Зажрались
Картинки отсюда.
Ситуация изменилась к 1912 году. Темпы роста ВВП поражали воображение, зримо росло не только благосостояние городов, но и села. Мужик впервые стал важным покупателем - керосиновых ламп, швейных машинок, сепараторов, жести, ситца. Петербургские рабочие выписывали газеты, жили в отдельных квартирах, ходили в Народный дом на Шаляпина. Студенты хоть разок да наведывались в Венецию и Рим. Восстанавливались после поражения с Японией армия и флот. «Русские сезоны» Сергея Дягилева завоевывали Европу.
Страной управляло правительство во главе с компетентным и экономным Владимиром Коковцевым. Дума была местом для дискуссий, но голосовала правильно. «Партия власти» - октябристы - почти гарантированно обеспечивала большинство.
Между тем страну - и особенно столицу - раскачивали почти непрерывные политические стачки и демонстрации. К лету 1914-го дело шло к восстанию, прерванному Первой мировой войной. О дальнейшем лучше не вспоминать.
Недовольство возникает не тогда, когда угрожают настоящие голод, смута, война. Наоборот, протест - некий дополнительный бонус, как поездка в Анталию или покупка айфона. Возникает ощущение, что твой успех упирается в потолок, обстоятельства мешают, надо что-то делать. Сытый человек больше голодного озабочен и планированием жизни, и обережением чувства собственного достоинства.
Казалось бы, в 1912-м - покупай сайки от Филиппова, обедай в «Вене», сходи послушай модного поэта Блока. Ан нет, всех интересуют Григорий Распутин, непомерные расходы великих князей и казнокрадство. Так и дожили до февраля 1917-го...
... Нынешняя ситуация похожа. Бары на Фонтанке и кафе на Невском - переполнены, машины стоят в бесконечных пробках. Празднуют не только Новый год и именины тестя, но и дни молодого божоле и Валентина. В Пулково - не протолкнуться, «Аллегро» забиты, дачи в финской Карелии скуплены петербуржцами на корню. А разговоры не о достатке, а о Магнитском, кооперативе «Озеро», разоблачениях Навального, беззаконии, откатах, взятках. -- Лев Лурье, историк