Егор Ершов "Расточитель символического капитала"
Не во всем согласен с автором текста, но он довольно интересен и любопытен. Рекомендую к прочтению.
Вступление
По случаю десятилетия интронизации патриарха Кирилла официальные спикеры РПЦ сообщили граду и миру немало победоносных цифр, касающихся вполне конкретных материальных показателей. Однако церковь (как и любую иную религиозную организацию) нельзя воспринимать исключительно как корпорацию и ее главный капитал - это капитал символический, без которого не будет и никакого другого. Выделим три основные измерения церковного символического капитала:
1) авторитет церкви в обществе;
2) авторитет церковного руководства среди паствы и низшего клира;
3) авторитет церкви в мире. И именно с сей точки зрения мы поговорим о промежуточных итогах патриаршества Кирилла.
Точка старта
Наследство патриарху Кириллу досталось в этом плане более, чем внушительное. В силу насильственной атеизации советского времени падение власти КПСС обернулось по закону маятника религиозным ренессансом, который наложился на не менее естественный для страны, где 70 лет твердили, будто наша история начинается с 1917 года, интерес к старой России, единственным живым носителем традиций которой в общественном сознании и была РПЦ. (В какой мере это соответствовало действительности - вопрос отдельный, но не будем сейчас в него углубляться.) Отдельной строчкой шла такая особая группа пострадавших от ленинско-сталинских репрессий, как новомученики и исповедники российские, наличие которых придавало МП ореол ранее гонимой. Наконец, в позднесоветское время церковь стала одним из прибежищ для фрондирующей интеллигенции и в итоге на момент наступления религиозной свободы отношение к ней отечественного интеллектуального класса было столь благожелательным, как мало где и мало когда за последние 2-3 века. Алексию Второму же удалось очень достойно проявить себя в событиях 91-го и 93-го годов, неплохо приспособить церковь к новым условиям, поначалу близким к американской модели светскости и вообще не наделать никаких слишком серьёзных с точки зрения церковного имиджа ошибок. В итоге итак немаленький символический капитал РПЦ был к концу его патриаршества сильно преумножен. Настолько, что даже удалось склонить большую часть РПЦЗ к унии с Чистым переулком.
Теперь рассмотрим, так сказать, вводные данные самого Кирилла Гундяева.
Родился в священнической семье (т. е. вовлеченность в церковь не приобрёл, а унаследовал), в 24 года стал личным секретарём митрополита Ленинградского Никодима Ротова, в 28 - ректором Ленинградской духовной академии и семинарии, в 29 - рукоположен во епископа, через пару лет после чего становится заместителем главы Отдела внешних церковных сношений (это такой церковный МИД). В неполных 43 возглавляет ОВЦС и становится постоянным членом Синода...
Перед нами яркий пример церковного карьериста, резко поднявшегося вверх ещё до перестройки. Что априори означало повышенный сервилизм по отношению к властям, будь то КГБ, МИД или Совет по делам религий. В постсоветскую эпоху Гундяев продолжил в том же духе, благодаря чему был долгое время откровенно нелюбим православной "ватой".
Кроме того, не будет преувеличением сказать: Кирилл - первый по-настоящему советский патриарх. Его предшественник Алексий Второй родился в свободной Эстонии, а ещё более ранние патриархи и вовсе родились добезцаря.
Наконец, как уже было упомянуто выше, он начинал свою карьеру как протеже Никодима (Ротова) и, очевидно, многое у него унаследовал. В первую очередь, речь идёт о неких симпатиях к католичеству. Так что идеи тесного партнёрства с Ватиканом, богатой и общественно активной церкви, безоговорочно подчинённой патриарху практически на папский манер, а также откровенного господства Москвы над мировым православным сообществом были близки ему изначально и продвигались им по мере возможности в любом случае. Благо, опять же, огромный символический (и не только) капитал РПЦ того времени давал надежду на воплощение в жизнь подобной стратегии.
Теперь, когда мы обрисовали точку старта, можно поговорить и о самой десятилетке патриаршества Кирилла с точки зрения символического капитала РПЦ. И данный разговор будет очень во многом связан с перипетиями трансформации политической системы РФ.
Что случилось с авторитетом РПЦ в обществе?
Для начала, опять же, придётся совершить небольшой экскурс в прошлое. В 90-е власть относилась к РПЦ в целом положительно, видя в ней, как и большая часть общества, некий осколок старой России и испытывая перед ней комплекс вины за советский госатеизм. Однако за образец религиозной политики была взята американская модель светскости. Т.е. МП приходилось вполне реально конкурировать за души людей с протестантами, оккультистами и т.д., а посему основным вектором тогдашней церковной политики стало выстраивание отношений с обществом. Посему на коне тогда оказались именно те клирики, кто умел сказать речь перед внешними не хуже, нежели иной пастор или гуру и вообще был способен к диалогу (не к поучениям и угрозам, а именно к диалогу) с людьми. Кураев - очень яркий пример.
В нулевые приоритет уже изменился: на первое место вышло выстраивание отношений с властью. Однако тогда это ещё не слишком противоречило наработкам предыдущего десятилетия. Кроме того, власти тогда не требовалось некоей мобилизации церковного ресурса, хватало одной лишь красивой картинки, где Путин рядом с Алексием, которую можно было бы, скажем, иногда сопоставить с мэрами европейских столиц на гей-парадах, подчеркнув таким образом преимущества "суверенной демократии".
Первые пару лет патриаршества Кирилла в вышеуказанном аспекте все оставалось, как в конце эпохи его предшественника. Все поменялось, когда началась Болотная. Колбасные охранители образца нулевых ("Наши" и иже с ними) оказались абсолютно неспособны что-либо противопоставить оппозиции, которая по сути требовала верности государства идеалам Августа и Кремлю потребовался идейно мотивированный противовес "белогандонникам". Более того, столь явное отклонение от современных западных политических стандартов, как рокировочка, в ситуации, когда дискурс "просвещенного авторитаризма", в целом признающего цивилизационное превосходство Запада (по крайней мере в относительно консервативном изводе оного), но временно необходимого, чтобы не допустить к власти условного генерала Макашова, стабилизировать обстановку и обеспечить экономический рост себя исчерпал, требовало некоего обоснования, так или иначе сводящегося к "Россия - не Запад".
Собственно, два самых распространенных и как правило сочетаемых одними и теми же авторами обоснования данного постулата давно уже известны. Одно из них опирается на православное наследие, другое - на советское. И Кирилл сделал очень многое для превращения возглавляемой им церкви в одно из ключевых звеньев всей этой евразийщины.
Что уже само по себе не добавило РПЦ авторитета в обществе: не ходившие в церковь условные ватники так и продолжили туда не ходить, предпочитая воскресные проповеди Киселева и Соловьева, а вот условные либералы, коих хватало и внутри церковной ограды... (Их, впрочем, и сейчас среди прихожан и клириков хватает, об этом ниже.)
Какими же сей поворот сопровождался инновациями? В первую очередь, РПЦшное начальство начало явно говорить с обществом с позиции силы.
Отдельно стоит поговорить про историю с Pussy Riot, с которой, собственно, оно и началось. Сразу обозначу личное отношение: сделанное ими - это, конечно, постыдное и недопустимое деяние, вызывающее болезненные исторические ассоциации, отнюдь не располагающие ко всепрощению (к слову, если взять реакцию заметной части верующих на случившееся, то тут сработало то, что я называю эффектом Аллы Гербер: аналогия с "профессиональными евреями" и их менее профессиональными почитателями, то и дело требующими совершенно неадекватных по своей суровости кар против очередного придурка, намалевавшего свастику на синагоге тут чуть более, чем полная), да и православие - не толстовство. Посему с учётом отсутствия извинений пусек, конечно, стоило наказать. Вопрос, однако, в мере наказания.
И тут, опять-таки, необходим экскурс в недавнюю историю. Немногие о том помнят, но пресловутый "панк-молебен" был не первой акцией подобного рода. В 90-е был похожий случай с А. Бренером в Елоховском соборе (тогда он ещё был кафедральным). Горе-акционисту тогда быстренько выписали штраф и на том все и закончилось, даже эффекта Аллы Гербер среди церковных низов особо не наблюдалось (видимо, принципиальное решение Чистого переулка замять скандал способно творить чудеса). Причём никакой эпидемии налетов на храмы (чего иные боялись в случае, если пусек не упекут в места, не столь отдалённые) такой исход сей драмы почему-то не вызвал. Кроме того в 90-е и нулевые иногда случались нападения на церкви (в основном организованные адептами всевозможных сатанинских и околосатанинских культов), которые заканчивались вполне реальными сроками для нападавших и никто против данной меры наказания не возражал. Правда, что существенно, в таких случаях наличествовало причинение материального ущерба, а то и потерпевшие (отнюдь не в смысле пресловутого "оскорбления чувств") люди.
А теперь спросим себя: в чем, собственно, особенность случая с Pussy Riot и почему он всех так зацепил? Очевидно, в случае подобного гопака в сельской церкви, пусть даже с наездом на главу местной администрации и местного же настоятеля все было бы иначе: какие-нибудь исправительные работы, а то и вовсе 15 суток при минимальной медийной реакции. И такой исход был бы вполне справедливым вне зависимости от того, какой это храм, и каких именно людей они по ходу лично оскорбили. Но дело в том, что пуськи отожгли в ХХС и оскорбили новоявленного недоимператора (рокировочка стала брюмером для Путина, разница между ним до и после - примерно как разница между президентом Французской Республики Луи Бонапартом и императором французов Наполеоном Третьим) и (оно для нас сейчас существенней) новоявленного недопапу. Однако не всем проявленный как властью, так и патриархией подход, восходящий к некоему синтезу советских и средневековых норм, пришёлся по душе. (Кстати, в поздней Российской Империи (государстве, надо сказать, отнюдь не светском) наказанием за такое было бы несколько месяцев ареста). Кроме того, для многих, особенно из тех, чья молодость пришлась на 90-е или нулевые сама по себе идея влепить двушку за один лишь прыг-скок с непотребными криками где бы то ни было (в случае аналогичной акции на Поклонной горе, да и, пожалуй, в мавзолее или что там у нас еще сакрально для верующих в Святую Советскую Русь, расклад мнений был бы скорее всего во многом похожим) показалась чем-то совершенно диким.
Дальше-больше. После победоносного со своей точки зрения завершения пуссиады Кирилл лично пролоббировал статью об оскорблении чувств верующих, вставшую в один ряд с 282 и прочими уголовными статьями, попирающими свободу слова, в т.ч. и в интернете. Знаковой вехой тут стало дело Соколовского, который отведал СИЗО и еле-еле избежал реального срока исключительно из-за высказываний в своём видеоблоге (во время пресловутой ловли покемонов он ничего явно мешающего прихожанам в храме не сделал, а про то, что иудеи в похожей ситуации не только не включили эффект Аллы Гербер, но и вовсе отнеслись с юмором, уж молчу).
Но как оказалось, это ещё не предел. По крайней мере противостояние популярного профессионального атеиста с церковными ястребами вроде погромщика Евгения Кульберга тянет на некий осмысленный сюжет. Но вот дело Марии Мотузной и прочие барнаульские дела пробили новое днище. На сей раз обычных людей, сохранивших к себе мем-другой с товарищем Гундяевым начали кошмарить по доносам двух явно далеких от церкви ментовских личинок, желающих просто поскорее сделать карьеру, ломая чужие жизни. Т.е. тут даже не какие-то злые попы (которых хотя бы можно назвать живыми людьми), а какие-то роботы во плоти перемалывают неизвестно кого просто ради будущих звёздочек на погонах.
Кроме, пожалуй, наиболее драматичной темы всех этих уголовных дел есть и другие. Взять хоть реституцию и храмостроительство. При Алексие Втором вокруг таких вещей и близко не возникало таких конфликтов, как при Кирилле. Почему? Да потому что раньше церковный истеблишмент оглядывался на общество и если в некоем парке принято было разбивать на свадьбу бутылку об памятник, храм там не строили, да и с музейщиками старались договориться. А теперь имеем, что имеем.
Кроме того Кирилл старается впихнуть церковь во все щели. В итоге то и дело приходится слышать: то отправят священников рассказывать водителям о ПДД, то школьников ни с того ни с сего погонят на какую-то пятичасовую иерейскую лекцию по половому вопросу, то пожарников или ментов сгонят на молебен, а студентов - на крестный ход...
Отдельной строчкой идёт залезание "православных активистов" в театры, музеи и концертные залы. Такое, конечно, иногда случалось и при Алексие Втором, но тогда это было инициативой снизу, в целом скорее неодобряемой церковным начальством, не говоря уж о светских властях, то теперь все стало совсем иначе.
Наконец, финансовый вопрос. Если в тучные годы пресловутые попы на мерседесах напрягали народ скорее не самим наличием мерседесов, а излишней снисходительностью властей к их поведению на дорогах (равно как и к поведению на дорогах кавказцев, чиновников и силовиков), то после пенсионного грабежа, который папа московский, конечно же, не осудил, все стало хуже. А уж когда дело дошло до принудительных поборов на храм цвета хаки, это запахло совсем уж дурно.
Не следует забывать: Россия перестала быть патриархальной крестьянской страной, где поп был самым грамотным человеком на селе. Теперь это страна горожан, прошедших через атеизацию советского времени и религиозную свободу 90-х. И было бы очень глупо и наивно расчитывать на безусловную лояльность такого общества РПЦ, вот в нем и нарастает ответный негатив.
Итак, можно констатировать: авторитет церкви в обществе был очень сильно подорван.
Как изменился авторитет руководства РПЦ среди мирян и низших клириков?
Было бы глупо думать, что мобилизация РПЦ на поддержку позднепутинского режима, помноженная на папистские наклонности самого Кирилла, обошлась без внутренних, куда менее заметных внешнему взгляду последствий. Выше мы уже говорили: в позднесоветское время церковь стала одним из прибежищ для фрондирующей интеллигенции с её преимущественно либеральными воззрениями, кроме того, пока выстраивание отношений с обществом было главной установкой, на коне были именно те клирики, кто это умел. И, конечно, им позволялась немалая самостоятельность в суждениях. Параллельно, впрочем, в церковь шли и люди красно-коричневых убеждений, к ним (как и к людям любых политических взглядов) в целом терпимо относился Алексий Второй, у них были свои покровители (Иоанн Снычев, потом Тихон Шевкунов), свои СМИ, но они пребывали в некоем гетто, зачастую обвиняя того же Кирилла во всех смертных грехах.
После Болотной же "либерал-православные" и просто слишком самостоятельные люди стали для Кирилла откровенной обузой и их начали всячески выдавливать из церковных (да и не только церковных) структур.
Зато наступило золотое время для беспринципных карьеристов, которых устраивала роль политрука в рясе и идейных сторонников русско-имперского советского православия, которое в первую очередь имперское и советское, очень условно русское и так, немножко православие. Кроме того, произошла общая дегуманизация внутрицерковных отношений, проявляющаяся даже в мелочах типа отношения к духовенству во время протокольных мероприятий, неизбежная при переходе к полувоенному стилю управления. Ну и - сказался ещё ряд моментов: так, дробление епархий привело к увеличению поборов с приходов и материального расслоения среди духовенства, а попытки развить социальную активность по католическому образцу обернулись ужасной бюрократией с бесконечными отчётами. Всё это в совокупности не могло не рвануть и, насколько оно вообще могло рвануть в условиях нынешней политической системы, оно рвануло. Откровения Кураева и Чапнина, "Ахилла", "Церквач"... Понесся сор из избы, что стало чётким маркером откровенного падения авторитета лично патриарха и вообще МПшного начальства среди, собственно, паствы и даже клира.
Как изменился авторитет РПЦ в мире?
Наконец, стоит обсудить внешнеполитические успехи юбиляра, благо церковная дипломатия - его непосредственный профиль.
Как уже отмечалось выше, его исходные установки сводились к партнёрству с католиками, собственному господству над мировым православным сообществом и максимально плотному взаимодействию с Кремлем. На римском направлении Кирилл даже по-своему преуспел. Во всяком случае, в УГКЦ, считающейся основным камнем преткновения между Чистым переулком и Ватиканом, после гаванской встречи здорово понервничали, ибо и унии как таковой в итоговом заявлении их святейшеств была дана беспрецендентно уничижительная с точки зрения Рима характеристика, и украинская ситуация в целом была обрисована в устраивающих как Чистый переулок, так и Кремль тонах. А вот с внутриправославным господством случился даже не провал, а какой-то провалище.
Во-первых, православные страны к Западу от линии Керзона (кроме Сербии, но про нее вообще отдельный разговор) и Грузия ещё на рубеже 80-х и 90-х решили, что "русский мир" им в любом случае как-то не нужен.
Во-вторых, на роль "восточного папы" нашёлся и иной претендент, тот самый Варфоломей. Причём если в Москве подобные притязания возникали лишь эпизодически и связаны они были с некоей сиюминутной коньюктурой (победа СССР в советско-германской, путинское "вставание с колен"), то Константинополь довольно последовательно стремился к сему ещё со времен вселенских соборов. Т.е. царьградские товарищи много чего ещё в стадии становления Православия как конфессии написали под себя, а потом веками толковали под себя и честно говоря, лишь необходимость как-то отличаться от католиков да ослабление и крах Византийской империи им помешали. В общем, Кириллу достался слишком подготовленный конкурент, который просто ждал момента показать, кто в православном доме хозяин. И он его дождался (об этом ниже).
В-третьих, опять же, сыграли свою роль известные светские обстоятельства. Речь идёт, конечно, об Украине.
Разумеется, с примирительными речами, мол, когда-нибудь УПЦ МП вполне может получить автокефалию, просто пока время ещё не пришло, которые порой произносил Алексий Второй, было сразу покончено. Шутка ли, приходов в незалежной чуть ли не больше, чем в РФ, да и народ понабожней будет, посему украинская автокефалия в любом её виде (пусть даже на условиях, аналогичных нынешним фанарским) априори поставила бы крест на московском квазипапизме.
Такой настрой более чем органично совпал с кремлевскими планами по собиранию земель советских. Благо то, что изрядная часть паствы УПЦ МП - это те, для кого Беловежье было потерей родины, а церковь стала способом сохранить Москву в роли хотя бы духовной столицы - секрет Полишинеля.
Пока стратегией Кремля на юго-западном направлении была "единая пророссийская Украина" все шло в целом неплохо. Особенно когда у власти находился Янукович, демонстративно стоявший на антиавтокефальных и проМПшных позициях.
Да случился Майдан. Если бы Путин отреагировал на его победу, как в 2004, оно было бы ладно. Ну перебежало бы некоторое количество особо коньюктурных попов к Филарету, эка невидаль. А потом и вовсе все качнулось бы в обратную сторону. Однако Путин совершил нечто необратимое в том числе и в церковном ракурсе.
Видите ли, политическое православие - штука капризная и требующая долгой настройки. Для более-менее длинных дистанций и более-менее продуманных стратегий (включая УССР 2.0) она хороша, а вот для откровенных авантюр типа крымнаша и ЛДНР - как-то не очень. Спору нет, в 2014 году Кирилл повел себя настолько обтекаемо и корректно, насколько он мог это себе позволить без потери собственного поста. Однако в любом случае украинская автокефалия стала после такого исторической неизбежностью. Потому как с точки зрения украинского патриота (а идентичность населения Украины в основном уже не советская, а украинская, причём чем дальше, тем больше сие соотношение будет меняться в пользу украинской), из соображений каноничности ходящего в храмы УПЦ МП или служащего там, тяжело молиться за предстоятеля, который пусть даже молчит на тему принадлежности Крыма и Донбасса, но все равно постоянно твердит про "русский мир" и светится рядом с высшим руководством государства-агрессора, включая силовиков, и т.д. Собственно, тут же начались массовые непоминовения Кирилла вплоть до иных архиереев, удаления букв МП из названия УПЦ МП на всяких табличках и т.д. Гундяев, однако, упорно не возжелал признавать новую реальность даже тогда, когда дело уже явно запахло попыткой получить автокефалию в обход него и, судя по всему, не желает признавать её даже сейчас.
Между тем даже то, что вмешательство Фанара в украинские церковные дела было произведено криво, косо и не по-людски, принципиально ничего не меняет. В любом случае возврата к былому статус-кво уже не будет, а касаемо (по крайней мере на текущий момент) непризнания ПЦУ в её нынешнем виде прочими поместными церквами... Во-первых, именно за ними, ни о каком господстве над другими не мечтавшими, осталась роль арбитра в споре двух несостоявшихся пап. Во-вторых, за исключением Сербии и Антиохии, к "русскому миру" там относятся весьма прохладно и были бы не прочь как-то ограничить амбиции Москвы (как, впрочем, и Константинополя). Что, кстати, располагает к уже более-менее полноценной украинской автокефалии в будущем. И если бы Кирилл не был столь высокомерен по отношению к прочим церквам и не испортил отношения со многими из них до достаточно критичной степени, Варфоломей едва ли решился бы на свою затею с томосом.
Так или иначе, от былого (пусть и весьма аморфного) ореола лидера православного мира у РПЦ остались рожки да ножки.
Заключение
Первая десятилетка патриаршества Кирилла ознаменовалась серьёзным падением авторитета церкви в обществе, серьёзным падением авторитета её руководства среди паствы и низшего клира и серьёзным падением её авторитета в мире. Воистину, он - самый настоящий расточитель символического капитала. Без которого РПЦ не нужна и каким-либо властям.
https://harbin.lv/rastochitel-simvolicheskogo-kapitala?fbclid=IwAR2qzBVVz1wiw_ihWsZXTl2iIdlB4psJ0XY6TM0AFArDI6DG7FrW1hXwYc0