Есть в новом фильме Павла Руминова какая-то удивительная сила искренности и доброты, которая лично у меня снимает все вопросы. Из этой фабулы - молодая женщина узнает, что смертельно больна, и выбирает новых родителей для своего шестилетнего сына - можно было бы выжать тонны слез. Догмовская нервная камера могла бы страшно утомить. Тотальный сверхкрупный план - оттолкнуть тем, что агрессивно навязывает тебе экранное изображение.
Но вместо утомления - ощущение ткани самой жизни. Вместо отторжения - почти интимное приближение к героям. А вместо слез - улыбка. Нет, поплакать тоже получится - скажем, на потрясающей сцене прощания мамы и сына. Но в послевкусии остается улыбка. Не приторная улыбка формульной мелодрамы, а когда улыбаешься, машинально облизываешь губы и вдруг чувствуешь горчинку от слез, которые давно высохли.
Руминов, кажется, сознательно снимает мелодраматическую по сути историю, идя поперек жанровой формулы. Нет здесь ни пассивной героини, ни мелодраматического злодея, ни несправедливого обвинения, ни спасения в последнюю минуту. Думаю, что и нисходящее действие, которое поначалу кажется затянутым и вообще избыточным, тоже работает против мелодрамы - как своеобразный фен, который должен осушить слезы и оставить память о них где-то там, во второй трети фильма. Чтобы потом, чуть ли не на титрах, неожиданно ощутилась горчинка.