Ненужная работа памяти
У меня был пост про эмоциональное сотрясение мозга. И был пост про кино, в котором главный герой хотел бы кое-что забыть, да не мог.
И тут при чтении повести польского писателя встретил такое описание:
"Должно быть, каждый человек прячет в закутке памяти воспоминание о людях, которые когда-то были свидетелями его малодушия. Иногда, очень редко, в минуты одиночества и раздумья, что чаще всего случается поздним вечером, когда чашка крепкого кофе или чая надолго отгоняет сон, эти люди вылезают из темных пещер памяти и возникают у нас перед глазами, как грозное memento. И напрасно мы мечемся по постели, закрываем глаза руками, до боли трем виски. Образ этого человека стоит перед нами, в сотый раз напоминая сцену нашего позора или унижения, он, этот человек, взирает на нас с издёвкой или презрением, и волна жгучего стыда покрывает краской наши щеки, мы едва удерживаем в себе крик, хотим вскочить, бежать, забыть спешим воскресить радостные и яркие воспоминания, извлекаем из застеклённых рамок свидетельства наших жизненных успехов и пытаемся, не отрывая глаз, смотреть в будущее, которое слепит блеском орденов, утопает в солнечном сиянии... Напрасно! До самой смерти будем мы носить на себе клеймо нашей слабости: её свидетели скроются в своих тёмных пещерах, чтобы через какое-то время снова появиться и в сто первый раз повторить всё ту же сцену, терзая нас и нанося пощёчины..."
Е[жи]. Ставинский, Час пик//Избранное./Пер. с польского З. Шаталовой; Предисл. А. Ермонского. - М.: Худож. лит., 1981, стр. 255.
Опять: хотелось бы всеми силами выдавить это за границы памяти, и не получается...
И тут при чтении повести польского писателя встретил такое описание:
"Должно быть, каждый человек прячет в закутке памяти воспоминание о людях, которые когда-то были свидетелями его малодушия. Иногда, очень редко, в минуты одиночества и раздумья, что чаще всего случается поздним вечером, когда чашка крепкого кофе или чая надолго отгоняет сон, эти люди вылезают из темных пещер памяти и возникают у нас перед глазами, как грозное memento. И напрасно мы мечемся по постели, закрываем глаза руками, до боли трем виски. Образ этого человека стоит перед нами, в сотый раз напоминая сцену нашего позора или унижения, он, этот человек, взирает на нас с издёвкой или презрением, и волна жгучего стыда покрывает краской наши щеки, мы едва удерживаем в себе крик, хотим вскочить, бежать, забыть спешим воскресить радостные и яркие воспоминания, извлекаем из застеклённых рамок свидетельства наших жизненных успехов и пытаемся, не отрывая глаз, смотреть в будущее, которое слепит блеском орденов, утопает в солнечном сиянии... Напрасно! До самой смерти будем мы носить на себе клеймо нашей слабости: её свидетели скроются в своих тёмных пещерах, чтобы через какое-то время снова появиться и в сто первый раз повторить всё ту же сцену, терзая нас и нанося пощёчины..."
Е[жи]. Ставинский, Час пик//Избранное./Пер. с польского З. Шаталовой; Предисл. А. Ермонского. - М.: Худож. лит., 1981, стр. 255.
Опять: хотелось бы всеми силами выдавить это за границы памяти, и не получается...