(no subject)
Маленький кусок из небольших воспоминаний Кларенса Брауна о Н. Я. Мандельштам. Скоро напечатаем, е.б.ж.
Это - краткий рассказ о том, как рукопись попала на Запад. Надежда согласилась дать его мне, чтобы я переправил его в Соединенные штаты. Конечно, я говорю об одном из существовавших тогда машинописных экземпляров, сделанных под копирку. Однажды я пришел как обычно, но с единственной целью получить рукопись.
Меня сразу поразило ее странное настроение. Она ошеломила меня, сказав, что передумала, что в конце концов она не хочет, чтобы я увез с собой ее воспоминания, и это заявление было сделано в тот момент, когда она передала мне книгу, завернутую в коричневую бумагу.
Не помню, что я ответил. Но я отлично помню тот внезапный поток русских непристойностей, который извергся с ее губ, когда она за локоть направила меня к двери. Она называла меня такими словами, которые я только смутно помнил из уроков мистера Гордона, специалиста по русским непристойностям армейской языковой школы.
Я как всегда не сразу понял, в чем дело, но наконец понял, что Надежда говорила не со мной и не обо мне, но со стенами. Она прижала палец к губам, благословила взглядом и в последний раз помянула мою собачью мать, закрыв за мной дверь.
Далее последовала сцена из второразрядного триллера. Я вышел из подъезда в обычно пустой двор жилого квартала. На всех четырех углах стояло по человеку в плаще. Первой мыслью, которая промелькнула у меня в голове, был вопрос о том, сколько лет будет моему сыну (в тот момент ему было семь), когда я выйду на свободу, если это произойдет. Вторая мысль была о том, что нужно бросить портфель в кусты и бежать со всех ног. Третья мысль была о том, что нужно идти обычным путем, налево, в обычный выход из двора. Человек, стоявший на этом углу, поднял руку и помахал своим трем коллегам, чтобы они подошли. Они быстро двинулись к нему. Я шел дальше. Проходя мимо, я кивнул. Он тоже кивнул. Ничего не произошло.
Я дошел до угла, повернул направо, и, как всегда, пошел к ближайшей автобусной остановке. Через несколько мгновений грузовик Советской почты остановился и дружелюбный водитель спросил: «Товарищ, подвезти?» Это было обычное дело, я знал это. Отказаться и выглядеть виновным? Или рискнуть и согласиться? Я согласился. Он спросил, куда меня подвезти. Я назвал адрес в нескольких кварталах от посольства. Там он меня и высадил. Когда он уехал, я немного и пошел в посольство США и отправил свою посылку дипломатической почтой, которую не досматривали. Так рукопись впервые попала на Запад.
Это - краткий рассказ о том, как рукопись попала на Запад. Надежда согласилась дать его мне, чтобы я переправил его в Соединенные штаты. Конечно, я говорю об одном из существовавших тогда машинописных экземпляров, сделанных под копирку. Однажды я пришел как обычно, но с единственной целью получить рукопись.
Меня сразу поразило ее странное настроение. Она ошеломила меня, сказав, что передумала, что в конце концов она не хочет, чтобы я увез с собой ее воспоминания, и это заявление было сделано в тот момент, когда она передала мне книгу, завернутую в коричневую бумагу.
Не помню, что я ответил. Но я отлично помню тот внезапный поток русских непристойностей, который извергся с ее губ, когда она за локоть направила меня к двери. Она называла меня такими словами, которые я только смутно помнил из уроков мистера Гордона, специалиста по русским непристойностям армейской языковой школы.
Я как всегда не сразу понял, в чем дело, но наконец понял, что Надежда говорила не со мной и не обо мне, но со стенами. Она прижала палец к губам, благословила взглядом и в последний раз помянула мою собачью мать, закрыв за мной дверь.
Далее последовала сцена из второразрядного триллера. Я вышел из подъезда в обычно пустой двор жилого квартала. На всех четырех углах стояло по человеку в плаще. Первой мыслью, которая промелькнула у меня в голове, был вопрос о том, сколько лет будет моему сыну (в тот момент ему было семь), когда я выйду на свободу, если это произойдет. Вторая мысль была о том, что нужно бросить портфель в кусты и бежать со всех ног. Третья мысль была о том, что нужно идти обычным путем, налево, в обычный выход из двора. Человек, стоявший на этом углу, поднял руку и помахал своим трем коллегам, чтобы они подошли. Они быстро двинулись к нему. Я шел дальше. Проходя мимо, я кивнул. Он тоже кивнул. Ничего не произошло.
Я дошел до угла, повернул направо, и, как всегда, пошел к ближайшей автобусной остановке. Через несколько мгновений грузовик Советской почты остановился и дружелюбный водитель спросил: «Товарищ, подвезти?» Это было обычное дело, я знал это. Отказаться и выглядеть виновным? Или рискнуть и согласиться? Я согласился. Он спросил, куда меня подвезти. Я назвал адрес в нескольких кварталах от посольства. Там он меня и высадил. Когда он уехал, я немного и пошел в посольство США и отправил свою посылку дипломатической почтой, которую не досматривали. Так рукопись впервые попала на Запад.