Вторая версия была более вероятной, поскольку в руках у него была кочерга, которой он, словно стеснясь, елозил в углу, разгоняя тараканов и другую насекомую живность.
Держа в поле зрения бабищу, Михаил подбежал к заинтересовавшему его субъекту.
- О, а ты хто?
- Эээ, Хабибулин я, Мамэд… - По лицу среднеазиатского пенсионера пробежала улыбка, он увидел что-то родное и до боли знакомое. - Пыривет, Михо! Оргиия! - с воодушевлением и придыханием заголосил гастарбайтер.
- Ну, ты давай там, не забывай, на концерт-то приходи, в Кувет заползай…
- Канэшна, абизацэльна пириду! Хой! - последнюю фразу заслуженный работяга Российской Федерации проорал, в общем-то, с некоей гордостью.
- О, а вот так правильно! - холодное сердце Миши понемногу стало таять.
Резкое движение разрушило дружбу народов. Бабка попыталась убежать, однако ловкость и шустрость Господина Гапонова пресекли попытки на корню. Бабку схватили за самую выступаемую часть тела - тележку с колёсами.
- Хана тебе, падла рогатая!
- Ой, он её убьет и изнасилует! - заорала прихожанская толпа.
- Ух, мама родная, сколько же вас всех много! - удивлению старого фашиста не было предела. - Ща вы у меня…
И отхлебнул Миша пива пенного… И закинул себе в пасть сушёного горошка… И содрогнулся он залпом ректальным…
А потом взял и спичку кинул.
И сказал:
- Вот вам, бляди.
Те, кто видел, как американский напалм выкашивал маленьких и суетливых вьетнамцев, вряд ли увидели бы для себя что-то новое. Остальные граждане могли бы и подивиться интересному зрелищу: возникшая стена коричневого и вонючего огня, выжигающего плоть и внутренности, пронеслась по церквушке и не оставила ничего живого. Опрокинула главный купол, повалила колокольню, батюшке-настоятелю ёбнула по чану самым большим колоколом и под него же засосала.
Ветер понемногу стал разметать пыльные развалины. То, что когда-то было Храмом Святага Великомученника Ферапонта Уренгойского, стало пепелищем. Причём вонючим. Всюду валялись обожженные скелеты старушек в платочках, в предсмертной агонии сжавших трости-клюки и сумки-тележки. Один из них блестел недожёванным «Чупа-чупсом», от второго воняло собачьими сосисками, от третьего валокордином. Среди них был один даже в нацисткой каске под платочком. Возможно, это был тот самый, так и не раскрытый тогда НКВД, а позже КГБ и ФСБ, немецкий шпион, по привычке ждущий новых инструкций из военной немецкой разведки.
Как не странно, но Хабибуллин выжил. И теперь он стоял с большой совковой лопатой и сокрушался.
- Ыыы… Апят насрали! Выот так всикда - сами после служьба бухат, патом срат, а Хабибуулин убират. Ыыы… пайду стройка трактар прасит… Да… - покосился на Мишу старичок
- А чо, прикольно получилось! - Миша, поначалу офигевший, теперь повеселел. Жизнь, не смотря на завывания застигнутого и затащенного под колокол дерьмосилой попом, продолжалась.
Рядом с Мишей остановился некий волосатый человек, на фоне Михи выглядевший покрупнее и поплотнее. Оценив последствия, он довольно прищурился и обратился к герою:
- Ну, здорово, блин. Слышь, добрый ебаклак, это самое… поехали. Нам ещё синагогу к порядку приучить нужно и пару мечетей. Копцев-то попалился, неумеха, придётся тебя привлекать. А чего делать-то, прикинь, Родина зовёт, типа, в опасности.
- Ну ладно, Вованыч, поехали.
И поехали. До сих пор едут. Но ведь приедут же, правда?