Пара вопросов по "делу Шамонина"
Столкнулся недавно с обсуждением широко известного «дела Миши Шамонина» и навеяло это дело некоторые размышления.
Периодически «любители сталинских репрессий» обнаруживают некие захоронения, которые тут же объявляются захоронениями жертв тех самых репрессий, но случаются проколы. Обнаружатся, например, среди захороненных останки, явно не принадлежащие взрослому человеку и всё, пиши пропало. Всё захоронение в утиль списывать, ибо запрещал в СССР Уголовный Кодекс расстреливать несовершеннолетних. Сплошные убытки…
И что делать? Не бросать же из-за такой ерунды целый мемориал «жертв репрессий»? В широкое обсуждение запускается идея, что кровавые НКВД-шники таки несовершеннолетних расстреливали.
В доказательство, активно продвигается идея, что разрешили расстреливать несовершеннолетних пунктом 1 Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 25 ноября 1935 года, которым, статья 12 Уголовного кодекса РСФСР излагалась в следующей редакции:
«12. Несовершеннолетние, достигшие двенадцатилетнего возраста, уличённые в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или попытке к убийству, привлекаются к уголовному суду с применением всех мер наказания».
Раз написано «всех мер» значит можно расстреливать. И эта тема некоторое время активно обсуждалась всеми «неполживыми» блогерами, журналистами и прочими «властителями дум».
Но тут есть нюанс, к сожалению «неполживых», многие в нашей стране умеют читать, более того, многие даже, могут понимать смысл прочитанного. И если интересующиеся этой темой находили и заглядывали в Уголовный Кодекс того времени, они обнаруживали статью 22, которая эту сказочку про «всех значит можно расстреливать» уничтожала сразу, ибо написано в статье 22 русским по белому:
«22. Не могут быть приговорены к расстрелу лица, не достигшие восемнадцатилетнего возраста в момент совершения преступления, и женщины, находящиеся в состоянии беременности».
В общем , понятно, что сказочка про «всех» сработает только на самих «неполживых», доверчивых и не умеющих читать. И вот появляется история Миши Шамонина.
Из всех интернет утюгов нам рассказывают о бедном мальчике, расстрелянном за кражу двух буханок хлеба. И даже приводят фото мальчика. Вся эта история муссируется довольно долгое время и тут, один известный «любитель сталинских репрессий» идёт в архив и знакомится с делом Шамонина. И на своей странице в жж выкладывает сканы.
И что мы видим в сканах? Что Шамонина таки расстреляли не за кражу двух буханок, а убийство… И, вот уже «коммунизды» вздыхают с облегчением: «всё правильно, как такого не расстрелять»?
Вуаля! Таким нехитрым способом, идея о том, что в СССР несовершеннолетних расстреливали, доказана.
Или всё-таки не доказана?
Как мне видится технология фальсификации такого рода дел. Берём дело реального человека, умершего в местах заключения. Из дела выдергиваем несколько листков, заменяем на нужные. Всё. Миша Шамонин расстрелян по решению тройки НКВД.
Вот какие вопросы, навскидку, возникли у меня при просмотре «дела Шамонина»:
По этим вашим интернетам фотографии Миши бегают уже не один год. Чуть ли не каждый «неполживый» блогер их публиковал. Но, вот в деле всего три подписи тех, кто с делом знакомился.
Профессии этих троих, цитата:
1. В 2015 году профессор академии управления МВД России
2. В 2019 году зам председ обл суда Лип обл
3. В 2023 году, наконец, наш «любитель репрессий» выложивший дело в своём блоге.
Тут возник вопрос, кто из этих людей запустил в интернет фотографии Шамонина и зачем? И только фотографии и выписки из протоколов тройки, вместе с байкой о «расстреле за две буханки хлеба».
Если не эти люди запустили, то кто? Кто смотрел дело, не расписываясь за ознакомление?
Далее
Пишет «любитель репрессий» у себя в блоге, как я понимаю, ещё до ознакомления с делом:
«Итак, справка на Шамонина. Судя по всему, это т.н. "повестка" на заседание Тройки:»
(Опубл. Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга Памяти жертв политических репрессий. Вып. 8. В родном краю. Документы, свидетельства, судьбы. М.: «Альзо», 2004. С. 206)
Вопрос 2. Почему это именно «повестка» и почему именно «на заседание тройки»? Там ни слова повестка нет ни слова тройка.
После ознакомления с делом, он пишет следующее:
«Затем в дело вложена та самая повестка на заседание тройки - аналогичная той, что я опубликовал в самом первом постинге про Мишу, но немного отличная по содержанию. Нет фразы про опасного преступника и карандашной пометки про кражи, но зато уточнено, с какого времени содержится под стражей».
Вопрос 3. Откуда два разных документа? Дело вроде одно? И опять, почему это «повестка на заседание тройки»?
В последних документах дела публикует «любитель» выписку из протокола «тройки НКВД»
Затем пишет:
«Далее подшит белый бумажный конверт. В нем еще один экземпляр выписки».
Два эти «артефакта» давно гуляли по просторам интернета, вызывая вопрос, а почему их две? Зачем две выписки в одном деле, на одного расстреливаемого? Тупые НКВД-шники могли с первого раза не понять, что написано, пришлось два раза печатать? Или какая-то из них поддельная? Так может и обе?
Вот, и легализация двух разных выписок подоспела. «Мало ли зачем две, лежат обе в деле, значит так надо».
------
Не было времени особенно дело рассматривать, да и смысла нет, дело конечно реальное, заменены, думаю несколько листов, где упоминаются «тройки НКВД» и расстрел. Вот один из этих листов вызвал такие вопросы:
Сначала вводная. Такие сведения о старшем майоре Овчинникове пишут на сайте https://petrovka-38.com/item/iz-pleyady-legendarnykh-murovtsev:
«безвинно репрессированном и впоследствии посмертно реабилитированном Викторе Петровиче Овчинникове (1898 - 1939), который был начальником Московского уголовного розыска в 1933-1938 годах».
«Руководя ОУР УРКМ города Москвы, Виктор Петрович был майором милиции, а 8 февраля 1937 года стал старшим майором милиции (специальное звание начальствующего состава органов РКМ НКВД СССР в 1936-1943 годах)»
«Его в конце лета тридцать восьмого (согласно приказу НКВД СССР от 27 августа 1938 года /№ 1499/) скоропалительно уволили из органов милиции, а затем по надуманным обвинениям расстреляли».
Судьбу Овчинникова рассматривать мы не будем, примем к сведению, что он был начальником ОУР г.Москвы в 1933-1938 годах, 08.02.1937 года стал старшим майором милиции, 27.08.1938 года уволен.
Начнём с шапки.
Странность №1. Почему в типографский бланк впечатана фамилия и звание Овчинникова? Сидеть ему теперь вечно в старших майорах пока бланки не закончатся?
Ну, допустим, начальник ОУР, зам начальника УРКМ г.Москвы, настолько важное лицо, что печатают именные бланки, тогда это значит следующее:
1. Должны в больших количествах иметься бланки с именем тогдашнего начальника УРКМ г.Москвы Вуль Леонида Давидовича.
2. Должны иметься бланки с именем просто майора Овчинникова до 08.02.1937 года.
3. Должны иметься бланки с именем старшего майора Овчинникова относящиеся не к тройкам НКВД, а к обычной работе ОУР УРКМ г.Москвы.
4. Должны иметься бланки с именем Рудина Касриэля Менделевича, который был на той же должности с 1938 года после увольнения Овчинникова.
Все эти бланки должны быть примерно схожими, вряд ли типография для каждого руководителя еще и оригинальный дизайн бланков разрабатывала.
**
Странность №2. Почему печатая персональный бланк, типография проявила такое неуважение к Овчинникову, не напечатав фамилию и имя или хотя бы инициалы? Почему не добавили постоянно используемое тов. (товарищ)? Место в строке есть для этого, фамилия сдвинута на правый бок, а слева пусто.
Почему после точек все слова начинаются с заглавной буквы как при автозамене в Word? Может быть, тогда так было принято писать? Майор с большой буквы? Может быть, но, стоит посмотреть и сравнить с другими бланками того же УРКМ г.Москвы того времени.
**
Сам текст постановления:
«НАШЕЛ»
«Обвинительно заключение (постановление) соответствует материалам дела и виновность обвиняемого полностью доказана».
Почему «Обвинительно заключение», в скобках «постановление»? Обвинительное заключение это вовсе не постановление.
Получается, что виновность устанавливал не суд и даже не тройка НКВД, а некий «Отв. докладчик»? Зачем тогда кровавым НКВД-шникам вообще понадобились тройки? Докладчики бы сразу и отправляли на расстрел.
А где, собственно, в деле обвинительное заключение? Или я слепой или такой документ в деле отсутствует. «Постановление о предъявлении обвинения» это не «Обвинительное заключение». Это документ, которым уголовное дело не заканчивается, а фактически начинается.
Понятно, что кровавые НКВД-шники на время Большого террора про УПК забыли, но вот в деле Седова, например, всё наоборот, Обвинительное заключение есть. Кстати, если не по УПК, то, как они тогда работали?
«Документы о судимости имеются и находятся в порядке».
Не понятно, что значит «находятся в порядке», может быть, тогда было принято так писать, но что делать, если обвиняемый ранее не судим? Вписывать в свободное поле, что документов не имеется?
«ПОСТАНОВИЛ»
«Дело №____ по обвинению гр-н_______________ представить на рассмотрение тройки Упр. НКВД Московской области».
Зачем типографским способом печатать бланк с таким однозначным решением ? Что делать, если рассмотрев дело, «Отв. докладчик» решит не представлять на рассмотрение тройки? Зачеркнёт «представить»? Или не будет заполнять этот бланк? А что он тогда будет заполнять? Должны еще иметься бланки где «не представить»?
Ну и вишенкой на торте, типографским же способом, внизу, цифры 1997. Понятное дело, «любитель сталинских репрессий» сразу объяснил, что это номер заказа в типографии. Вряд ли ему это кровавый Сталин сообщил или Овчинников. Думаю, он это предположил сам. То есть, это предположение, домысел. И по своей доказательности, он ничем не убедительнее гипотезы П.Г.Балаева о неких умышленных «метках» оставленных фальсификаторами, дабы в случае обвинения было чем оправдаться. Когда надо это номер заказа, а если понадобится : «видите здесь дата 1997 год? Понятно, же что это не фальсификация, а просто по приколу сделали…»
Ну, или в УРКМ по г.Москве существовало множество бланков где были номера заказов, скажем 1973, 1985, 1998 и т.п.
Вывод: За неимением возможности проведения полноценных экспертиз, стоит посмотреть не секретные и кровавые, а обычные уголовные дела тех времён, которые проходили через суд. И сравнивать набор документов в них с имеющимися в кровавых. Это, возможно, позволит косвенно определить подложные листы в деле Шамонина и подобных.