История одного винил-проекта
Знатоки и любители винила знают, что первая граммофонная пластинка в Белграде была записана в 1903 году, а затем напечатана в Лондоне. Вернее, тогда было записано четыре небольших пластинки диаметром 17 см: на одной из них Чича Илья Станоевич исполнил без сопровождения народную песню «Ракито мори» , а на другой он спел «Сойку девойку».
Это произошло, когда одна из дочерних компаний американской Gramophone Records, имевшая свои представительства в Европе, отправила в разные страны диктофоны для записи местных артистов.
Знатоки истории Сербии знают, что в 1951 году Радио Белграда разместило в гараже на Дорчоле два пресса и выпустило первые югославские пластинки, на которых красовалось имя Джордже Марьяновича.
Но мало кому известно, что в далёком 1939 году перебравшийся в столицу Сербии Авраам Альберт Пинкас, честолюбивый и предприимчивый персидский гражданин еврейского происхождения, обратился в Управу города с просьбой выдать ему разрешение на производство граммофонных пластинок, а также самих граммофонов и запасных частей к ним.
К подаче заявления предприниматель подошёл со всей серьёзностью, разузнав заранее, какие бумаги ему понадобятся. «Он не находится под следствием", - подтверждал чиновник Государственной прокуратуры города Белграда. "Господин Пинкас не был признан виновным в каком-либо преступлении или бесчестном проступке , а также не находится под банкротством» - говорилось в справке окружного суда.
Несмотря на все старания Аврама, Управник (управляющий) Белграда отклонил его заявление, объяснив, что у Королевства Югославия нет договора с Ираном, который бы взаимно признавал права граждан на ведение бизнеса, и заявителю может быть дано разрешение только в исключительных случаях, но, по его мнению, оснований для исключительности в данном случае нет!
Пинкас подал апелляцию. Его обращение было чрезвычайно искусно сформулировано адвокатом и журналистом Обрадом Шимичем. Обращаясь к Министерству торговли и промышленности, он отметил, что «такого рода фабрики в Сербии не существует, что это будет первая фабрика, в чём и состоит искомая исключительная причина... Господин Пинкас будет выпускать граммофонные пластинки, которые распространят народные песни по всему свету». А это уже момент государственной важности. «В мире есть тысячи и тысячи югославов, старых и новых, которые отдают свои деньги иностранным фабрикам, английским, немецким, венгерским и другим, чтобы услышать песню своей родины, часто плохо воспроизводимую».
Шимич остановился и на культурно-просветительской причине необходимости появления новой фабрики в столице: «Сегодня занятия ведутся по граммофонной пластинке, начиная с начальной школы и заканчивая факультетом. Особенно в лингвистике». В подтверждение он приложил справку из Министерства образования, которое его поддерживало.
Не последнюю роль сыграло и письмо посольства Югославии в Иране , где говорилось, что «сотни югославских граждан пользуются иранским гостеприимством и работают в этой стране», так что пластинки с родины им просто необходимы.
В середине 1940 года Министерство торговли и промышленности отменило решение городской администрации Белграда и разрешило Авраму Альберту Пинкасу осуществлять желаемую промышленную деятельность. В том же году он приспособил бывшую печную фабрику на улице Воеводы Мишича, 12 под нужды своего производства и открыл фабрику граммофонных пластинок «Балкан».
К сожалению, мы не можем точно сказать, начался ли на пороге Второй мировой войны выпуск долгожданного винила в югославской столице, или были сделаны только подготовительные шаги.
Несомненно, что Аврам Альберт Пинкас, неопределившийся раввин и любитель оперетты, чей бархатный баритон до сих пор можно услышать благодаря сохранившимся записям, обладал достаточным энтузиазмом и даже некоторым авантюризмом, чтобы развивать своё дело в такие сложные времена.
Но когда немецкие войска вошли в Сербию, бизнесмену приказали покинуть страну в течение 48 часов. У Пинкаса был иранский паспорт, так что на границе с Болгарией его остановили. Если бы не вмешательство давней подруги Аврама, шившей в Софии наряды для жён элиты, которая буквально вытащила министра внутренних дел Габровского с заседания Совета Министров, бизнесмен вряд ли бы получил транзитную визу.
В Софии Аврам последний раз увиделся с братом и отправился в Персию, а затем - в Палестину. Там его снова арестовали, теперь уже англичане, так что некоторое время Пинкас провёл в лагере. После войны он пытался осесть в Израиле, но, так и не добившись разрешения на экспорт и импорт товаров, переехал в Италию.
В качестве коммивояжёра Аврам много путешествовал по Европе, предлагая всё - от полировочного алмазного порошка до женских чулок. Последние годы свой бурной жизни Пинкас провёл в Милане. Сожалел ли он о неудавшемся белградском проекте? Хочется думать, что да.
Это произошло, когда одна из дочерних компаний американской Gramophone Records, имевшая свои представительства в Европе, отправила в разные страны диктофоны для записи местных артистов.
Знатоки истории Сербии знают, что в 1951 году Радио Белграда разместило в гараже на Дорчоле два пресса и выпустило первые югославские пластинки, на которых красовалось имя Джордже Марьяновича.
Но мало кому известно, что в далёком 1939 году перебравшийся в столицу Сербии Авраам Альберт Пинкас, честолюбивый и предприимчивый персидский гражданин еврейского происхождения, обратился в Управу города с просьбой выдать ему разрешение на производство граммофонных пластинок, а также самих граммофонов и запасных частей к ним.
К подаче заявления предприниматель подошёл со всей серьёзностью, разузнав заранее, какие бумаги ему понадобятся. «Он не находится под следствием", - подтверждал чиновник Государственной прокуратуры города Белграда. "Господин Пинкас не был признан виновным в каком-либо преступлении или бесчестном проступке , а также не находится под банкротством» - говорилось в справке окружного суда.
Несмотря на все старания Аврама, Управник (управляющий) Белграда отклонил его заявление, объяснив, что у Королевства Югославия нет договора с Ираном, который бы взаимно признавал права граждан на ведение бизнеса, и заявителю может быть дано разрешение только в исключительных случаях, но, по его мнению, оснований для исключительности в данном случае нет!
Пинкас подал апелляцию. Его обращение было чрезвычайно искусно сформулировано адвокатом и журналистом Обрадом Шимичем. Обращаясь к Министерству торговли и промышленности, он отметил, что «такого рода фабрики в Сербии не существует, что это будет первая фабрика, в чём и состоит искомая исключительная причина... Господин Пинкас будет выпускать граммофонные пластинки, которые распространят народные песни по всему свету». А это уже момент государственной важности. «В мире есть тысячи и тысячи югославов, старых и новых, которые отдают свои деньги иностранным фабрикам, английским, немецким, венгерским и другим, чтобы услышать песню своей родины, часто плохо воспроизводимую».
Шимич остановился и на культурно-просветительской причине необходимости появления новой фабрики в столице: «Сегодня занятия ведутся по граммофонной пластинке, начиная с начальной школы и заканчивая факультетом. Особенно в лингвистике». В подтверждение он приложил справку из Министерства образования, которое его поддерживало.
Не последнюю роль сыграло и письмо посольства Югославии в Иране , где говорилось, что «сотни югославских граждан пользуются иранским гостеприимством и работают в этой стране», так что пластинки с родины им просто необходимы.
В середине 1940 года Министерство торговли и промышленности отменило решение городской администрации Белграда и разрешило Авраму Альберту Пинкасу осуществлять желаемую промышленную деятельность. В том же году он приспособил бывшую печную фабрику на улице Воеводы Мишича, 12 под нужды своего производства и открыл фабрику граммофонных пластинок «Балкан».
К сожалению, мы не можем точно сказать, начался ли на пороге Второй мировой войны выпуск долгожданного винила в югославской столице, или были сделаны только подготовительные шаги.
Несомненно, что Аврам Альберт Пинкас, неопределившийся раввин и любитель оперетты, чей бархатный баритон до сих пор можно услышать благодаря сохранившимся записям, обладал достаточным энтузиазмом и даже некоторым авантюризмом, чтобы развивать своё дело в такие сложные времена.
Но когда немецкие войска вошли в Сербию, бизнесмену приказали покинуть страну в течение 48 часов. У Пинкаса был иранский паспорт, так что на границе с Болгарией его остановили. Если бы не вмешательство давней подруги Аврама, шившей в Софии наряды для жён элиты, которая буквально вытащила министра внутренних дел Габровского с заседания Совета Министров, бизнесмен вряд ли бы получил транзитную визу.
В Софии Аврам последний раз увиделся с братом и отправился в Персию, а затем - в Палестину. Там его снова арестовали, теперь уже англичане, так что некоторое время Пинкас провёл в лагере. После войны он пытался осесть в Израиле, но, так и не добившись разрешения на экспорт и импорт товаров, переехал в Италию.
В качестве коммивояжёра Аврам много путешествовал по Европе, предлагая всё - от полировочного алмазного порошка до женских чулок. Последние годы свой бурной жизни Пинкас провёл в Милане. Сожалел ли он о неудавшемся белградском проекте? Хочется думать, что да.