- Кто из вас Одиссей?
Вперёд вышел маленький остроносый бородач в шкиперской шапочке. Я положил к его ногам завёрнутую в ковёр пленницу.
- Это Елена Прекрасная, - сказал я. - Теперь вы можете закончить войну и отправляться по домам.
- Спасибо, незнакомец, - поклонился Одиссей. - Что ты хочешь за это?
- Деревянного коня, которого вы вчера построили. И еще: - я раскрыл дипломат, - вот навигационные карты, компас, «Управление галерой для чайников», «Бальсовый плот своими руками за тридцать дней», «Как завоёвывать друзей и оказывать влияние на богов»… Это тебе понадобится.
Одиссей сбегал к шатрам и принёс обитый тёмной бронзой сундучок.
- Кажется, - сказал он, - ты что-то знаешь обо мне такое, чего не знаю я сам. Спасибо ещё раз. А это тебе в дополнение к коню.
Над Идой плыл туман. Овцы забрели в ручей и жалобно блеяли, привычно ожидая, что их кто-то спасёт.
Богини обступили Париса.
- Не все сразу, - объявил Парис. - Итак, твоё предложение…
- Нудная административная работа, ненормированный рабочий день, изматывающие командировки, - перечислила Гера. - Чудовищная ответственность. И в качестве бонуса - ненависть людей целого материка. Власть над Азией, в общем.
- Афина?
- Прекрасная физическая подготовка, уверенность в себе, умение обращаться с любым оружием. Пеший круиз по всем государствам средиземноморского бассейна…
- Да, да, я понял. Афродита?
- Непрекращающиеся конфликты, ежеминутное ожидание потери, бессмысленное соперничество с царями и героями… то есть любовь прекраснейшей женщины на Земле.
- Так сложно выбрать, - пожаловался Парис. - Иногда мне кажется, что анекдоты, в которых женщину выбирают за размер груди, имеют смысл. А незнакомец, делающий мне таинственные знаки, тоже участвует? Что он хочет мне предложить?
- Деревянного коня, - сказал я, приблизившись.
- Что-что?..
- Уникального деревянного коня. Произведение искусства. Туристическую мекку. И, - я выдержал паузу, - никаких обязательств.
Богини переглянулись с кислыми лицами:
- Мальчишки!
Сияющий Парис протянул мне яблоко.
Нищий сидел на берегу моря в той же позе, в какой я его оставил. Солнце било ему в глаза, но он не замечал этого.
- Гомер, - сказал я, поставив у его ног сундучок. - Это богатства. Не буду врать, что несметные, но ты всё равно не умеешь считать. А это, - на крышку легло золотое яблоко, - вечная молодость. Осталось последнее желание. Потрать его мудро.
- Джинн, - сказал Гомер задумчиво. - Мы, поэты, вечно страдаем от нехватки сюжетов. Можешь подкинуть что-нибудь такое, что прославило бы меня в веках? Незабываемое? Эпическое?