Купцы и пираты: борьба гильдий на море
Оригинал взят у antoin в Купцы и пираты: борьба гильдий на море
Продолжение затронутой ранее темы тождественности купцов и пиратов.
"Я снова и снова поглядываю на лежащий передо мной обширный лист, где не указан срок окончания действия, и, касаясь пальцами желтоватой бумаги, кажется, слышу, как шумят наполняющиеся ветром паруса, вдыхаю аромат кофе, который на едва забрезжившем рассвете приносит кок на кренящуюся, влажную от ночной сырости палубу, когда после долгой погони стараешься обойти жертву с наветренной стороны" (Перес-Реверте, Корсарский Патент)
На этот раз - просто избранные цитаты из той же самой книги о гильдиях (Sheilagh Ogilvie. Institutions and European Trade. Merchant Guilds, 1000-1800. Cambridge University Press, 2011). Её многочисленные сноски опустил, уж извините.
(В целом книга посвящена доказыванию тезиса, что купеческие гильдии в указанный период самыми разными способами мешали честным людям жить и работать, да и вообще тормозили общее развитие Европы. Дело в том, что в последнее время появилось несколько работ, в которых авторы отстаивали теорию большой благотворности гильдий во всех сферах экономики, и малость перегнули палку. Огилви, в свою очередь, стилистически уныла, не всегда находит достаточные аргументы, не чужда ошибок, понятных для работы такого общего характера, местами слишком откровенно подгоняет факты под теорию, но базируется на очень хорошем наборе исследований (95% её труда, по сути, это дайджест последних работ по теме гильдий и вообще средневековой экономики) и в итоге звучит убедительнее, чем её научные соперники. Так что её книгу о мире наживы и чистогана можно смело рекомендовать к прочтению, и я в будущем ещё не раз что-нибудь из неё отцитирую. Картина внутриевропейской коммерческой грызни получается довольно яркая, тем более, что многие элементы гильдейской системы неформально живы и по сей день в транснациональном бизнесе, что бы там ни говорили европейские законодатели об идеальной конкуренции в вакууме. Ну, хоть эпизоды вроде описанных ниже практически исчезли, и на том спасибо.)
"Возможно, существование купеческих гильдий, по меньшей мере, помогало, хотя бы и безуспешно, ограничивать нападения торговцев друг на друга? Однако, недавний анализ коммерческих рисков в Европе Средних веков и раннего Нового времени указывает на обратное - а именно, что одной из главных причин таких частых нападений одних купцов на других было существование привилегированных гильдий и купеческих общин, поощрявших эти действия.
Прежде всего, для этого использовался средневекового правовой инструмент, известный как репрессалия (writ of reprisal), вид корсарского патента (letter of marque). Этот документ давал пострадавшей стороне лицензию на получение компенсации не индивидуальной (с лица, которое нанесло вред), а коллективной - со всех членов «общины» нападавшего, будь то его государство, город или гильдия. Система репрессалий, как заключает Тай, «предоставляло оправдание поиску возмещения, который мог быть такой же агрессией… как и акт пиратства, за который мстили». …Отдельные купцы, торговые гильдии и политики с самого начала средневековой Коммерческой Революции пытались ограничить практику коллективных репрессалий, используемых как для взыскания долгов, так и для компенсации отнятого силой. Однако, существование организованных гильдий или купеческих общин в сочетании с возможностью коллективных репрессалий даже в позднее Средневековье и раннее Новое время побуждало оппортунистов фабриковать претензии против другого купца, чтобы получить право охотиться на всех членов его гильдии или общины…
Вооружённые нападения на купцов ещё более прямо порождались самой системой привилегированный торговых гильдий. Дело в том, что многие пиратские атаки на торговое судоходство были заказаны торговыми гильдиями: либо напрямую, либо через управляемые ими городские советы, чтобы защищать свои коммерческие привилегии и препятствовать привилегиям соперников. Это было обычной практикой с самого появления торговли… В 1188 г., например, немецкая торговая колония из Визби конфисковала товары двух новгородских купцов. Целью было спровоцировать Новгород на изгнание всех иностранных негоциантов, включая доминировавшую там скандинавскую купеческую колонию из Визби, чьим гильдейским привилегиям в Новгороде завидовали эти немецкие купцы. В 1360-х и 1370-х новгородские купцы сами посылали экспедиции торговцев-пиратов, называемых ушкуйниками, чтобы грабить поселения средней Волги. Они стремились защитить монополию своей гильдии на окружающей город территории от соперников и заставить волжские города дать торговые права новгородским купцам.
Торговые гильдии инспирировали вооружённые нападения не только на таких далёких торговых границах, как Россия. То же происходило в Англии, Германии и Нидерландах. В 1390-х, например, члены гильдии Халла и Гримсби получили корсарские патенты и «воспользовались шансом продолжить торговое соперничество в открытом море», атакуя шотландских, датских, голландских и особенно ганзейских торговцев. В начале XV в. соперничество голландских и немецких купеческих гильдий на Балтике «постоянно приводило к небольшим военным стычкам, пиратству и нападениям на торговые суда, в чём обе стороны были равно замешаны». В 1438-41 эти продолжающиеся схватки разгорелись в войну между голландскими купцами и шестью городами Вендского монетного союза, во время которой были захвачены двадцать два нейтральных корабля".
"Ганза была не только жертвой, но и вдохновителем меж-гильдейских атак. В Брюгге, например, когда привилегии северогерманских купцов оказывались под угрозой, Ганза либо объявляла эмбарго, либо прибегала к насилию. В Гданьске английских торговцев часто атаковали на протяжении XІV в. в силу неприязни местной торговой гильдии, члена Ганзы. Многие акты пиратства против английских купцов в Северном море и Балтике в XІV в. были совершены ганзейскими купцами, которые считали англичан посягателями на свои законные монополии. На голландских купцов на Балтике тоже периодически нападали в XV в. немецкие купцы, которые хотели воспрепятствовать нарушению ганзейских торговых привилегий.
Немецкие ганзейские города постоянно прибегали к войне: иногда чтобы защитить корабли купцов Ганзы от пиратства, но ещё чаще - чтобы надавить на чужеземных правителей и добиться выдачи новых торговых привилегий или обновления старых для защиты от посягательств конкурирующих торговых гильдий. В 1419 г. соперничество между испанской и немецкой гильдией во французской торговле привело к атаке короля Хуана II Кастильского на ганзейский торговый флот близ Ла Рошели, в которой были захвачены сорок судов, а их груз утоплен. Это вызвало войну между Испанией и Ганзейской Лигой, которая на двадцать лет увеличила коммерческие риски для купцов обеих стран, а также многочисленных третьих лиц, а закончилась, лишь когда немецкая Ганза согласилась прекратить конкуренцию с испанцами в ряде французских и испанских портов. В начале XVІ в. немецкая Ганза намеренно вредила коммерции голландских купцов, как путём прямых нападений, так и принуждением Дании к закрытию Зунда для голландского судоходства, тем самым исключая их из торговли с Балтикой и Северо-Восточной Европой. Даже такой защитник Ганзы, как её главный историк, Доллингер, признаёт, то «Ганзейские военные действия были, по сути, пиратской войной»".
"Средиземноморье видело такую же систему вооружённых нападений, организованных торговыми гильдиями (или городскими правительствами, в которых они доминировали) против коммерческого судоходства конкурентов. Генуэзские торговые гильдии в Средиземном и Чёрном море в XІІІ-XІV вв. открыто финансировали корсаров, которые, в конце концов, сами часто были выходцами из генуэзской торговой элиты и которых считали служащими интересам генуэзских купеческих гильдий против конкурирующих венецианских и каталонских негоциантов. Один из наиболее успешных средневековых генуэзских торговцев, Бенедетто Заккария, на протяжении своей карьеры постоянно перемежал законную торговлю и охоту на других купцов, зачастую - с поддержкой зарубежных отделений генуэзских купеческих гильдий. В 1289 г., например, Заккария напал на несколько египетских галер в порту Триполи, пользуясь помощью консула генуэзской торговой гильдии в Крыму, который убедил других генуэзских торговцев инвестировать 6000 aspres в предприятие и отправить три галеры на помощь атаке.
Апологеты Венеции утверждали, что это поведение типично для генуэзцев, но средневековые венецианские торговые общины часто поступали точно так же. Сенат и зарубежные отделения венецианских купеческих гильдий официально нанимали корсаров для защиты венецианских монополий путём нападений на корабли конкурирующих торговых сообществ. Катель показал, что основным предметом споров венецианских и генуэзских торговых гильдий о привилегиях в средиземноморских портах был резкий рост пиратства, поскольку оба торговых города и их зарубежные гильдии нанимали корсаров для атак на соперников. Тем же образом с XІІ по XV в. торговая гильдия Савоны устраивала многочисленные походы для морского разбоя против генуэзских торговых судов, на что генуэзцы отвечали обвинениями в «пиратстве».
Каталонские и кастильские купцы тоже защищали монополии на своих маршрутах путём найма корсаров для охоты на конкурентов. В 1331 г. consulado Барселоны открыто договорился с группой корсаров, что они будут нападать на генуэзские корабли и делиться добычей. В 1401 г. сицилийский пират Диего Гонсалес Валдеррама (более известный как «Барраса») получал такую поддержку от торговой общины Тулона, что находил там безопасную гавань, и когда генуэзский флот прибыл захватить его, то генуэзская торговая гильдия Тулона попросила адмирала отказаться от этого плана, поскольку местные союзники Баррасы отомстят им. В 1402 г. валенсийские корабли, поддержанные валенсийскими consulado и консулом, атаковали венецианские торговые галеры, возвращавшиеся из Фландрии, что было частью длительного конфликта между валенсийскими и венецианскими гильдиями по поводу разграничения монополий, которыми они обладали в различных портах Адриатики".
"Даже когда нападения на купцов не были прямо связаны с защитой привилегий торговых гильдий, они всё равно зачастую были порождены самой прежней системой коммерции, в которой торговля была включена в мозаику гильдейских привилегий. В части предложения, монополии торговых гильдий выталкивали на чёрный рынок всех чужаков, которые в иных условиях могли бы вести легальный бизнес. Приравнивая к пиратству всю торговлю, которую вели не члены гильдий или исключая их из законного оборота, купеческие гильдии не оставляли посторонним иной альтернативы, кроме как незаконные операции. В части спроса, привилегии купеческих гильдий помогали ограничивать поставки товаров и поддерживать высокие цены, создавая спрос на услуги корсаров, грабителей, контрабандистов и нелицензированных торговцев. Перотен-Дюмон отмечает применительно к торговым компаниям Раннего Нового времени, что «контрабанда должна была компенсировать хроническую недопоставку и завышенные цены, установленные компаниями, действующими по хартии короля, и контролируемыми государством торговыми кругами». Это признавали и современники. Например, в 1619 году, когда английская Бермудская компания послала лишь один корабль в колонию, создавая нехватку товаров у колонистов, губернатор был вынужден разрешить торговлю с голландским пиратом, которые был готов предоставить транспортные услуги и обеспечивать поставки базовых товаров - в основном еды и одежды, - которые монополистическая компания не могла или не желала импортировать. Но пираты и контрабандисты, порождённые привилегиями гильдий и компаний, вынуждены были действовать вне сферы закона. Соответственно, они вели бизнес и обеспечивали исполнение договоров, используя неформальные - зачастую насильственные - методы, которые увеличивали риски и для третьих лиц, а не только тех, кто участововал в этих сделках.
Некоторые исследователи доходят даже до выводов, что причина заметного роста коммерческих рисков в раннее Новое время, то есть именно тогда, когда можно было ожидать наведения порядка благодаря развитию государства, заключается в том, что Великие географические открытия привели потоку новых монополий европейских торговых гильдий и привилегированных компаний, которые экспортировали межкупеческое пиратство через океан в каждую область, где такие гильдии и компании заявляли об эксклюзивных правах. Пиратство и коммерческое насилие, согласно этим исследователям, порождались картельными привилегиями, данными купеческим ассоциациям, и усилиями по их защите: «Пока монополии сопутствовали коммерческим войнам, пиратство просто колебалось соответственно уровню государственной власти на море». Потенциально законные торговцы были вынуждены заниматься пиратством не потому, что они предпочитали действовать с помощью силы, но потому, что монополии, дарованные торговым гильдиям и привилегированным компаниям, запрещали посторонним легальную и мирную торговлю. Лишь когда монополии гильдий стали ослабевать в конце XVІІІ в., пиратство и вооружённые угрозы коммерческой безопасности стали ослабевать, согласно этому мнению: «Чтобы полностью искоренить европейское пиратство (и американское, произошедшее от него), таким образом, было необходимо… отказаться от коммерческой эксклюзивности в пользу свободной торговли»".
Надеюсь, было интересно, несмотря на сухость изложения.
Продолжение затронутой ранее темы тождественности купцов и пиратов.
"Я снова и снова поглядываю на лежащий передо мной обширный лист, где не указан срок окончания действия, и, касаясь пальцами желтоватой бумаги, кажется, слышу, как шумят наполняющиеся ветром паруса, вдыхаю аромат кофе, который на едва забрезжившем рассвете приносит кок на кренящуюся, влажную от ночной сырости палубу, когда после долгой погони стараешься обойти жертву с наветренной стороны" (Перес-Реверте, Корсарский Патент)
На этот раз - просто избранные цитаты из той же самой книги о гильдиях (Sheilagh Ogilvie. Institutions and European Trade. Merchant Guilds, 1000-1800. Cambridge University Press, 2011). Её многочисленные сноски опустил, уж извините.
(В целом книга посвящена доказыванию тезиса, что купеческие гильдии в указанный период самыми разными способами мешали честным людям жить и работать, да и вообще тормозили общее развитие Европы. Дело в том, что в последнее время появилось несколько работ, в которых авторы отстаивали теорию большой благотворности гильдий во всех сферах экономики, и малость перегнули палку. Огилви, в свою очередь, стилистически уныла, не всегда находит достаточные аргументы, не чужда ошибок, понятных для работы такого общего характера, местами слишком откровенно подгоняет факты под теорию, но базируется на очень хорошем наборе исследований (95% её труда, по сути, это дайджест последних работ по теме гильдий и вообще средневековой экономики) и в итоге звучит убедительнее, чем её научные соперники. Так что её книгу о мире наживы и чистогана можно смело рекомендовать к прочтению, и я в будущем ещё не раз что-нибудь из неё отцитирую. Картина внутриевропейской коммерческой грызни получается довольно яркая, тем более, что многие элементы гильдейской системы неформально живы и по сей день в транснациональном бизнесе, что бы там ни говорили европейские законодатели об идеальной конкуренции в вакууме. Ну, хоть эпизоды вроде описанных ниже практически исчезли, и на том спасибо.)
"Возможно, существование купеческих гильдий, по меньшей мере, помогало, хотя бы и безуспешно, ограничивать нападения торговцев друг на друга? Однако, недавний анализ коммерческих рисков в Европе Средних веков и раннего Нового времени указывает на обратное - а именно, что одной из главных причин таких частых нападений одних купцов на других было существование привилегированных гильдий и купеческих общин, поощрявших эти действия.
Прежде всего, для этого использовался средневекового правовой инструмент, известный как репрессалия (writ of reprisal), вид корсарского патента (letter of marque). Этот документ давал пострадавшей стороне лицензию на получение компенсации не индивидуальной (с лица, которое нанесло вред), а коллективной - со всех членов «общины» нападавшего, будь то его государство, город или гильдия. Система репрессалий, как заключает Тай, «предоставляло оправдание поиску возмещения, который мог быть такой же агрессией… как и акт пиратства, за который мстили». …Отдельные купцы, торговые гильдии и политики с самого начала средневековой Коммерческой Революции пытались ограничить практику коллективных репрессалий, используемых как для взыскания долгов, так и для компенсации отнятого силой. Однако, существование организованных гильдий или купеческих общин в сочетании с возможностью коллективных репрессалий даже в позднее Средневековье и раннее Новое время побуждало оппортунистов фабриковать претензии против другого купца, чтобы получить право охотиться на всех членов его гильдии или общины…
Вооружённые нападения на купцов ещё более прямо порождались самой системой привилегированный торговых гильдий. Дело в том, что многие пиратские атаки на торговое судоходство были заказаны торговыми гильдиями: либо напрямую, либо через управляемые ими городские советы, чтобы защищать свои коммерческие привилегии и препятствовать привилегиям соперников. Это было обычной практикой с самого появления торговли… В 1188 г., например, немецкая торговая колония из Визби конфисковала товары двух новгородских купцов. Целью было спровоцировать Новгород на изгнание всех иностранных негоциантов, включая доминировавшую там скандинавскую купеческую колонию из Визби, чьим гильдейским привилегиям в Новгороде завидовали эти немецкие купцы. В 1360-х и 1370-х новгородские купцы сами посылали экспедиции торговцев-пиратов, называемых ушкуйниками, чтобы грабить поселения средней Волги. Они стремились защитить монополию своей гильдии на окружающей город территории от соперников и заставить волжские города дать торговые права новгородским купцам.
Торговые гильдии инспирировали вооружённые нападения не только на таких далёких торговых границах, как Россия. То же происходило в Англии, Германии и Нидерландах. В 1390-х, например, члены гильдии Халла и Гримсби получили корсарские патенты и «воспользовались шансом продолжить торговое соперничество в открытом море», атакуя шотландских, датских, голландских и особенно ганзейских торговцев. В начале XV в. соперничество голландских и немецких купеческих гильдий на Балтике «постоянно приводило к небольшим военным стычкам, пиратству и нападениям на торговые суда, в чём обе стороны были равно замешаны». В 1438-41 эти продолжающиеся схватки разгорелись в войну между голландскими купцами и шестью городами Вендского монетного союза, во время которой были захвачены двадцать два нейтральных корабля".
"Ганза была не только жертвой, но и вдохновителем меж-гильдейских атак. В Брюгге, например, когда привилегии северогерманских купцов оказывались под угрозой, Ганза либо объявляла эмбарго, либо прибегала к насилию. В Гданьске английских торговцев часто атаковали на протяжении XІV в. в силу неприязни местной торговой гильдии, члена Ганзы. Многие акты пиратства против английских купцов в Северном море и Балтике в XІV в. были совершены ганзейскими купцами, которые считали англичан посягателями на свои законные монополии. На голландских купцов на Балтике тоже периодически нападали в XV в. немецкие купцы, которые хотели воспрепятствовать нарушению ганзейских торговых привилегий.
Немецкие ганзейские города постоянно прибегали к войне: иногда чтобы защитить корабли купцов Ганзы от пиратства, но ещё чаще - чтобы надавить на чужеземных правителей и добиться выдачи новых торговых привилегий или обновления старых для защиты от посягательств конкурирующих торговых гильдий. В 1419 г. соперничество между испанской и немецкой гильдией во французской торговле привело к атаке короля Хуана II Кастильского на ганзейский торговый флот близ Ла Рошели, в которой были захвачены сорок судов, а их груз утоплен. Это вызвало войну между Испанией и Ганзейской Лигой, которая на двадцать лет увеличила коммерческие риски для купцов обеих стран, а также многочисленных третьих лиц, а закончилась, лишь когда немецкая Ганза согласилась прекратить конкуренцию с испанцами в ряде французских и испанских портов. В начале XVІ в. немецкая Ганза намеренно вредила коммерции голландских купцов, как путём прямых нападений, так и принуждением Дании к закрытию Зунда для голландского судоходства, тем самым исключая их из торговли с Балтикой и Северо-Восточной Европой. Даже такой защитник Ганзы, как её главный историк, Доллингер, признаёт, то «Ганзейские военные действия были, по сути, пиратской войной»".
"Средиземноморье видело такую же систему вооружённых нападений, организованных торговыми гильдиями (или городскими правительствами, в которых они доминировали) против коммерческого судоходства конкурентов. Генуэзские торговые гильдии в Средиземном и Чёрном море в XІІІ-XІV вв. открыто финансировали корсаров, которые, в конце концов, сами часто были выходцами из генуэзской торговой элиты и которых считали служащими интересам генуэзских купеческих гильдий против конкурирующих венецианских и каталонских негоциантов. Один из наиболее успешных средневековых генуэзских торговцев, Бенедетто Заккария, на протяжении своей карьеры постоянно перемежал законную торговлю и охоту на других купцов, зачастую - с поддержкой зарубежных отделений генуэзских купеческих гильдий. В 1289 г., например, Заккария напал на несколько египетских галер в порту Триполи, пользуясь помощью консула генуэзской торговой гильдии в Крыму, который убедил других генуэзских торговцев инвестировать 6000 aspres в предприятие и отправить три галеры на помощь атаке.
Апологеты Венеции утверждали, что это поведение типично для генуэзцев, но средневековые венецианские торговые общины часто поступали точно так же. Сенат и зарубежные отделения венецианских купеческих гильдий официально нанимали корсаров для защиты венецианских монополий путём нападений на корабли конкурирующих торговых сообществ. Катель показал, что основным предметом споров венецианских и генуэзских торговых гильдий о привилегиях в средиземноморских портах был резкий рост пиратства, поскольку оба торговых города и их зарубежные гильдии нанимали корсаров для атак на соперников. Тем же образом с XІІ по XV в. торговая гильдия Савоны устраивала многочисленные походы для морского разбоя против генуэзских торговых судов, на что генуэзцы отвечали обвинениями в «пиратстве».
Каталонские и кастильские купцы тоже защищали монополии на своих маршрутах путём найма корсаров для охоты на конкурентов. В 1331 г. consulado Барселоны открыто договорился с группой корсаров, что они будут нападать на генуэзские корабли и делиться добычей. В 1401 г. сицилийский пират Диего Гонсалес Валдеррама (более известный как «Барраса») получал такую поддержку от торговой общины Тулона, что находил там безопасную гавань, и когда генуэзский флот прибыл захватить его, то генуэзская торговая гильдия Тулона попросила адмирала отказаться от этого плана, поскольку местные союзники Баррасы отомстят им. В 1402 г. валенсийские корабли, поддержанные валенсийскими consulado и консулом, атаковали венецианские торговые галеры, возвращавшиеся из Фландрии, что было частью длительного конфликта между валенсийскими и венецианскими гильдиями по поводу разграничения монополий, которыми они обладали в различных портах Адриатики".
"Даже когда нападения на купцов не были прямо связаны с защитой привилегий торговых гильдий, они всё равно зачастую были порождены самой прежней системой коммерции, в которой торговля была включена в мозаику гильдейских привилегий. В части предложения, монополии торговых гильдий выталкивали на чёрный рынок всех чужаков, которые в иных условиях могли бы вести легальный бизнес. Приравнивая к пиратству всю торговлю, которую вели не члены гильдий или исключая их из законного оборота, купеческие гильдии не оставляли посторонним иной альтернативы, кроме как незаконные операции. В части спроса, привилегии купеческих гильдий помогали ограничивать поставки товаров и поддерживать высокие цены, создавая спрос на услуги корсаров, грабителей, контрабандистов и нелицензированных торговцев. Перотен-Дюмон отмечает применительно к торговым компаниям Раннего Нового времени, что «контрабанда должна была компенсировать хроническую недопоставку и завышенные цены, установленные компаниями, действующими по хартии короля, и контролируемыми государством торговыми кругами». Это признавали и современники. Например, в 1619 году, когда английская Бермудская компания послала лишь один корабль в колонию, создавая нехватку товаров у колонистов, губернатор был вынужден разрешить торговлю с голландским пиратом, которые был готов предоставить транспортные услуги и обеспечивать поставки базовых товаров - в основном еды и одежды, - которые монополистическая компания не могла или не желала импортировать. Но пираты и контрабандисты, порождённые привилегиями гильдий и компаний, вынуждены были действовать вне сферы закона. Соответственно, они вели бизнес и обеспечивали исполнение договоров, используя неформальные - зачастую насильственные - методы, которые увеличивали риски и для третьих лиц, а не только тех, кто участововал в этих сделках.
Некоторые исследователи доходят даже до выводов, что причина заметного роста коммерческих рисков в раннее Новое время, то есть именно тогда, когда можно было ожидать наведения порядка благодаря развитию государства, заключается в том, что Великие географические открытия привели потоку новых монополий европейских торговых гильдий и привилегированных компаний, которые экспортировали межкупеческое пиратство через океан в каждую область, где такие гильдии и компании заявляли об эксклюзивных правах. Пиратство и коммерческое насилие, согласно этим исследователям, порождались картельными привилегиями, данными купеческим ассоциациям, и усилиями по их защите: «Пока монополии сопутствовали коммерческим войнам, пиратство просто колебалось соответственно уровню государственной власти на море». Потенциально законные торговцы были вынуждены заниматься пиратством не потому, что они предпочитали действовать с помощью силы, но потому, что монополии, дарованные торговым гильдиям и привилегированным компаниям, запрещали посторонним легальную и мирную торговлю. Лишь когда монополии гильдий стали ослабевать в конце XVІІІ в., пиратство и вооружённые угрозы коммерческой безопасности стали ослабевать, согласно этому мнению: «Чтобы полностью искоренить европейское пиратство (и американское, произошедшее от него), таким образом, было необходимо… отказаться от коммерческой эксклюзивности в пользу свободной торговли»".
Надеюсь, было интересно, несмотря на сухость изложения.