Изабелла Худолей: "Софушка, София Павловна"
Красавицей она явно не была и, что интересно, даже не претендовала на это. Но во всём её облике было нечто, что сразу выделяло её из окружающих, одетых в белые халаты. Эта униформа делала с нами странные вещи: идешь по коридору поликлиники, где много людей, а видишь только тех, кто в белом халате. Если тебя окликнет кто-то знакомый в цивильной одежде, искренне удивляешься, что издали ты его не увидел. В Софье внимание привлекали быстрые черненькие глазки, в которых гнездилось по маленькому чертику, выражение лица, в котором проглядывалось нечто снисходительно-лукавое с разными знаками. Оно могло быть добрым, теплым, даже ласковым, могло быть и холодным. Тогда взгляд становился иронично-насмешливым и жестким. Вот это всё я увидела в ней сразу, когда жизнь свела нас, почти тридцатилетних, на длинной и узкой территории второго экстренного хирургического отделения больницы скорой помощи. В почти военной медицинской иерархии положение наше было очень разным. Я - молодой кандидат медицинских наук, хирург с семилетним стажем, преподаватель вуза, она - медицинская палатная сестра в отделении больницы, где базируется моя кафедра. Но мы обе очень органично игнорировали эту разницу, и у нас сразу установились товарищеские отношения. Возможно, кому-то из моих коллег это покажется неестественным и натянутым. Это будут те, кто подобного «панибратства» в своих отношениях не допускает. Мне же такие отношения были очень свойственны, я дружила с сестрами всю свою длинную карьеру врача. Дружила с людьми, а не с сестрами, фельдшерами, анестезистами, санитарками. С людьми, близкими мне по духу. Поскольку эти люди были все как один умные, они не допускали того, чтобы внешне наши отношения носили характер панибратских. Кто работал в отделениях экстренной хирургии больницы, все дни недели находящейся в режиме скорой помощи, тому понятны суета, мелькание лиц больных и здоровых, несъеденный бутерброд, взятый из дому, при том, что всегда хочется есть и выспаться. А если ты еще походя учишь студентов старших курсов, что хвостом бегают за тобой в приемный покой на первом этаже, в отделение, перевязочную на четвертом, вообще уподобляешься собаке, пытающейся ухватить свой короткий хвост. Кто меня осудит за то, что в те же самые годы, изнемогая от беготни, совершенно неожиданно я пробегала с любимой группой еще один лишний пролет лестницы и оказывалась на плоской крыше недавно построенного четырехэтажного хирургического корпуса? Я рассаживала студентов на вентиляционные сооружения, напоминающие скамьи костёла и читала им «Мастера и Маргариту» Булгакова в журнале «Москва», выпрошенном специально для этих целей у приятелей. Знания - знаниями, а душа - душой. Я уже тогда, на заре своего учительского пути знала, что второе важнее. Услужливая память сохранила мне за эти пятьдесят четыре года имена двоих из десяти моих слушателей Булгакова: Галины Шапоренко (последнее письмо - из города Губахи Пермской области) и Олега Гвазавы, которого уже давно нет на свете, Царствие ему Небесное. Эти были особенно близки. Со студентами я тоже дружила, как и дружу до сих пор. Может быть, и я именно этим чудным произведением задержалась в их памяти дольше, чем симптомы острого холецистита. Если понадобится, до холецистита они дойдут сами. А мне кажется, что с христианскими заповедями, да еще в художественной форме, некоторые их них, воспитанные в атеизме, в 1967 году встретились впервые. Это стоило того, чтобы укрыться от бдительного ока доцентов владимиров семёновичей, очень надежно укрыться. Попробуй найти нас на всех четырех этажах!
Какова была моя радость, когда через три года, придя в новую для меня специальность и новый коллектив, я встретилась с Соней! Обнялись как родные сестры и не расставались семнадцать лет. Чего только не происходило с нами за эти годы! Менялся наш статус, особенно мой. Соне тоже, вероятно, изрядно надоело быть на подхвате. А как иначе обозначить роль среднего медицинского работника? Помощник, ассистент или еще как? Главное в том, что не он заказывает музыку. Я не раз замечала, что именно это положение недоучившегося человека морально угнетает людей умных и творческих, которым в силу жизненных обстоятельств не довелось стать врачами. Встречаюсь я с такими и сейчас, когда учу уже не в медицинском вузе, а в физкультурном. Есть такой факультет адаптивной физической культуры, именно ее методами и средствами инвалиды, взрослые и дети, адаптируются в социальном отношении. На очное отделение приходят люди с имеющимся средним медицинским образованием или получают его одновременно с обучением в вузе. На заочном отделении факультета все поголовно работают либо в медицинском учреждении, либо уже по специальности, имея за плечами другие факультеты вуза физической культуры.
Соня пошла другим путём. Вместе с ещё одной медсестрой они поступили и успешно закончили Всесоюзный юридический заочный институт (ВЮЗИ), был такой в советское время. И этим она тоже оказалась близка мне. Когда в ранней молодости в селе Байкалово Свердловской области мне пришлось, наряду с хирургической работой, исполнять довольно хлопотные обязанности судебного медика, мною тоже овладела «жажда знаний». А как же, июнь на дворе, а я не сдаю экзаменов! Говорят, что человек привыкает и к плохому. А что хорошего в экзаменах? Бывало, подруга, которая, как и я, все экзамены в вузе сдавала на «отлично», говорила, что перед экзаменом ей жить не хочется, но ей очень дорого чувство удовлетворенного облегчения после него. Представьте, что этот рефлекс вырабатывается у ребенка с 11 лет. Мое поколение сдавало экзамены с четвертого класса, сразу после школы - вуз шесть лет с приемными экзаменами, а в вузе две экзаменационных сессии в год. Вот так с одиннадцати до двадцати трех лет, а уж сколько экзаменов и зачетов - ни в сказке сказать, ни пером описать! Когда посещала место происшествия, хотелось чувствовать себя человеком понимающим. Написала запрос в ВЮЗИ - в активе диплом врача-лечебника с отличием и три года стажа работы судебным медиком. Ответили, что зачислят без экзаменов. А я-то думала, хоть приемные экзамены впереди, есть повод тряхнуть стариной. Но тут умный человек подвернулся и посоветовал не делать зигзаги, а двигаться в профессии по прямой, а именно в аспирантуру.
Софья Павловна имела на меня большое влияние, хотя обе мы об этом не подозревали. Друзья, говорят, лучше всего познаются в беде. А с бедами у меня недостатка не было, в том числе с самой большой бедой человека, пережившего своё дитя. Соня к тому времени уже была замужем, у неё был сынок Васечка. Судя потому, как она его называла, и все мы за нею, можно было понять, что для нее он был. А мне она искренне сочувствовала.
Не все в моём окружении были так щедры душой. Были и такие, которые хотели воспользоваться моей временной инвалидностью, вызванной тяжелой психической травмой. Надо было это им для того, чтобы лишить меня последней точки опоры - работы, которую я беззаветно любила, как и свою неполную семью из мамы и дочери, которых за год лишилась. Официально уволить меня было не за что, а вот довести до белого каления, чтобы я сама написала заявление об уходе - было вполне возможно. Тем более что с двумя мужиками, моими коллегами и единомышленниками, этот номер удался.
Уезжаю со студентами на производственную практику на последний месяц перед отпуском. Успех моего единоборства еще под вопросом. Обе сражающиеся стороны напрягают последние усилия. Ну прямо сражение на Курской дуге! Я еще не знаю, чем всё закончится, но мне не хочется, чтобы в мою учебную комнату кто-то заходил. Там нет никаких секретных материалов, но мне было знакомо чувство гадливости после того как в твоём жилище побывали грабители. Пусть даже без существенного материального ущерба. Нечто подобное я не хотела испытывать вновь.
- Соня, вот тебе ключ от моей учебной комнаты. Никому, кроме меня. Ты понимаешь…
- Понимаю. Можете не беспокоиться.
После очередного большого ремонта квартиры я нашла этот ключ с привязанной к нему биркой из медицинской рыжей клеенки, какие привязывали к ручке новорожденным с их фамилией. «Ключ от учебной комнаты Изабеллы Игнатьевны». Мне его она сама отдала и добавила:
- Подходит ко мне и говорит, что выяснил через третьих лиц, что ключ от вашей комнаты у меня, и просит ему отдать. А я ему: «А кто вы такой?». Отвечает: «Преподаватель кафедры, где работает Изабелла Игнатьевна. А я: «А-а…, помню, она как-то взяла на кафедру одного врача, правда, без ученой степени. Так это были вы?». Тут он начинает терять терпение, мы же с ним в одном отделении работаем не первый год. Начинает орать на меня, а я вроде бы не слышу и говорю ему: «Раз вы так хорошо её знаете и обязаны ей своим положением педагога высшей школы, спросите у неё лично разрешения войти в ее кабинет». «Никакой это не кабинет, а всего лишь учебная комната». «Значит не всего лишь, раз у вас от неё ключа нет. А ключ я вам не дам, не велено! Может быть, у неё там ценности. Если хотите - ломайте дверь». Не зря Софья получила юридическое образование!
Через какие-то месяц-полтора «власть переменилась, скидавай сапоги!».
Моя коалиция не только победила, но я как лидер оппозиции заняла главное кресло. Побежденным, кроме лидера, была объявлена амнистия. Софья не разделяла христианского постулата о любви к врагам, а тем более к ренегатам, как, собственно, и я. Но меня положение обязывало.
Случались и более позитивные результаты нашего с Софьей Павловной сотрудничества. Один из них вообще удивительный даже с точки зрения медицины.
Мое нейрохирургическое прошлое не оставалось без применения в новой специальности детской хирургии. Спинномозговые и черепномозговые грыжи считались безальтернативно моими, то есть оперировать их предстояло мне. А поскольку я педагог, то ассистента себе брала из числа студентов. Студент, потенциальный ассистент, должен был хорошо подготовиться и доложить мне этот раздел и особенно - ход операции. А однажды даже казус случился.
- А что это за доступ такой, которым Вы шли? Обычно стоит проблема, как закрыть дефект кожи. Есть разные методики выкраивания лоскута по Лимбергу и другие. А у Вас даже «лишняя» кожа была, а не дефицит, .- такой вопрос задал мне Андрюша Баранов, выпускник, после операции по поводу обширной спинномозговой грыжи поясничного отдела.
- Голь на выдумки хитра! Слышал такое? Когда много раз решаешь один и тот же ребус, приходит нестандартное решение. Вот и придумала. А ты заметил. Кстати, единственный из тех, кто мне ассистировал.
- Вы, конечно, описали этот метод?
- Господь с тобой, Андрюша! Я даже не знаю, как это делается.
Надо сказать, что у Андрея к тому времени насчитывалось до десятка рационализаторских предложений и было, по-моему, несколько изобретений.
- А можно я это опишу?
- При одном условии: авторами этого рацпредложения будем мы с тобой.
Сказано - сделано. У меня это рацпредложение - единственное в жизни.
При нормальном внутриутробном развитии ребенка спинной мозг из полоски нервной ткани должен сформироваться в трубку с каналом внутри - спинномозговым каналом. От него в каждом сегменте в обе стороны должны отходить нервные корешки, иннервирующие соответствующие органы и участки тела. Поясничный отдел своими корешками заведует функцией мочеполовой системы и прямой кишки, иннервирует мягкие ткани нижних конечностей и тазового пояса. Врожденные аномалии или уродства, как раньше говорили, могут быть с самим спинным мозгом, который даже не свернулся в трубку. Может быть дефект его так называемой «упаковки»: отсутствовать задний отдел твердой мозговой оболочки, что как мешок должна покрывать весь спинной мозг сверху донизу. Может не быть задних отделов позвонков в нескольких сегментах. А это «жесткая упаковка». Спинной мозг со всеми его оболочками и корешками должен идти в позвоночном канале, составленном из столба позвонков, соединенных межпозвонковыми дисками и связками. У дефектных позвонков при грыже есть только передний отдел, тела позвонков, а задних отделов - дужек с обеих сторон, остистых отростков - нет.
Спинномозговая грыжа - ограниченный дефект задних отделов одного-двух позвонков обычно там, где самого спинного мозга уже нет, а есть только корешки, составляющие так называемый конский хвост. Есть кое-какие видоизмененные оболочки, которые можно герметично ушить, чтобы спинномозговая жидкость не вытекала и не инфицировала всю систему. Что касается функции, то она страдает иногда мало, а когда серьезно, то после операции может произойти частичное восстановление. Но может восстановления функции не быть, тогда человек остается тяжелым инвалидом. У некоторых растет объем головы, так называемая водянка, гидроцефалия. Из-за гиперпродукции ликвора мозг сдавливается, кости черепа расходятся. Ликвор или спинномозговая жидкость образуется в голове, а всасывается в поясничном отделе. А там такая беда.
Есть беда и побольше: спинной мозг не свернулся в трубку, на протяжении 5-6 позвонков, заднего отдела оболочек на этом же протяжении и костного скелета нет. Поясничный отдел занимает длинная, 10-12 сантиметров, рана шириной 2-3 сантиметра, покрытая красными грануляциями, выросшими внутриутробно и скрывающими всё это безобразие. Ликвор подтекает сверху, ноги безжизненно болтаются, парализованы, заднепроходное отверстие зияет и из него свободно течет содержимое. Моча выделяется из переполненного пузыря по каплям, мочевой пузырь сократиться не может, так как он тоже парализован.
Это уже не спинномозговая грыжа, а рахишизис. Операция в таких случаях не показана, такие дети довольно быстро погибают от восходящей нейроинфекции, менингита, или инфекции мочевой системы.
Именно такой несчастный младенец с рахишизисом поступил в нашу клинику. Не спросясь, не посоветовавшись даже по телефону, привезли и кинули. Ребенок отказной. Маме и папе обрисовали перспективу, и они подписали отказ.
Софья Павловна к тому времени долго работала в «детстве» и всякого повидала. Знала, что ребенок обречён и быстро взяла над ним шефство. Трудно сказать, чем она руководствовалась. Вероятно, просто сострадала как мать, ни на что не рассчитывая и не надеясь.
Забота ее о спинальнике, так называют больных с патологией спинного мозга, происходила без ущерба для остальных детей. Соня просто таскала его всюду с собой, подбоченясь левой рукой и прихватив его почти подмышку вперед головой. Таз Софии Павловны был к тому времени обширным и мягким от известных жировых накоплений, так что пассажиру было тепло и мягко. Она выпрашивала у матерей благополучных детей распашонки, чепчики и наряжала его. Досаду вызывала «корма» пациента. Сзади у Софии происходило безобразие: кал выделялся, когда хотел, моча капала, ноги болтались как тряпки.
Так продолжалась несколько месяцев. Как-то заходит она ко мне в кабинет со своим «довеском» и почти кричит:
- Ты посмотри, нет, ты посмотри!
Кричит, повернувшись ко мне спиной и демонстрируя это безобразие.
- На что, Соня, смотреть? Я уже это полгода вижу… Господи, неужели?...
Нет, это не галлюцинация. Ножка самостоятельно подвигалась в голеностопном суставе. Этого не должно было быть. По всем медицинским законам. Не может заработать то, чего нет, не предусмотрено, не образовалось.
Так всё началось. Соня, самый активный участник эпопеи, активизировалась. Меня она стала донимать с присущей ей последовательностью и упорством:
- Убери эту ужасную рану в пояснице. Ликвор уже не течет. Кожи тебе хватит, я знаю.
- Соня, это ничего не даст, это только косметика.
- Косметика мне и нужна. Остальное доделает Бог, я его просила за мальчика.
Оказалось, что я - не единственный объект Сонькиных домогательств. Она отыскала на хуторе дедушку и бабушку мальчика и готовила атаку на них. Вначале обратилась к секретарю сельского совета, как самому близкому к народу представителю власти. Кто выдаёт всяческие справки, кто даёт советы, куда обратиться по любому поводу, кто ближе всех к народу и сидит не за дверью кабинета? Конечно, секретарь. Надо сказать, что основания у нее были, и весьма веские. Хотя вся эта история больше похожа на вымысел, но я не лукавлю и свидетели у меня есть. Восстановление функций шло гораздо быстрее, чем можно было ожидать.
«Безобразную рану» я, конечно, зашила, и кожи мне хватило, так как с ростом ребенка рана не увеличивалась, а сокращалась во всех направлениях. Одновременно с появлением активных движений конечностями начал оживать наружный сфинктер заднего прохода. Потом моча стала выделяться порциями. Соня достучалась до прародителей, а те воздействовали на родителей. Мальчика они усыновили и забрали от нас. Последняя наша встреча была с ним в возрасте лет четырех. Он ходил вначале по моему большому кабинету, потом, раздетым, по длинному столу для заседаний, а мы, клинические, только разводили руками да ахали. Тогда у него еще была потребность в ортопедической обуви. Так решили наши ортопеды. Говорили, что он готовится к школе, пишет печатными буквами и хорошо считает. Похож на отца. Такие вот дела. А что бы было, не случись на его пути Софушки, Софии Павловны, как поется в той песне!
Я долго думала об этой истории и не находила рационального ответа. Потом жизнь подкинула мне еще пример: моя внучка родилась с глубокой недоношенностью и тяжелой черепно-мозговой травмой с кровоизлиянием в вещество мозга, в его желудочки, субарахноидально. Её грудной период совпал с серией моих операций на костях стопы, когда я месяцами лежала с гипсовыми сапожками. Лучше всего ребенок вел себя, лежа у меня на животе. Восстановление её функций шло гораздо быстрее ожидаемых сроков. Так, головку недоношенный ребенок стал держать еще раньше, чем доношенный. Были и другие примеры. Когда я поделилась этими фактами с очень опытным и умным акушером, профессором Грачёвой Софьей Васильевной, она сказала, что этот феномен ей известен из практики.
- Просто ты ее доносила, и потому процессы пошли быстрее и правильнее.
Сонечка Грачёва, моя подружка, была глубоко верующим человеком, и я склонна верить её гипотезе. Ретроспективно оценивая только что изложенный случай, можно предположить, что и там имел место такой же механизм. Софушка, София Павловна тоже доносила того ребенка.
19 июля 2011г.
Кропоткин
Питерские: Рассказы / И.И.Худолей. - Краснодар, 2011
Какова была моя радость, когда через три года, придя в новую для меня специальность и новый коллектив, я встретилась с Соней! Обнялись как родные сестры и не расставались семнадцать лет. Чего только не происходило с нами за эти годы! Менялся наш статус, особенно мой. Соне тоже, вероятно, изрядно надоело быть на подхвате. А как иначе обозначить роль среднего медицинского работника? Помощник, ассистент или еще как? Главное в том, что не он заказывает музыку. Я не раз замечала, что именно это положение недоучившегося человека морально угнетает людей умных и творческих, которым в силу жизненных обстоятельств не довелось стать врачами. Встречаюсь я с такими и сейчас, когда учу уже не в медицинском вузе, а в физкультурном. Есть такой факультет адаптивной физической культуры, именно ее методами и средствами инвалиды, взрослые и дети, адаптируются в социальном отношении. На очное отделение приходят люди с имеющимся средним медицинским образованием или получают его одновременно с обучением в вузе. На заочном отделении факультета все поголовно работают либо в медицинском учреждении, либо уже по специальности, имея за плечами другие факультеты вуза физической культуры.
Соня пошла другим путём. Вместе с ещё одной медсестрой они поступили и успешно закончили Всесоюзный юридический заочный институт (ВЮЗИ), был такой в советское время. И этим она тоже оказалась близка мне. Когда в ранней молодости в селе Байкалово Свердловской области мне пришлось, наряду с хирургической работой, исполнять довольно хлопотные обязанности судебного медика, мною тоже овладела «жажда знаний». А как же, июнь на дворе, а я не сдаю экзаменов! Говорят, что человек привыкает и к плохому. А что хорошего в экзаменах? Бывало, подруга, которая, как и я, все экзамены в вузе сдавала на «отлично», говорила, что перед экзаменом ей жить не хочется, но ей очень дорого чувство удовлетворенного облегчения после него. Представьте, что этот рефлекс вырабатывается у ребенка с 11 лет. Мое поколение сдавало экзамены с четвертого класса, сразу после школы - вуз шесть лет с приемными экзаменами, а в вузе две экзаменационных сессии в год. Вот так с одиннадцати до двадцати трех лет, а уж сколько экзаменов и зачетов - ни в сказке сказать, ни пером описать! Когда посещала место происшествия, хотелось чувствовать себя человеком понимающим. Написала запрос в ВЮЗИ - в активе диплом врача-лечебника с отличием и три года стажа работы судебным медиком. Ответили, что зачислят без экзаменов. А я-то думала, хоть приемные экзамены впереди, есть повод тряхнуть стариной. Но тут умный человек подвернулся и посоветовал не делать зигзаги, а двигаться в профессии по прямой, а именно в аспирантуру.
Софья Павловна имела на меня большое влияние, хотя обе мы об этом не подозревали. Друзья, говорят, лучше всего познаются в беде. А с бедами у меня недостатка не было, в том числе с самой большой бедой человека, пережившего своё дитя. Соня к тому времени уже была замужем, у неё был сынок Васечка. Судя потому, как она его называла, и все мы за нею, можно было понять, что для нее он был. А мне она искренне сочувствовала.
Не все в моём окружении были так щедры душой. Были и такие, которые хотели воспользоваться моей временной инвалидностью, вызванной тяжелой психической травмой. Надо было это им для того, чтобы лишить меня последней точки опоры - работы, которую я беззаветно любила, как и свою неполную семью из мамы и дочери, которых за год лишилась. Официально уволить меня было не за что, а вот довести до белого каления, чтобы я сама написала заявление об уходе - было вполне возможно. Тем более что с двумя мужиками, моими коллегами и единомышленниками, этот номер удался.
Уезжаю со студентами на производственную практику на последний месяц перед отпуском. Успех моего единоборства еще под вопросом. Обе сражающиеся стороны напрягают последние усилия. Ну прямо сражение на Курской дуге! Я еще не знаю, чем всё закончится, но мне не хочется, чтобы в мою учебную комнату кто-то заходил. Там нет никаких секретных материалов, но мне было знакомо чувство гадливости после того как в твоём жилище побывали грабители. Пусть даже без существенного материального ущерба. Нечто подобное я не хотела испытывать вновь.
- Соня, вот тебе ключ от моей учебной комнаты. Никому, кроме меня. Ты понимаешь…
- Понимаю. Можете не беспокоиться.
После очередного большого ремонта квартиры я нашла этот ключ с привязанной к нему биркой из медицинской рыжей клеенки, какие привязывали к ручке новорожденным с их фамилией. «Ключ от учебной комнаты Изабеллы Игнатьевны». Мне его она сама отдала и добавила:
- Подходит ко мне и говорит, что выяснил через третьих лиц, что ключ от вашей комнаты у меня, и просит ему отдать. А я ему: «А кто вы такой?». Отвечает: «Преподаватель кафедры, где работает Изабелла Игнатьевна. А я: «А-а…, помню, она как-то взяла на кафедру одного врача, правда, без ученой степени. Так это были вы?». Тут он начинает терять терпение, мы же с ним в одном отделении работаем не первый год. Начинает орать на меня, а я вроде бы не слышу и говорю ему: «Раз вы так хорошо её знаете и обязаны ей своим положением педагога высшей школы, спросите у неё лично разрешения войти в ее кабинет». «Никакой это не кабинет, а всего лишь учебная комната». «Значит не всего лишь, раз у вас от неё ключа нет. А ключ я вам не дам, не велено! Может быть, у неё там ценности. Если хотите - ломайте дверь». Не зря Софья получила юридическое образование!
Через какие-то месяц-полтора «власть переменилась, скидавай сапоги!».
Моя коалиция не только победила, но я как лидер оппозиции заняла главное кресло. Побежденным, кроме лидера, была объявлена амнистия. Софья не разделяла христианского постулата о любви к врагам, а тем более к ренегатам, как, собственно, и я. Но меня положение обязывало.
Случались и более позитивные результаты нашего с Софьей Павловной сотрудничества. Один из них вообще удивительный даже с точки зрения медицины.
Мое нейрохирургическое прошлое не оставалось без применения в новой специальности детской хирургии. Спинномозговые и черепномозговые грыжи считались безальтернативно моими, то есть оперировать их предстояло мне. А поскольку я педагог, то ассистента себе брала из числа студентов. Студент, потенциальный ассистент, должен был хорошо подготовиться и доложить мне этот раздел и особенно - ход операции. А однажды даже казус случился.
- А что это за доступ такой, которым Вы шли? Обычно стоит проблема, как закрыть дефект кожи. Есть разные методики выкраивания лоскута по Лимбергу и другие. А у Вас даже «лишняя» кожа была, а не дефицит, .- такой вопрос задал мне Андрюша Баранов, выпускник, после операции по поводу обширной спинномозговой грыжи поясничного отдела.
- Голь на выдумки хитра! Слышал такое? Когда много раз решаешь один и тот же ребус, приходит нестандартное решение. Вот и придумала. А ты заметил. Кстати, единственный из тех, кто мне ассистировал.
- Вы, конечно, описали этот метод?
- Господь с тобой, Андрюша! Я даже не знаю, как это делается.
Надо сказать, что у Андрея к тому времени насчитывалось до десятка рационализаторских предложений и было, по-моему, несколько изобретений.
- А можно я это опишу?
- При одном условии: авторами этого рацпредложения будем мы с тобой.
Сказано - сделано. У меня это рацпредложение - единственное в жизни.
При нормальном внутриутробном развитии ребенка спинной мозг из полоски нервной ткани должен сформироваться в трубку с каналом внутри - спинномозговым каналом. От него в каждом сегменте в обе стороны должны отходить нервные корешки, иннервирующие соответствующие органы и участки тела. Поясничный отдел своими корешками заведует функцией мочеполовой системы и прямой кишки, иннервирует мягкие ткани нижних конечностей и тазового пояса. Врожденные аномалии или уродства, как раньше говорили, могут быть с самим спинным мозгом, который даже не свернулся в трубку. Может быть дефект его так называемой «упаковки»: отсутствовать задний отдел твердой мозговой оболочки, что как мешок должна покрывать весь спинной мозг сверху донизу. Может не быть задних отделов позвонков в нескольких сегментах. А это «жесткая упаковка». Спинной мозг со всеми его оболочками и корешками должен идти в позвоночном канале, составленном из столба позвонков, соединенных межпозвонковыми дисками и связками. У дефектных позвонков при грыже есть только передний отдел, тела позвонков, а задних отделов - дужек с обеих сторон, остистых отростков - нет.
Спинномозговая грыжа - ограниченный дефект задних отделов одного-двух позвонков обычно там, где самого спинного мозга уже нет, а есть только корешки, составляющие так называемый конский хвост. Есть кое-какие видоизмененные оболочки, которые можно герметично ушить, чтобы спинномозговая жидкость не вытекала и не инфицировала всю систему. Что касается функции, то она страдает иногда мало, а когда серьезно, то после операции может произойти частичное восстановление. Но может восстановления функции не быть, тогда человек остается тяжелым инвалидом. У некоторых растет объем головы, так называемая водянка, гидроцефалия. Из-за гиперпродукции ликвора мозг сдавливается, кости черепа расходятся. Ликвор или спинномозговая жидкость образуется в голове, а всасывается в поясничном отделе. А там такая беда.
Есть беда и побольше: спинной мозг не свернулся в трубку, на протяжении 5-6 позвонков, заднего отдела оболочек на этом же протяжении и костного скелета нет. Поясничный отдел занимает длинная, 10-12 сантиметров, рана шириной 2-3 сантиметра, покрытая красными грануляциями, выросшими внутриутробно и скрывающими всё это безобразие. Ликвор подтекает сверху, ноги безжизненно болтаются, парализованы, заднепроходное отверстие зияет и из него свободно течет содержимое. Моча выделяется из переполненного пузыря по каплям, мочевой пузырь сократиться не может, так как он тоже парализован.
Это уже не спинномозговая грыжа, а рахишизис. Операция в таких случаях не показана, такие дети довольно быстро погибают от восходящей нейроинфекции, менингита, или инфекции мочевой системы.
Именно такой несчастный младенец с рахишизисом поступил в нашу клинику. Не спросясь, не посоветовавшись даже по телефону, привезли и кинули. Ребенок отказной. Маме и папе обрисовали перспективу, и они подписали отказ.
Софья Павловна к тому времени долго работала в «детстве» и всякого повидала. Знала, что ребенок обречён и быстро взяла над ним шефство. Трудно сказать, чем она руководствовалась. Вероятно, просто сострадала как мать, ни на что не рассчитывая и не надеясь.
Забота ее о спинальнике, так называют больных с патологией спинного мозга, происходила без ущерба для остальных детей. Соня просто таскала его всюду с собой, подбоченясь левой рукой и прихватив его почти подмышку вперед головой. Таз Софии Павловны был к тому времени обширным и мягким от известных жировых накоплений, так что пассажиру было тепло и мягко. Она выпрашивала у матерей благополучных детей распашонки, чепчики и наряжала его. Досаду вызывала «корма» пациента. Сзади у Софии происходило безобразие: кал выделялся, когда хотел, моча капала, ноги болтались как тряпки.
Так продолжалась несколько месяцев. Как-то заходит она ко мне в кабинет со своим «довеском» и почти кричит:
- Ты посмотри, нет, ты посмотри!
Кричит, повернувшись ко мне спиной и демонстрируя это безобразие.
- На что, Соня, смотреть? Я уже это полгода вижу… Господи, неужели?...
Нет, это не галлюцинация. Ножка самостоятельно подвигалась в голеностопном суставе. Этого не должно было быть. По всем медицинским законам. Не может заработать то, чего нет, не предусмотрено, не образовалось.
Так всё началось. Соня, самый активный участник эпопеи, активизировалась. Меня она стала донимать с присущей ей последовательностью и упорством:
- Убери эту ужасную рану в пояснице. Ликвор уже не течет. Кожи тебе хватит, я знаю.
- Соня, это ничего не даст, это только косметика.
- Косметика мне и нужна. Остальное доделает Бог, я его просила за мальчика.
Оказалось, что я - не единственный объект Сонькиных домогательств. Она отыскала на хуторе дедушку и бабушку мальчика и готовила атаку на них. Вначале обратилась к секретарю сельского совета, как самому близкому к народу представителю власти. Кто выдаёт всяческие справки, кто даёт советы, куда обратиться по любому поводу, кто ближе всех к народу и сидит не за дверью кабинета? Конечно, секретарь. Надо сказать, что основания у нее были, и весьма веские. Хотя вся эта история больше похожа на вымысел, но я не лукавлю и свидетели у меня есть. Восстановление функций шло гораздо быстрее, чем можно было ожидать.
«Безобразную рану» я, конечно, зашила, и кожи мне хватило, так как с ростом ребенка рана не увеличивалась, а сокращалась во всех направлениях. Одновременно с появлением активных движений конечностями начал оживать наружный сфинктер заднего прохода. Потом моча стала выделяться порциями. Соня достучалась до прародителей, а те воздействовали на родителей. Мальчика они усыновили и забрали от нас. Последняя наша встреча была с ним в возрасте лет четырех. Он ходил вначале по моему большому кабинету, потом, раздетым, по длинному столу для заседаний, а мы, клинические, только разводили руками да ахали. Тогда у него еще была потребность в ортопедической обуви. Так решили наши ортопеды. Говорили, что он готовится к школе, пишет печатными буквами и хорошо считает. Похож на отца. Такие вот дела. А что бы было, не случись на его пути Софушки, Софии Павловны, как поется в той песне!
Я долго думала об этой истории и не находила рационального ответа. Потом жизнь подкинула мне еще пример: моя внучка родилась с глубокой недоношенностью и тяжелой черепно-мозговой травмой с кровоизлиянием в вещество мозга, в его желудочки, субарахноидально. Её грудной период совпал с серией моих операций на костях стопы, когда я месяцами лежала с гипсовыми сапожками. Лучше всего ребенок вел себя, лежа у меня на животе. Восстановление её функций шло гораздо быстрее ожидаемых сроков. Так, головку недоношенный ребенок стал держать еще раньше, чем доношенный. Были и другие примеры. Когда я поделилась этими фактами с очень опытным и умным акушером, профессором Грачёвой Софьей Васильевной, она сказала, что этот феномен ей известен из практики.
- Просто ты ее доносила, и потому процессы пошли быстрее и правильнее.
Сонечка Грачёва, моя подружка, была глубоко верующим человеком, и я склонна верить её гипотезе. Ретроспективно оценивая только что изложенный случай, можно предположить, что и там имел место такой же механизм. Софушка, София Павловна тоже доносила того ребенка.
19 июля 2011г.
Кропоткин
Питерские: Рассказы / И.И.Худолей. - Краснодар, 2011