Зимнее танкодесантное
"Впереди второго батальона танковой бригады с целью разведки двигались две тридцатьчетверки. На передней броне - отделение, вернее, его часть, в том числе и я. Всего пять человек. Мы должны были вести наблюдение за местностью, предупреждать экипаж о появлении противника и встречных препятствий. Но безрадостное однообразие вокруг навевало сон, а солдат, как известно, спать может всегда: хоть лежа, хоть стоя, и даже на ходу. А попробуйте бороться со сном, лежа на теплой, с открытыми жалюзи броне, словно Иванушка-дурачок на своей самоходной печке. Я ездил на телеге, на санях по зимней дороге, в кузове грузовиков, наконец, в теплушках воинских эшелонов, но лучшего средства передвижения, чем танк, не встречал. На броне тепло, вокруг свежий воздух, и не чувствуется никаких ухабов. Век бы ездил на танке, но понимал, что окончится война и придется расстаться с этим роскошным видом транспорта.
Так думал я, сидя слева от башни и упираясь ногами в бревно, лежащее на кронштейнах над движущимися гусеницей А четверо моих товарищей спокойно спали. Я поглядывал вперед, назад, где катилась вторая машина, смотрел по сторонам и боролся со сном. Во второй половине дня пошел снег, сначала редкий, затем гуще, обзор сократился до нескольких десятков метров, поднялся встречный ветер, началась настоящая метель. Я растолкал спящих. Командир танка младший лейтенант Никитин высунулся из башни и погрозил нам кулаком, мол, смотреть надо внимательнее. Постепенно метель перешла в буран. Ветер подхватывал летящий из-под гусениц снег. Танк превратился в движущееся снежное облако. Исчез из вида задний танк, только изредка поблескивали из снежной круговерти искорки включенных фар. Стало быстро темнеть.
Внутри машины нет никакой системы отопления, всегда холодно от промерзшей брони, в щели задувает ветер, заметая кабину мелким колючим снегом. Особенно достается водителю, в такую погоду сквозь триплексы ничего не видно, и он вынужден вести танк с открытым люком, в который ветер швыряет целые охапки снега. Приходится снижать скорость. Танк словно крадется среди этой снежной свистопляски".
(c) Владимир Женко "Воспоминания сапера. От Ленинграда до Данцига. 1941-1945"
Так думал я, сидя слева от башни и упираясь ногами в бревно, лежащее на кронштейнах над движущимися гусеницей А четверо моих товарищей спокойно спали. Я поглядывал вперед, назад, где катилась вторая машина, смотрел по сторонам и боролся со сном. Во второй половине дня пошел снег, сначала редкий, затем гуще, обзор сократился до нескольких десятков метров, поднялся встречный ветер, началась настоящая метель. Я растолкал спящих. Командир танка младший лейтенант Никитин высунулся из башни и погрозил нам кулаком, мол, смотреть надо внимательнее. Постепенно метель перешла в буран. Ветер подхватывал летящий из-под гусениц снег. Танк превратился в движущееся снежное облако. Исчез из вида задний танк, только изредка поблескивали из снежной круговерти искорки включенных фар. Стало быстро темнеть.
Внутри машины нет никакой системы отопления, всегда холодно от промерзшей брони, в щели задувает ветер, заметая кабину мелким колючим снегом. Особенно достается водителю, в такую погоду сквозь триплексы ничего не видно, и он вынужден вести танк с открытым люком, в который ветер швыряет целые охапки снега. Приходится снижать скорость. Танк словно крадется среди этой снежной свистопляски".
(c) Владимир Женко "Воспоминания сапера. От Ленинграда до Данцига. 1941-1945"