65 лет назад подох враг русского народа Джугашвили. Казненные по воле Сталина.
30.10.2004
БИТЮЦКИЙ Вячеслав, НОВИНСКИЙ Игорь
Воронежский курьер
Воронеж
Сегодня - День политзаключенного в СССР или, официально, День памяти жертв политических репрессий. Мы отмечаем его ежегодно. А потому есть повод еще раз оглянуться назад и посмотреть, что нового узнали мы за истекший год на эту будоражащую сознание тему.
В июле местные газеты сообщили о презентации "Воронежским Мемориалом" в областном Доме журналистов двухдискового комплекта под общим названием "Жертвы политического террора в СССР". На дисках содержится более 1500000 персональных справок из Книг Памяти жертв политических репрессий 62 регионов России и стран СНГ, сведения о десятках тысяч людей, еще не названных в таких книгах, в том числе более чем о 8000 жителей Воронежской области. Цифра эта (1,5 миллиона!) говорит сама за себя. Она теперь неоспорима. Но исследователям, занимающимся составлением подобных списков, доподлинно известно, какую незначительную долю она составляет от общего числа репрессированных.
Кроме того, на дисках содержатся справочные и документальные материалы о системе НКВД, ГУЛАГа, по истории государственного террора. Особое внимание привлекают фотокопии 383 так называемых "Сталинских расстрельных списков" - фамилии людей, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда (ВК ВС) СССР, но по существу уже обреченных на расстрел или лагерь санкцией Сталина и его ближайших соратников по Политбюро ЦК ВКП(б). Эти копии сняты с подлинников, хранящихся ныне в Архиве президента РФ. Они включают в себя списки 44,5 тысячи человек. 605 из них значатся в списках Воронежской области и Ю. - В.ж. д. и М. - Д.ж. д., управления которых находились в Воронеже.
Не в силах охватить всего содержания дисков, мы остановимся лишь на упомянутых "Сталинских списках". Для этого воспользуемся любезно предоставленной нам публикаторами второго диска - Архивом президента РФ и "Международным мемориалом" - возможностью широкого использования результатов их собственных исследований этого уникального архивного материала.
Непосредственная причастность Сталина и Политбюро ЦК ВКП(б) к массовым репрессиям общеизвестна. Но в наиболее яркой документальной форме она отражена, пожалуй, в этих списках. Ответственность коммунистических вождей за массовые убийства засвидетельствована собственноручными резолюциями и подписями: автографы И. В. Сталина сохранились на 357 списках, В.М. Молотов подписал 372 списка, Л.М. Каганович - 188, К.Е. Ворошилов - 185, А.А. Жданов - 176, А.И. Микоян - 8, а впоследствии расстрелянный С.В. Косиор - 5 списков. На 8 списках стоит подпись Н.И. Ежова (как секретаря ЦК ВКП (б)).
Процедуру оформления запросов с мест на включение тех или иных арестованных в списки отчасти проясняет распоряжение зам. наркома внутренних дел начальника Главного управления государственной безопасности (ГУГБ, ) НКВД М.П. Фриновского от 7 августа 1937 г. Областным управлениям НКВД предписывалось составлять на каждого арестованного справку с указанием подробных установочных данных, характера обвинения и пересылать эти справки в НКВД СССР на обработку в "специальную группу".
Эта группа состояла, по всей видимости, из специально выделенных сотрудников учетно-регистрационного отдела ГУГБ НКВД СССР, руководимого Н.И. Ежовым. Полученные справки группировались по регионам с разбивкой на категории по мерам предполагаемого наказания: 1-я категория - ВМН (высшая мера наказания - расстрел), 2-я - 10 лет заключения, 3-я - 5 - 8 лет заключения). На основании этих данных формировались списки для представления на утверждение Сталину и членам Политбюро.
Списков, составленных по материалам управления НКВД по Воронежской области, всего десять.
Подписывались они начальником 8-го (учетно-статистического) отдела ГУГБ НКВД СССР (с 1938-го - начальником 1-го спецотдела НКВД). В частности, семь первых из 10 Воронежских списков подписаны старшим майором ГБ В.Е. Цесарским, два последних - И.И. Шапиро. (Один список - от 3 мая 1938 г. - не подписан никем.)
Удивляться перемене фамилий не стоит, так как с 28 марта 1938 года Цесарский пошел на понижение, начав тем самым свой путь к расстрелу (21.01.1940). Он не реабилитирован.
Впрочем, пошедший в гору с конца 1937 года Шапиро, получивший орден Красной Звезды в честь 20-й годовщины ВЧК-НКВД, сменивший Цесарского, а затем получивший и звание старшего майора ГБ (генеральский чин по общевойсковым меркам), пережил своего предшественника только на 15 дней и был расстрелян 05.02.1940 года...
Решений по спискам Политбюро не принимало. Эту роль выполняли резолюции "за" и персональные подписи вождей. (Обычно - цветными карандашами на обложках.) Более того, списки вовсе не попадали в делопроизводство Политбюро - их возвращали сразу в НКВД.
Сталин ставил свою подпись первым. В тех случаях когда подписи Сталина нет, первой идет подпись Молотова или Жданова.
Кроме односложной резолюции "за" имеются только две развернутые сталинские фразы: "За", с тем чтобы приговоры и исполнения в отношении железнодорожников были опубликованы в местной печати" (слово "железнодорожников" вписано другой рукой), "За" расстрел всех 138 человек. Сталин". Отдельного упоминания достойно лаконичное и радостное "Приветствую! Каганович", оставленное на одном из списков.
Возвращенные в НКВД списки передавались в ВК ВС СССР для рассмотрения дел в упрощенном порядке по постановлению ЦИК и СНК СССР, изданному немедленно после убийства Кирова. В соответствии с ним следствие по делам о террористических организациях и террористических актах должно было вестись ускоренным порядком (до десяти дней), судебное слушание - производиться без участия сторон и без вызова свидетелей. Кассационное обжалование приговоров и подача ходатайств о помиловании не допускались. Смертные приговоры должны были приводиться в исполнение немедленно.
ВК ВС должна была выносить приговоры в соответствии с уже определенной категорией. Исключения были крайне редки, что, в частности, подтверждает анализ архивно-следственных дел, хранящихся в Государственном архиве социально-политической истории Воронежской области. На периферию результаты зачастую сообщались телеграфом: при этом перечислялись фамилии обвиняемых с указанием категории, к которой их отнесли. И только после этого сами дела передавались из местных управлений НКВД на рассмотрение выездных сессий ВК ВС.
Протоколы заседаний ВК ВС и ее выездных сессий, к сожалению, остаются до сих пор недоступными исследователям в полном объеме. Однако имеющиеся в конкретных делах выписки говорят о том, что вся документация готовилась заранее, а само слушание дела одного человека продолжалось 5-10 минут (в редких случаях до получаса). За это время трое судей якобы успевали "разъяснить подсудимому его права, огласить обвинительное заключение, разъяснить сущность обвинения, выяснить отношение обвиняемого к "совершенным преступлениям", выслушать его показания и последнее слово, побывать в совещательной комнате, написать там приговор и, вернувшись в зал судебного заседания, объявить его. Впрочем, смертные приговоры, видимо, подсудимым не объявлялись - они узнавали о своей судьбе непосредственно перед казнью.
Широкое использование упрощенного порядка расследования и судебного рассмотрения дел, введенного после убийства С.М. Кирова, началось с осени 1936 г. после назначения Ежова на должность наркома внутренних дел СССР.
4 октября 1936 года Политбюро удовлетворило просьбу Ежова и Вышинского санкционировать осуждение 585 человек по списку. Этим прецедентом процедура принятия ответственных судебных решений переносилась из судебного органа - Военной коллегии Верховного суда СССР в партийный орган - Политбюро ЦК ВКП (б).
С февраля 1937 г. началось уже регулярное утверждение в Политбюро списков лиц, чьи приговоры затем должна была оформлять ВК ВС. При этом процедура еще более упростилась. Пофамильные списки с заранее намеченной мерой наказания утверждал сам Сталин и его ближайшие соратники. Формальных решений по спискам Политбюро больше не принимало.
Первый такой список датирован 27 февраля 1937 г. - днем открытия февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б). В нем были фамилии 479 человек, мерой наказания для которых был определен расстрел. Список включал 14 регионов - Москва и Московская область, Украина, Свердловская область, Азово-Черноморский край и др. Воронежской области в нем не было.
До Воронежа очередь дошла в июле.Расстрелянные в соответствии с резолюцией Сталина Казлас А.П., Мебель Я.Ш. и Фарберов З.П. составили первый список Воронежской области, включенный в общий список из 13 регионов и подписанный Сталиным и Молотовым 10 июля 1937 г. Все трое были осуждены ВК ВС 29.07.1937 г. к ВМН по обвинению в троцкизме. В тот же день в Москве приговор был приведен в исполнение, и расстрелянные были сожжены в крематории, устроенном в Донском монастыре нынешними поборниками православия.
Архивно-следственных дел на этих лиц в Воронеже нет. По кратким справкам, имеющимся на электронных дисках, невозможно установить, насколько тесными были их связи с Воронежем. Вероятнее всего, ранее они отбывали здесь ссылку как троцкисты. И возможно, действительно были таковыми по убеждению.
Литовец Казлас Август Петрович родился в 1906 году в Риге. Имел высшее образование. Значится по справке на момент ареста беспартийным и без определенных занятий. (Вероятно, был исключен из партии и снят с работы в связи с репрессией.) Проживал в Воронеже на ул. Студенческой (дом 26, кв.36).
Мебель Яков Шевелевич, 1898 г. р., включенный в тот же первый "воронежский" "Сталинский список", - еврей из Люблина, с высшим образованием, исключен из ВКП(б) в 1928-м как троцкист. Работал инспектором по труду в тресте "Уралцветмет" в Свердловске. Арестован 09.09.1936 г. О какой-либо связи с Воронежем в справке не упоминается.
Надо заметить, что в том же 1936 году в Воронеже проживал другой Мебель - Марк Ильич, 1896 года рождения, - бывший главный редактор партиздата УССР. В 1932 г. он был исключен из ВКП(б), а 11 ноября 1932 г. приговорен Особым совещанием при ОГПУ СССР к трем годам ссылки по обвинению в участии в организации "Союз марксистов-ленинцев" (группа М. Рютина). Он также был арестован в 1936-м, но попал не в "воронежский" "Сталинский список", а в аналогичный список "Москва-Центр" от августа 1937 (числа на списке нет). Затем был осужден и расстрелян в Москве 19.08.1937 г.
Третий "списочник" - Фарберов Зиновий Павлович, родился в Гомеле в 1897 году, жил в Москве. Работал зам. начальника отдела кадров треста жилищного строительства Наркомата тяжелой промышленности СССР. Был арестован 22.06.1936 в столице, но оказался в этом же "воронежском" списке.
Второй "воронежский" список - полностью расстрельный - был подписан Сталиным, Молотовым и Ждановым 22.09.1937 г. Он содержал фамилии 32 человек. Половина из них - жители Тамбова и Тамбовской области. Это вполне объяснимо: часть Воронежской области выделилась по решению ЦИК СССР в Тамбовскую область только 27 сентября 1937 года.
В этот список включены бывшие эсеры. Среди них довольно известные имена: Подбельский Ю.Н. (брат умершего в 1920 году наркома почт и телеграфов В.Н. Подбельского), дочь народовольцев Кулябко-Корецкая Н.Н., член ЦК партии эсеров Шестаков В.П. Есть и менее известные люди - бывшие политкаторжане и ссыльнопоселенцы царских времен Житный А.А., Зарин A.M., Мухин А.А., Кулаев С.П., директор Бобровского краеведческого музея Неумеечев С.И., Наполов Г.П., учитель Сухоруков А.И., Усырев П.П. и другие. Здесь же можно увидеть и фамилии беспартийного машиниста Жердевского элеватора А.И. Власова, и членов ВКП(б) кочегара В.В. Горбачева и проводника поезда В.Н. Кривских, и беспартийного слесаря мельзавода из Мичуринска А.Н. Громова...
Нагрянувшей в Воронеж ВК ВС СССР и на исполнение ее судебного постановления о ВМН на всех их хватило двух дней: 15 и 16 января 1938 года.
Многие из расстрелянных по этому списку были людьми высокой нравственности и жертвенности, отдававшими за свои убеждения о народном счастье свою жизнь.
Нина Николаевна Кулябко-Корецкая родилась в 1889 году в поселке Онега Архангельской губернии, где ее родители, известные революционеры-народники - слепой с детства адвокат Николай Иванович Кулябко-Корецкий, семь раз заключавшийся в тюрьму при царе, и будущая активная участница революции 1905 года Анна Саввина - отбывали очередную ссылку. Это семейство было хорошо знакомо и Георгию Плеханову, и Льву Дейчу, и Марии Ульяновой, и другим буревестникам русской революции.
Продолжая дело родителей, Нина Николаевна в 1907 году вступила в партию эсеров и включилась в борьбу с царизмом. Преследование эсеров советской властью обернулось для нее с 1920 года непрерывными ссылками. В Воронеж она попала из Одессы за попытку издания нелегальной литературы в августе 1923 года. Выбрала для проживания "в минусах" этот город сама, мечтая продолжать учебу в ВГУ. Проживала на ул. Поднабережной, д.20. Сюда же перебрались и ее родители, помогая воспитывать двух малолетних дочерей. Здесь же, в Воронеже, 21 декабря 1924 года скончался ее отец - известный революционер лектор-пропагандист и журналист, автор книги "Франция в 19 веке" Н.И. Кулябко-Корецкий.
Окончив медицинский факультет ВГУ, Нина Корецкая работала школьным врачом одновременно в шести школах Воронежа. Но 15 сентября 1930 г. она была арестована органами ОГПУ и обвинена в связях со ссыльными эсерами и в организации антисоветской группы. 13 января 1931 года Коллегией ОГПУ СССР приговорена к 3 годам ссылки, но усилиями Екатерины Пешковой, руководившей Политическим Красным Крестом, возвращена из ссылки.
16 сентября 1937 года Кулябко-Корецкая была вновь арестована, попала в "Сталинский список" от 22.12.1937 г., затем 16.01.1938 осуждена выездной сессией ВК ВС СССР и в тот же день расстреляна.
Следующий "воронежский" список, подписанный 21.10.1937 г., состоит из... одного человека - Григория Яковлевича Ермишина. Он родился в 1898 году в семье крестьянина-середняка. В 1920 вступил в ВКП(б). Заведовал кафедрой политэкономии Воронежского кооперативного института (был такой). В 1935 году Ермишина исключили из партии. В это время он проживал в Воронеже на проспекте Революции, д.22. Ермишин обвинялся в участии в контрреволюционной право-троцкистской организации по ст.ст. 58-8,11.2 декабря 1937 он был приговорен ВК ВС СССР к расстрелу и в тот же день расстрелян в Москве. Реабилитирован 4 мая 1957 года.
Какая была надобность составлять список из одного человека - остается загадкой.
Зато следующий список оказался рекордным как по числу приговоренных к расстрелу (119), так и по общему объему (147 человек). Самой крупной фигурой в нем, несомненно, является председатель Воронежского облисполкома, член ЦИК и член ВКП(б) с 1914 года Дмитрий Александрович Орлов. Здесь же можно обнаружить директора ВСХИ Я.П. Никулихина, декана исторического факультета Я.Я. Спрингис-Шипова, заместителя главного конструктора авиазавода Е.С. Балинского (сам главный конструктор Константин Калинин пройдет по другому списку), директора сахартреста В.М. Антонова, главного механика завода СК-2 А.Л. Бирмана, доцента Воронежского института нархозучета А.А. Андреева, преподавателя марксистско-ленинской философии ВПИ В.А. Бартеньева и десятки других специалистов рангом пониже. Встречаются и рядовые партийцы (студенты Т.М. Семин и К.А. Донцов, медфельдшер П.П. Гребенщиков) и даже беспартийные граждане (студент П.А. Гниломедов, инженер Н.В. Алейников и другие).
Следующий "воронежский" список Сталиным не подписывался. Это сделали 3 января 1938 года Жданов, Молотов, Каганович и Ворошилов. Список как бы продолжает предыдущий. Но предпочтение в нем отдано более высокой воронежской партийной номенклатуре.
Поэтому мы встречаем здесь первого секретаря обкома ВЛКСМ A.M. Шаширина, заведующего ОРПО обкома Б.М. Лавыгина, заведующего облоно М.А. Поволоцкого, 2-го секретаря ГК ВКП (б) Н.А. Бажанова, заведующего облздравотделом Г.Я. Кагана, председателя дорпрофсожа Ю. - В.ж.д. П.Ф. Паринова, помощника командира 10-го стрелкового корпуса П.В. Мировицкого, начальника Липецкой летнотактической школы ВВС РККА Н.Я. Котова, директора конфетной фабрики С.В. Бухарина... Здесь же и советские работники рангом пониже. Всего по первой категории 21 человек, по второй - шестеро. Приговоренные к ВМН, они были осуждены и расстреляны 15-16 января 1938 года вместе с предшественниками по спискам.
Шестой "воронежский" список от 5 марта 1938 г. содержит фамилии людей, связанных службой с Юго-Восточной (Ю. - В.ж.д.) и Московско-Донбасской (М. - Д.ж.д.) железными дорогами, управления которых находились в Воронеже. Конечно, многие из них также проживали в Воронеже. Здесь же встречаем фамилию литовца Дэвэйкиса Болеслава Антоновича, 1905 г.р., окончившего Артиллерийскую академию и работавшего конструктором на заводе им. Калинина. Член ВКП(б). С 1923 по 1937 г. он служил в РККА в должности начальника баллистической лаборатории научно-исследовательского полигона стрелкового вооружения РККА. В 1933 г. он уже арестовывался Ленинградским ОГПУ, но был отпущен. 14 ноября 1937 г. инженер Дэвэйкис был вновь арестован УНКВД по Воронежской области, обвинен в участии в контрреволюционной шпионской организации и, пройдя через "Сталинский список", 14 апреля 1938 г. приговорен ВК ВС СССР к расстрелу и в тот же день расстрелян. Реабилитирован в 1966 году.
Через три недели 28 марта был подписан седьмой "воронежский" областной список, а еще через три недели - 19 апреля - восьмой. Тоже - чисто областной. Через две недели к ним присоединится девятый список - работников Ю. - В.ж.д. на 39 человек (27 - к ВМН и 12 - к десяти годам ИТЛ). Заметим, что в этот список не был включен начальник Ю. - В.ж.д. A.M. Арнольдов. Арестованный в январе 1937 года, он прошел по "Сталинскому списку" "Москва-центр" еще 31 августа 1937 г. и через три дня (3 сентября) был осужден и расстрелян в Москве. Погребен после кремации на кладбище Донского монастыря.
Завершает "воронежский сталинский сериал" список от 12 сентября 1938 года. В преддверии грядущих перемен в НКВД и смещения Ежова надо было очищать камеры. Так что список получился полномасштабный: воронежцев в нем 87 человек, работников Ю. - В.ж.д. 32 человека и служащих М. - Д.ж.д. 11 человек.
Последние списки объединяет то, что практически все люди, попавшие в них - члены ВКП(б). Среди них - бывшие работники Воронежского обкома и секретари райкомов партии, председатель облисполкома Д.А. Ермолаев (только что сменивший Д.А. Орлова), зам. председателя облисполкома А.В. Виноградов, первый секретарь обкома ВЛКСМ М.Л. Грубман, директор ВОГРЭС И.М. Карташов, директор авиазавода С.М. Шабашвили и многие другие. Всего по этим двум спискам предназначались: к расстрелу 151 человек и к тюремному заключению 32 человека.
Воронежец Григорий Федорович Черкасов прошел через роковые списки дважды: в четвертом списке от 22.12.1937 г. по второй категории (10 лет ИТЛ) и в седьмом списке от 28.03.1937 г. по первой категории (ВМН).
В восьмом списке еще один Орлов - Владимир Дмитриевич, 19-летний сын уже упоминавшегося председателя Воронежского облисполкома Д.А. Орлова. Юноша учился в Ленинградском военно-морском училище. Он был арестован работниками центрального аппарата НКВД и передан в Воронежское управление. 16 апреля Владимир был осужден выездной сессией ВК ВС и 20 апреля расстрелян.
И здесь мы натыкаемся еще на одну загадку "Сталинских списков": Владимир Орлов оказался осужденным на три дня ранее, чем был подписан в Москве его список! А расстрелян (в Воронеже) - на второй день после подписания списка Сталиным. Ни о какой пересылке подписанного списка для исполнения в Воронеж за такой срок речи быть не могло. (Не будем к тому же забывать секретность делопроизводства и связанную с ней дополнительную волокиту.) Так что если исключить ошибки в указаниях дат в документах архивно-следственного дела, то можно предположить, что осудили его в полной уверенности, что список будет подписан, либо внесли в список фамилию уже осужденного задним числом человека. А расстреляли по телеграфному сообщению.
Говоря о судьбе Орловых, не забудем и того, что жена Д.А. Орлова - Валентина Петровна - и их дочь Валентина после расстрела мужской части семейства отправились на пять лет в Темниковские лагеря. Можно ли после всего сказанного без внутреннего содрогания смотреть на публикуемую здесь фотографию?..
Не следует думать, что имена наших земляков можно встретить только в "воронежских" списках. Часто они заносились в роковые списки и через центральный аппарат НКВД (списки "Москва-центр"). Первый секретарь Воронежского обкома ВКП(б) И.М. Варейкис, к примеру, попадал в "Сталинский список" дважды и оба раза - с подачи "Москвы-центра". Первый раз это случилось в ноябре 1937 года (список без указания числа). Из этого списка Варейкис был вычеркнут. (Если судить по цвету карандаша - Л.М. Кагановичем.) Этот факт может свидетельствовать о том, что список обсуждался коллективно, в присутствии Сталина. Простейшая логика подсказывает, что ни до просмотра списка вождем, ни тем более после утверждения им этого списка (подпись имеется) Каганович ничего в нем вычеркивать не мог.
Встречаются в "неворонежских" списках и имена наших земляков, которые к этому времени покинули родной город.
Фамилию светлой памяти Сергея Гавриловича Русанова, хирурга из Землянска, которого еще в девяностых годах помнили жители окрестных сел, брата известного врача Андрея Гавриловича Русанова, можно обнаружить в списке Туркестано-Сибирской железной дороги. Список подписан Сталиным 3 февраля 1938 года, то есть за месяц до осуждения и расстрела Сергея Гавриловича. В то время он заведовал хирургическим отделением железнодорожной больницы на станции Уш-Тобе. Трудно сказать, что было причиной внесения никогда не занимавшегося политикой беспартийного С.Г. Русанова в кровавый "троцкистский" список. Давний ли кратковременный его арест в 1928 году в Воронеже в связи с поимкой в Ростове друга детства, нелегально вернувшегося из-за границы белого генерала В.М. Новикова, к делам которого Русанов никогда не имел никакого отношения? Дружба ли с ссыльными поляками, находившимися в Казахстане и подлежащими уничтожению по приказу НКВД "по польской линии"?
О многих других наших убиенных земляках, фамилии которых фигурируют в упомянутых списках, воронежские газеты, в том числе и "Курьер", уже писали, и нам нет необходимости рассказывать о них в этой статье. Однако надо помнить, что за каждой строчкой в этих списках стоит трагическая человеческая судьба.
Будем помнить об этом.
В Воронежской области, как и во всей стране, репрессии проходили в серьёзном масштабе. В начале 30-х годов ХХ века они в значительной степени были направлены против крестьянства. В связи с проведением коллективизации тех, кого называли «кулаками», отдавали под суд и высылали на север. Иногда целыми семьями. Организовывали процессы очень быстро: буквально в течение суток выносилось обвинение, люди сажались в повозку и увозились на Урал, в Сибирь. Чаще всего отцы семейства отбывали наказание, а семьи скитались в поисках жилья. Положение усугублялось тем, что нередко переселение осуществлялось зимой в не подготовленные для этого места, поэтому многие переселенцы гибли. Из 3-5-летней ссылки трудно было вернуться живым.
Когда в 1989 году началась волна реабилитации, в Воронежской области было принято около 18 тысяч решений о реабилитации тех, кто в своё время получил статус «врага народа». В большей массе были репрессированы крестьяне, в меньшей - рабочие, много «врагов народа» было и среди священников.
Годы большого террора
В 1937-1938 годах волна большого террора захлестнула и руководство региона. Загремели дела о контрреволюционных выступлениях руководящего состава. В Воронежской области самым ярким стало дело Евгения Рябинина и Дмитрия Орлова. Первый был секретарём обкома ВКП(б), а второй - председателем воронежского облисполкома. В феврале 1937 года Рябинин побывал в Москве на пленуме, где говорилось о том, что воронежские власти недостаточно активно ведут борьбу с «врагами народа». После этого Рябинин, в свою очередь, провёл пленум обкома по возвращении в Воронеж, где заявил о том, что необходимо жёстче относиться к «врагам народа», приложить больше сил к их выявлению. Но это ему не помогло. Высшей рукой было принято решение, что Рябинин недостаточно хорошо работал в этом направлении, выявил не всех «врагов народа», и таким образом, он сам попал в эту категорию. Рябинин и Орлов были отстранены от работы, вскоре арестованы, обвинены в контрреволюции и расстреляны. В связи с высоким статусом обвиняемых приговор был приведён в исполнение в Москве. Аресту подверглись и их дети: взрослые сыновья тоже были расстреляны, остальные члены семьи провели долгие годы в заключении.
Никто не был застрахован
Под одну гребёнку «причесали» всех. Арестовывались специалисты в разных отраслях народного хозяйства и социальной сферы. Так, Николай Бурыкин, врач по образованию, занимавшийся здравоохранением в Воронежской области, руководил строительством новой областной больницы им. Рябинина (тогда ещё - не «врага народа»). Большое, многокорпусное здание было возведено в 1936-1937 годах. Позже в результате боёв большинство его корпусов было разбито. Сегодня от больницы сохранилось лишь здание приёмного отделения - ротонды. Бурыкин активно следил за строительством госпиталя, даже получил за это государственную награду. Но потом «выяснилось», что он якобы недостаточно смотрел за работами, перерасходовал деньги, а потому подлежит расстрелу. Реабилитировали Николая Михайловича только в 50-е годы.
Врагом народа мог стать кто угодно: ректор университета, работник НКВД, конструктор самолётов, простой учитель… Ссылали людей, которые в юности вступали в комсомол, в партию, увлекались идеями Октябрьской революции. Та же участь ждала и представителей религиозных групп, например, фёдоровцев, которых обвиняли во вредительстве и убийстве коммунистов. Сейчас уже не выяснить, действительно ли это было так. Возможно, всё их преступление состояло в том, что они по религиозным убеждениям не признавали советскую власть.
Репрессии продолжались и в послевоенное время. Известно дело о членах неофициальной партии КПМ («Коммунистическая партия молодёжи»), созданной местными молодыми активистами. Хотя здесь с интересами государства столкнулись не столько политические, сколько литературные интересы и мечты о другой, более справедливой коммунистической партии. В КПМ, кстати, состоял известный воронежский поэт Анатолий Жигулин, который издал впоследствии роман «Чёрные камни», описывающий процесс формирования партийной организации. Между прочим, таких групп по разным городам Советской России было не одна и не две.
Множество людей погибло и пострадало в то время просто так. Позже жертвы политических репрессий в СССР и члены их семей были реабилитированы. Людям восстановили доброе имя, а выжившим даже выдали материальную компенсацию… Но разве могут эти запоздалые меры вернуть к жизни всех погибших?..
История одной семьи
Когда под арест шло высшее руководство, за ним гнали и простых аппаратчиков. Таким работником аппарата был и Алексей Польской. После ареста его отправили в ссылку в Сибирь, разлучив с женой и детьми. В музее сохранилось несколько писем, которые Польской писал родным из ссылки. Вскоре его жену Елизавету Фёдоровну тоже арестовали. Две маленькие девочки, Юля и Нина, остались без родителей. Младшей, Юле, тогда было 5 лет, старшая же училась во втором классе. Детей отправили в детский дом, причём очень далеко от Воронежа - на Кавказ. Но через два года после ареста Елизавету Польскую освободили. Сразу же кинулась она на поиски своих малышей. Ей удалось забрать девочек из детского дома, и они втроём поселились в посёлке Панино, так как в самом Воронеже жить им было запрещено. Мама работала в школе учительницей химии, девочки прилежно учились и продолжали ждать отца, хотя и знали, что он враг народа. Однако он так и не вернулся в любящую семью: погиб в заключении, о чём родным не сообщали долгое время. История этой семьи хранится на музейном стенде в письмах, документах и фотографиях. Через много лет младшая дочь Польского Юля придёт в музей, чтобы посмотреть на них.
В тему:
На фотографиях эпохи политических репрессий часто можно увидеть, что лицо того или иного, а то и нескольких человек, тщательно замазано. Дело здесь не в том, что кто-то неудачно получился на снимке. Такое явление типично для того времени. Если о человеке точно знали, что он - враг народа, то на фото его старались затушевать. Это делалось для того, чтобы не поставить себя под подозрение. Ведь если вы храните изображение «народного вра-га» - значит, он ваш друг или соратник. Автоматически вы тоже становитесь «врагом народа».
Справка:
Начиная с 1991 года, 30 октября в России и республиках бывшего Советского Союза проходит День памяти жертв политических репрессий. Тысячи людей были наказаны по надуманным политическим мотивам - лишены жизни и свободы, помещены на принудительное лечение в психиатрические учреждения, высланы, сосланы, лишены гражданства, привлечены к принудительному труду, ограничены в правах. репрессиям подвергались лица, признанные социально опасными или неблагонадёжными по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам.
Из Воронежа - И.В. Сталину, Н.И. Ежову
26.07.1937
ШИФРОВКА
Кому послана: т. Ежову
Прот. ПБ № 51. п. 409
[28 июля 1937 г.]
Из ВОРОНЕЖА отправлена 26 июля 1937 г. 18 ч. 35 м. Поступила в ЦК ВКП на расшифрование 20 ч. 25 м. Вх. № 1397/ш.
Расшифрована 22 ч. 15 м. Напечатано 4 экз.
МОСКВА ЦК ВКП(б) т.т. СТАЛИНУ, ЕЖОВУ
Во изменение телеграммы Воронежского обкома от 3 июля просим:
1) утвердить к репрессированию по области 11 тыс. человек кулацкого контрреволюционного элемента, в том числе по первой категории кулацкого контрреволюционного элемента 3 тыс., уголовников 700, по второй категории кулацкого контрреволюционного элемента 5 тыс. и уголовников 2300.
2) В тройку включить вместо Розанова начальника УНКВД Коркина.
И.о. секретаря Воронежского Обкома ВКП(б) МИХАЙЛОВ
Начальник УНКВД КОРКИН
Резолюции: «Молотов», «А. Мик.», «Каганович», «В. Чубарь» - автографы; «т. Ворошилов - за, т. Калинин - за» - секретарская запись опроса по телефону.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 576. Л. 127. Подлинник. Машинописный текст на бланке.