Мой комментарий к записи «Советский перевод "Портрета Дориана Грея" и мои личные комплексы» от…
А вот про чесучу - это может быть важно. Чесуча - не просто шёлк, а самая дешёвая его разновидность. На чесучу шла всякая несортица, дичок, фактически это был материал для массового пошива летней одежды, насколько это было в принципе возможно в те времена. У чесучи есть характерная особенность - узелки, утолщения на ткани, которые могут рассматриваться как декоративный элемент, изюминка, но вызваны они именно невозможностью придать одинаковую поверхность по всему "телу" ткани.
Теперь осталось понять, зачем именно автор настоял на чесуче - чтобы показать особую структуру занавесей или намекал на их дешевизну? Мне кажется, что его больше занимали узелки на ткани, а не ценник. Вот у Чехова в "Хирургии" толстый фельдшер "в поношенной чечунчовой жакетке и в истрепанных триковых брюках" - это сразу картина маслом, говорящая о персонаже очень многое. "Не будет большой натяжкой сказать, что фельдшер принимает пациентов в трениках и заношенном китайском ширпотребе, словно купленном на "Али-экспрессе" - процитировано отсюда ( там и фото чесучи есть).
В целом же мне кажется, что мы подошли к проблеме не языковой, а общей "подкованности" читателя. Мне на каком языке ни напиши "бобовник" (он же - "альпийский ракитник"), без поиска дополнительной информации это слово ничего не скажет, Вам - ничего не говорит название сорта шёлка, и вот уже возникает вопрос, насколько мы созрели до понимания Уайлда или иного классика, нужны ли вообще все эти бобовники с чесучой, нужно ли устыдиться их незнания, теряем ли мы от их незнания важную составляющую смысла? Это непраздный вопрос, он о том, что дискурс автора и дискурс читателя совпадают лишь частично. В какой мере они могут не совпадать без принципиальных последствий для восприятия текста?
Меня терзают смутные сомненья, что все эти "чесучовые бобовники", дойдя до определённого количества на единицу текста, сильно влияют на качество его восприятия, но это уже не головная боль переводчика.
Посмотреть обсуждение, содержащее этот комментарий
Теперь осталось понять, зачем именно автор настоял на чесуче - чтобы показать особую структуру занавесей или намекал на их дешевизну? Мне кажется, что его больше занимали узелки на ткани, а не ценник. Вот у Чехова в "Хирургии" толстый фельдшер "в поношенной чечунчовой жакетке и в истрепанных триковых брюках" - это сразу картина маслом, говорящая о персонаже очень многое. "Не будет большой натяжкой сказать, что фельдшер принимает пациентов в трениках и заношенном китайском ширпотребе, словно купленном на "Али-экспрессе" - процитировано отсюда ( там и фото чесучи есть).
В целом же мне кажется, что мы подошли к проблеме не языковой, а общей "подкованности" читателя. Мне на каком языке ни напиши "бобовник" (он же - "альпийский ракитник"), без поиска дополнительной информации это слово ничего не скажет, Вам - ничего не говорит название сорта шёлка, и вот уже возникает вопрос, насколько мы созрели до понимания Уайлда или иного классика, нужны ли вообще все эти бобовники с чесучой, нужно ли устыдиться их незнания, теряем ли мы от их незнания важную составляющую смысла? Это непраздный вопрос, он о том, что дискурс автора и дискурс читателя совпадают лишь частично. В какой мере они могут не совпадать без принципиальных последствий для восприятия текста?
Меня терзают смутные сомненья, что все эти "чесучовые бобовники", дойдя до определённого количества на единицу текста, сильно влияют на качество его восприятия, но это уже не головная боль переводчика.
Посмотреть обсуждение, содержащее этот комментарий