Отец Николай...Мехмат. Начало.
Я познакомился с Колей не сразу. Точнее, только на 3-ем курсе, когда мы, по прихоти слияния групп, оказались формально в одной группе, состоящей из "диффурщиков" ( в основном, прекрасного полу - по грубой мехматской приговорке "все дуры идут на диффуры", но были и исключения), и маленькой подгруппы дифгеометров.
Коля был "исключением". И не только по гендерному признаку. Слухи о "секущем", не хуже самого В. Д. (будущего Филдсовского медалиста), интернатовце из Арзамаса-16 доходили до меня и раньше. Но особо не задевали - "секущих" вокруг хватало. Легенды про колину фантастическую трудоспособность поражали воображение. И дело касалось не только математики. Колина любовь "учиться" и "изучать" касалась также и языков. К моменту нашего близкого знакомства он читал и "чирикал" (его выражение, в отличие от глагола "разговаривать", для обозначения поверхностного интереса) на трех основных "математических" языках (англ. фр. нем.), начинал изучать китайский и венгерский (пользуясь "наличием" в соседях по зоне Б общаги в Главном здании МГУ венгерского студента).
В математике, в отличие от глупого большинства, его занимало все- количество семинаров и спецкурсов им посещаемых и сдаваемых, в то время, когда мы еще только начинали раскачиваться и выбирать, поражало воображение. Поражали также работоспособность и умение мастерски использовать все 24 часа суток.
Уже позже, когда мы сошлись ближе, он, на голубом глазу, совершенно искренне сокрушался, что не может добиться никакими усилиями полноценной работы все 24 часа, заменяя сон "иными формами релаксации", которые не требовали бы столь "суровых" временных затрат.
Например, он демонстрировал нам, где-то вычитанный "азиатский" (йога? дзэн?) способ: когда голова падала в изнеможении на стол с книгами и лампой, Коля выходил в холл 15 го этажа, принимал позу "лягушки" и исторгал (sic!) страшный крик-визг на грани ультразвука. Он утверждал, что два- три подобных упражнения полностью возвращают его в "рабочее" состояние.
К его глубокому сожалению, эта практика не нашла отклика у подавляющего большинства обитателей 15го этажа и администрации Дома Студентов.
Коля был "исключением". И не только по гендерному признаку. Слухи о "секущем", не хуже самого В. Д. (будущего Филдсовского медалиста), интернатовце из Арзамаса-16 доходили до меня и раньше. Но особо не задевали - "секущих" вокруг хватало. Легенды про колину фантастическую трудоспособность поражали воображение. И дело касалось не только математики. Колина любовь "учиться" и "изучать" касалась также и языков. К моменту нашего близкого знакомства он читал и "чирикал" (его выражение, в отличие от глагола "разговаривать", для обозначения поверхностного интереса) на трех основных "математических" языках (англ. фр. нем.), начинал изучать китайский и венгерский (пользуясь "наличием" в соседях по зоне Б общаги в Главном здании МГУ венгерского студента).
В математике, в отличие от глупого большинства, его занимало все- количество семинаров и спецкурсов им посещаемых и сдаваемых, в то время, когда мы еще только начинали раскачиваться и выбирать, поражало воображение. Поражали также работоспособность и умение мастерски использовать все 24 часа суток.
Уже позже, когда мы сошлись ближе, он, на голубом глазу, совершенно искренне сокрушался, что не может добиться никакими усилиями полноценной работы все 24 часа, заменяя сон "иными формами релаксации", которые не требовали бы столь "суровых" временных затрат.
Например, он демонстрировал нам, где-то вычитанный "азиатский" (йога? дзэн?) способ: когда голова падала в изнеможении на стол с книгами и лампой, Коля выходил в холл 15 го этажа, принимал позу "лягушки" и исторгал (sic!) страшный крик-визг на грани ультразвука. Он утверждал, что два- три подобных упражнения полностью возвращают его в "рабочее" состояние.
К его глубокому сожалению, эта практика не нашла отклика у подавляющего большинства обитателей 15го этажа и администрации Дома Студентов.