Месть памяти или Почему Путин победил «декабристов Болотной»?
Грандиозные московские митинги декабря 2011 года поразили внезапным пробуждением наших соотечественников от многолетней политической спячки. Общественный подъем осмысливается по горячим следам с точек зрения политологии, социологии, культурологии. В этом гуманитарном оркестре партия истории почти не слышна. Хотя хроника текущих событий представляет обширное поле для ее осмысления методами исторической науки. Речь идет о чрезвычайно важной сфере, именуемой «местами памяти» или «исторической памятью» нации.
Феномен исторической памяти активно «задействуется», как участниками, так и наблюдателями декабрьского восстания креативных масс. Людей, посмевших выйти на московские площади, едва ли не единогласно именуют новыми декабристами. Сравнение наших современников с герценовскими рыцарями, кованными из чистой стали, является общим местом публицистики.
Апофеозом подобных воистину пушкинских «странных сближений» (так «наше все» выразился по поводу поэмы «Граф Нулин», написанной в судьбоносные дни 13-14 декабря 1825 года в сельце Михайловском) можно считать программу телеканала «Россия» из цикла «Исторический процесс» от 21 марта 2012 года. Анонс телевизионной дискуссии на тему «Политические заключенные: от декабристов Сенатской площади до декабристов Болотной» гласил: «В декабре 2011 года на улицы вышли сотни тысяч людей возмущенных фальсификациями на парламентских выборах и недовольных действующей властью. <…> Они заявили, что в России установлено самодержавие и назвали себя декабристами. Так имеют ли право называться декабристами люди стоящие на оппозиционных трибунах и можно ли сравнивать события, произошедшие в начале 19 и 21 веков, и какие уроки декабристы 19 века преподали декабристам века 21?»
Феномен «декабристов Болотной» ставит перед исторической корпорацией весьма актуальные с точки зрения общественной функции нашей науки вопросы: Почему осмысление современных политических событий рождает у их участников и свидетелей отсылки к прошлому? Является ли «архаизирование» текущего момента избыточным украшением политической речи или в этом феномене отражается одна из сущностных черт политического мышления? Каким образом историческая память влияет на массовые политические действия? Каков механизм трансформации истории в орудие политики, конкурирующих общественных сил?
Надо признать, что отечественная наука пока не в состоянии ответить на эти и другие вопросы, связанные с работой исторической памяти. Причина такой «безответственности» проста: современные российские историки не проявляют заметного интереса к историческим воззрениям своих сограждан.
Историки ощущают себя избранными и, судя по крошечным тиражам большинства научных изданий, обращаются почти исключительно к себе подобным. Утрата просветительского пафоса, свойственного русской интеллигенции, - тревожный признак преобладания среди представителей исторической корпорации инфантильных черт социального эгоизма и иждивенчества.
Маргинализация профессии историка в современном российском обществе не может не беспокоить. Для ее преодоления ученым нужно на деле доказать свою общественную необходимость. Лучшим доказательством этого небесспорного для большинства наших современников факта может стать эффективное, с точки зрения общественных интересов, воздействие на общепринятые представления о прошлом, именуемые исторической памятью. Отечественная историография нуждается в усвоении опыта своих европейских коллег, для которых «изучение прошлого сегодня трансформируется в изучение того, как оно функционирует в настоящем» (Николай Копосов).
Недавние политические события демонстрируют, к каким неблагоприятным последствиям приводит самоустранение историков от работы с исторической памятью.
Критически мыслящее меньшинство российских граждан разочаровано результатами выборов президента РФ, состоявшихся 4 марта 2012 года. Сторонники оппозиции усматривают основную причину победы кандидата Путина В.В. в использовании административного ресурса для устранения реальных конкурентов и фальсификации результатов голосования.
Заявляя, что «креативом обуха не перешибешь» (Ирина Галицкая), творцы из белоленточного стана лебединого снимают с себя ответственность за поражение в пропагандистской войне . Считаю необходимым напомнить, что за бездушным административным ресурсом стоят живые люди. Нелепо считать, что их поведение мотивируется исключительно экономическими стимулами и страхами. Надо признать, что картина мира агентов правительства позволяет им оправдывать собственные противозаконные действия.
В эпоху информационной цивилизации войны, в том числе и гражданские, выигрываются, прежде всего, в результате борьбы за умы и души людей. Режим сумел предложить гражданам более убедительную модель мира, чем та, которую им преподносили идеологи оппозиции. Поэтому не стоит утешаться иллюзией, что в России произошло неудачное «восстание качества против количества» (Артемий Троицкий).
Власть победила в информационной войне не столько из-за численного преобладания в сфере медиа, сколько благодаря эффективности ментальных технологий. В этом легко удостовериться, если вспомнить, что, во-первых, правительство контролирует далеко не все традиционные СМИ, во-вторых, в обществе все большее влияние завоевывают информационные ресурсы нового типа, транслирующие видео, аудио и письменный контент через сеть Интернет. Аудитория, доступная воздействию оппозиционной пропаганды, уже не столь значительно, как прежде, уступает количеству граждан, облучаемых через СМИ подконтрольные правительству.
Важны и качественные различия между обитателями виртуального пространства и аудиторией телевидения. Интернет вовлекает в свои сети тех, кто моложе, обладает более высоким уровнем образования и материального достатка. Формирование мировоззрения этих людей приводит к умножению пропагандистского ресурса через механизм так называемого «вирусного редактора» (Андрей Мирошниченко). Кроме того пропагандисты власти и прочие агенты правительства также подвержены воздействию через Интернет. Следовательно, у оппозиции были благоприятные возможности для того, чтобы внести «когнитивный диссонанс» в сознание политического противника, но она не сумела ими воспользоваться.
Оппозиционным гуманитариям надо признать профессиональное поражение и приступить к работе над ошибками. Необходимо изучить тактические приемы и стратегии, с помощью которых власть стала полновластной хозяйкой политического дискурса современной России.
Геополитическая концепция режима «суверенной демократии»: коварный Запад хочет покорить и уничтожить Россию с помощью своих агентов под прикрытием оппозиции - подкрепляется множеством «исторических» примеров. Точнее, конспирологическая картина мира изначально воплощается в этих «примерах». На протяжении последних 12 лет телезрителей, радиослушателей и читателей пичкают рассказами о давних и вчерашних мировых заговорах против России. Мировоззренческое полотно, сотканное из подобных аргументов и фактов, неизбежно проецируется на противников нынешней власти, которым национальный лидер по-отечески рекомендовал «не изменять своей Родине».
Конспирологическая версия патриотизма близка многим нашим согражданам, пережившим некультурный шок девяностых. В то время экономический, социальный, территориальный крах государства сопровождался призывами к демократии и сближению с западными странами. Путинский режим с успехом сыграл на унижении национальных чувств. Риторика противостояния Западу сочетается с утверждениями о том, что атлантическая демократия, с ее принципом регулярной смены руководителей всех уровней в результате выборов, неприемлема для русской нации. Благодаря этой стратагеме любой оппонент режима, призывающий к установлению в России реальной политической конкуренции, автоматически превращается во врага своего народа, вольно или невольно действующего под влиянием западных спецслужб.
Верит ли сам Путин в эту концепцию патриотизма? Нет оснований считать, что он неискренен в стремлении заставить западных лидеров считаться с ним в качестве бессменного руководителя могучей державы. Но согласитесь, что подобная любовь к родине, приводящая к почти полной остановке кадровых лифтов, не способствует модернизации российского общества.
Несмотря на двенадцатилетний прилив нефтедолларов, наша страна так и не создала предпосылок для технологического прорыва, оставаясь в унизительном положении сырьевого придатка. О том, что развитие российской экономики не соответствует статусу великой державы можно судить по размерам ВВП на душу населения. В 2011 году Россия занимала по этому показателю 69 место в мире, уступая многим бывшим собратьям по концлагерю социализма и прежним республикам-сестрам Эстонии и Литве.
Не слишком амбициозная, по сравнению с хрущевским призывом: «Перегоним Америку!», - задача «за 15 лет догнать по уровню ВВП на душу населения Португалию», которую Путин поставил накануне первого срока своего правления, скорее всего не будет решена к 2014 году . ВВП России на душу населения по итогам 2011 года составил $16 700, а Португалии - $23 200.
Мы видим, что имидж Путина-патриота опирается не столько на унизительное для великой державы экономическое положение России в современном мире, сколько на заржавленную ядерную кнопку и обоснованный «историческими» примерами образ противостояния чужеродному Западу.
В этой связи мастера кремлевского пиара неслучайно приурочили финальную предвыборную речь своего кандидата в президенты к исторической дате Дня защитника отечества 23 февраля 2012 года. Неслучайно включили в ее текст упоминание двухсотлетнего юбилея Отечественной войны 1812 года. Неслучайно цитировались строки из шедевра Лермонтова «Бородино». Неслучайно заключительными, т.е. несущими главную смысловую нагрузку, были слова, позаимствованные из выступления Сталина 7 ноября 1941 года на Красной площади перед войсками, отправлявшимися на фронт: «Победа будет за нами».
Благодаря нагнетанию исторических ассоциаций предвыборная кампания была приравнена к войне. Оппоненты Путина отождествлены с чужеземными захватчиками, подобравшимися под предводительством Наполеона и Гитлера к священному сердцу России. Царские и советские ветераны Отечественных войн становились, таким образом, святыми предшественниками специалиста по изобличению пятой колонны инфернального Запада.
Немаловажно, что у Лермонтова умереть под Москвой своих подчиненных призывал «слуга царю», сраженный булатом в борьбе с иноплеменным нашествием. Повторяя предсмертные слова, которые завещал солдатам «полковник наш», наш полковник КГБ, не только отождествлялся с его жертвенным подвигом. Путин также предлагал дорогим россиянам отдавать ему голоса с той же самоотверженностью, с какой герои Бородина отдавали свои жизни за царя-батюшку. Этот метафорический сдвиг в синтагме «отдавать голос» придавал рутинной процедуре голосования священный смысл героического самопожертвования и, несомненно, способствовал мобилизации электората власти. На этом виртуозном примере следует учиться методам эффективной работы с исторической памятью.
Мы видим, что через «примеры» истории в общественное сознание успешно внедряется тезис о том, что благодетельные изменения могут исходить только от правительства. Любые движения «снизу» - дело рук либо разведки конкретного геополитического противника, либо всемогущего масонского интернационала.
Почему конспирологическая идея овладела российскими массами?
Разумеется, кремлевские технологи пишут свои сценарии не с чистого листа. Они опираются на традицию исторической памяти нации, успешно эксплуатируя архаический страх перед потусторонним монголо-татарским, польским, шведским, французским, германским чужаком, закрепленный «импринтингом» сталинской шпиономании.
Не следует забывать и провал «западнических» настроений советских людей конца 80-х - начала 90-х годов. За несколько лет ельцинских «реформ» они преобразовались в стойкое недоверие к США и их союзникам. И дело не только в том, что переход на западные модели экономической и политической жизни не мог быть безболезненным. Следует согласиться с либеральным историком Н.Е. Копосовым в том, что Запад не оказал реальной помощи российским реформам, в том числе и под «влиянием сил, не заинтересованных в сильной демократической России».
Но ограничиваясь констатацией данных фактов, мы тем самым отказываем русскому народу в праве на перемену своей судьбы. Стоит напомнить, что одна из главных ценностей христианства - это свобода выбора между добром и злом. Разве Россия не христианская страна? Или следует согласиться со старым-новым президентом РФ, как-то заявившим, что восточному православию восточный же ислам (в переводе с арабского - покорность) ближе, чем западное католичество?
Необходимо признать, что отказ от демократических процедур, сопровождающихся ротацией политических кадров путем открытой конкуренции, делает нашу страну неконкурентоспособной в геополитическом соревновании. Бессменность выборных руководителей государственных структур всех уровней - от президента страны до заведующего кафедрой - одна из основных причин общественного застоя. Отказываться от эффективных западных политических технологий «назло» Западу фактически означает содействовать планам американских «ястребов» по ослаблению одного из главных конкурентов США. Поддавшись на эту стратагему, Россия потеряла драгоценное время. Если наша страна хочет стать действительно великой, она не может позволить себе и дальше столь бездарно тратить этот невосполнимый ресурс.
Поэтому не стоит объяснять мировоззренческую победу режима исключительно объективными факторами: историческим наследием и неизбежными происками геополитических конкурентов. С точки зрения подзабытой с перестроечных времен активной жизненной позиции следует выделить вторую причину формирования у наших граждан неконкурентоспособной модели мира: правительственная концепция победила, потому что у нее не было реальных соперников. Надо признать, что историческое сообщество, в рядах которого много оппонентов нынешнего режима, своим «борисгодуновским» молчанием фактически выразило согласие со спецоперацией по переформатированию исторической памяти.
Сразу скажу, что дело не только в трусости мыслящего тростника, кормящегося из госбюджета. Неробкие историки либеральных взглядов также молчат в силу интеллигентских предрассудков. Эрудированные профессора мнят себя аристократами духа, которым не пристало вступать в полемику с невежественными историками в штатском. Ученые коллеги страдают манией величия, согласно которой все обязаны читать их труднодоступные монографии или статьи в ведомственных журналах, где все описано, так «как оно в сущности было» (Леопольд фон Ранке). А кто не прочел, тот - дурак. Обитателям башни из слоновьей кости почему-то не приходит в голову, что все их познания о новых открытиях естественных наук почерпнуты не из монографий, а из популярных статей, опубликованных в изданиях «общего пользования».
Для современного русского историка «бои за историю» теряют антикварный смысл, вкладываемый одним из основоположников школы «Анналов». Битва за историческую память одновременно означает и борьбу за свое право на свободное научное творчество и сражение за гражданские свободы сограждан. Лозунг: «За вашу и нашу свободу!» - для историка актуален, как никогда. Исследователь прошлого принесет больше пользы свободолюбивым соотечественникам, если посмеет выйти на площадь, оставаясь за письменным столом. И это отнюдь не трусливая отговорка для неучастия в разрешенных митингах. Для того чтобы публично выступить под своим именем против циничных «криэйтеров» правительственного мифа русской истории необходимо набраться мужества. Профессионализм и гражданская доблесть в отечественной исторической науке опять представляют нерасторжимое единство. И нам следует исполнять свой профессиональный долг.
Сергей Эрлих