К истории идеологии "контрреформации"
Оригинал взят у holmogor в К истории идеологии "контрреформации"
Написал о 10-летии знакового события русской интеллектуальной истории и моей личной истории - доклада "Контрреформация". Обратите так же внимание на версию доклада, как она вышла из рук Крылова и моих, до дальнейших политкорректных сокращений.
"В докладе утверждалось, что власть России с определенного момента, который может быть дословно соотнесен с петровским поворотом, начала рассматривать образ западной цивилизации и «европейца» как образ идеальной социальной и человеческой жизни.
При этом русские, пребывая в традиции русской цивилизации, рассматривались как существа второго сорта, как люди порченые. Русская национальная идентичность рассматривалась как система негативных отличий от западного идеала.
Государство не только внушило себе этот взгляд, но и навязало его, насилием и пропагандой всей нации.
Затем государство начало легитимировать себя в глазах нации, обосновывать свою полезность тем, что защищает русских от их русскости и варварства, приближая нас к образцу идеального западного человека посредством реформ.
Реформой является в этой парадигме не столько улучшающее изменение жизни и образа правления, сколько разрушение реально сложившихся и понятных людям русских жизненных начал во имя некоей абстрактной условно западной модели (в реальности на Западе никогда не существующей и не работающей).
Последствием реформ неизбежно оказывался социальный дефолт, то есть деградация русской жизни после которой приходилось как правило долго и мучительно восстанавливаться.
Такой провал не только не смущал реформаторов, но и вдохновлял их, поскольку лишь убеждал их в еще большей трудности задачи. «Сопротивление материала» говорило лишь о том, что варварская Россия нуждается в еще более решительных реформах для изменения своего варварства.
Напротив, не было ничего хуже, чем какая-то удавшаяся русским вещь, какое-то позитивное историческое свершение, поскольку это свершение ведет русских лишь к закоснению в собственной идентичности, противоречащему реформистскому идеалу.
Поскольку запросы практической жизни не всегда совпадали с идеальной моделью реформаторов, время от времени правительству требовались контрреформы, как сообразование идеала и потребностей жизни. Но, по сути, эти контрреформы никогда не были обращением к традиции. Обычно они проводились под лозунгами несвоевременности реформ и неготовности общества к ним. Сам по себе западнический идеал не оспаривался.
Поскольку правительству как «первому европейцу» удалось добиться того, чтобы русские начали смотреть на себя в этой парадигме как на нуждающихся в реформирующей вестернизации варваров, то в обществе появились группы даже более радикальных западников, чем власть, которая понималась ими как ретроград и тормоз развития. Так сложилась тенденция к революции, понимаемой как предельно решительная реформа по западному образцу. Впрочем, когда революция в России случилась, то оказалось, что она завела русских слишком далеко и не туда, куда на самом деле пошел Запад, что в итоге привело к западнической революции против бывших революционеров, ставших ретроградами.
В докладе этому безумному качанию маятника между реформами, контрреформами и революциями была противопоставлена идеология Контрреформации, предполагавшая отказ от «реформизма» как средства легитимизации власти в России.
Позитивное содержание идеи Контрреформации состояло, прежде всего, в переориентации на идеал национального успеха как инструмента укрепления национальной идентичности. Вместо того, чтобы подобно Ахиллесу догонять западную черепаху, русским предлагалось совершенствоваться в том, чтобы становиться собой.
Вместо решения глобальных нерешаемых задач, «вечных русских проблем», авторы доклада рекомендовали начать решать небольшие, но решаемые проблемы.
Предлагалось категорически отказаться от приписывания тех или иных проблем и неустройств русской жизни «вечным свойствам» русского характера, к тому же, как правило, выдуманным.
Любые новшества, вместо того, чтобы вводить их как свет с Запада для лапотной России, следовало наоборот рассматривать как возрождение старого, как реставрацию и защиту древних свобод и привилегий.
Другими словами, Контрреформация предполагала политическую стратегию накопления улучшений при укреплении национальной и цивилизационной идентичности России, вместо ставших привычными реформационно-революционных социальных дефолтов эту идентичность всё более разрушающих".
http://politconservatism.ru/thinking/kontrreformatsiya-zhizn-bez-mayatnika/
Написал о 10-летии знакового события русской интеллектуальной истории и моей личной истории - доклада "Контрреформация". Обратите так же внимание на версию доклада, как она вышла из рук Крылова и моих, до дальнейших политкорректных сокращений.
"В докладе утверждалось, что власть России с определенного момента, который может быть дословно соотнесен с петровским поворотом, начала рассматривать образ западной цивилизации и «европейца» как образ идеальной социальной и человеческой жизни.
При этом русские, пребывая в традиции русской цивилизации, рассматривались как существа второго сорта, как люди порченые. Русская национальная идентичность рассматривалась как система негативных отличий от западного идеала.
Государство не только внушило себе этот взгляд, но и навязало его, насилием и пропагандой всей нации.
Затем государство начало легитимировать себя в глазах нации, обосновывать свою полезность тем, что защищает русских от их русскости и варварства, приближая нас к образцу идеального западного человека посредством реформ.
Реформой является в этой парадигме не столько улучшающее изменение жизни и образа правления, сколько разрушение реально сложившихся и понятных людям русских жизненных начал во имя некоей абстрактной условно западной модели (в реальности на Западе никогда не существующей и не работающей).
Последствием реформ неизбежно оказывался социальный дефолт, то есть деградация русской жизни после которой приходилось как правило долго и мучительно восстанавливаться.
Такой провал не только не смущал реформаторов, но и вдохновлял их, поскольку лишь убеждал их в еще большей трудности задачи. «Сопротивление материала» говорило лишь о том, что варварская Россия нуждается в еще более решительных реформах для изменения своего варварства.
Напротив, не было ничего хуже, чем какая-то удавшаяся русским вещь, какое-то позитивное историческое свершение, поскольку это свершение ведет русских лишь к закоснению в собственной идентичности, противоречащему реформистскому идеалу.
Поскольку запросы практической жизни не всегда совпадали с идеальной моделью реформаторов, время от времени правительству требовались контрреформы, как сообразование идеала и потребностей жизни. Но, по сути, эти контрреформы никогда не были обращением к традиции. Обычно они проводились под лозунгами несвоевременности реформ и неготовности общества к ним. Сам по себе западнический идеал не оспаривался.
Поскольку правительству как «первому европейцу» удалось добиться того, чтобы русские начали смотреть на себя в этой парадигме как на нуждающихся в реформирующей вестернизации варваров, то в обществе появились группы даже более радикальных западников, чем власть, которая понималась ими как ретроград и тормоз развития. Так сложилась тенденция к революции, понимаемой как предельно решительная реформа по западному образцу. Впрочем, когда революция в России случилась, то оказалось, что она завела русских слишком далеко и не туда, куда на самом деле пошел Запад, что в итоге привело к западнической революции против бывших революционеров, ставших ретроградами.
В докладе этому безумному качанию маятника между реформами, контрреформами и революциями была противопоставлена идеология Контрреформации, предполагавшая отказ от «реформизма» как средства легитимизации власти в России.
Позитивное содержание идеи Контрреформации состояло, прежде всего, в переориентации на идеал национального успеха как инструмента укрепления национальной идентичности. Вместо того, чтобы подобно Ахиллесу догонять западную черепаху, русским предлагалось совершенствоваться в том, чтобы становиться собой.
Вместо решения глобальных нерешаемых задач, «вечных русских проблем», авторы доклада рекомендовали начать решать небольшие, но решаемые проблемы.
Предлагалось категорически отказаться от приписывания тех или иных проблем и неустройств русской жизни «вечным свойствам» русского характера, к тому же, как правило, выдуманным.
Любые новшества, вместо того, чтобы вводить их как свет с Запада для лапотной России, следовало наоборот рассматривать как возрождение старого, как реставрацию и защиту древних свобод и привилегий.
Другими словами, Контрреформация предполагала политическую стратегию накопления улучшений при укреплении национальной и цивилизационной идентичности России, вместо ставших привычными реформационно-революционных социальных дефолтов эту идентичность всё более разрушающих".
http://politconservatism.ru/thinking/kontrreformatsiya-zhizn-bez-mayatnika/