Последний любимец партии - Авторские колонки - Главред
О скончавшемся в прошлое воскресенье последнем первом секретаре ЦК Компартии Украины Станиславе Гуренко вспоминают разве что коммунистические активисты - для большей части современного общества это совершенно позабытая фигура, и мало кто поверит, что 22 года назад он был одним из ведущих участников не только украинского, но и общесоюзного политического процесса. Более того, могу сказать, что он был последним "любимцем партии" - не Компартии Украины, конечно же, у нее никогда никаких любимцев не было, а КПСС.
Такими "любимцами" номенклатуры в разное время были политики, тоже, кстати, оставшиеся на вторых ролях - Николай Бухарин, Сергей Киров, Николай Вознесенский, Александр Шелепин. Ну а на последнем съезде КПСС взоры его участников были обращены как раз на Станислава Гуренко. Консервативная номенклатура была от него в полном восторге: просуществуй КПСС еще два-три года, и Станислав Иванович, вероятно, стал бы наследником Горбачева - во всяком случае, на посту генсека.
Он, конечно же, был настоящим хищником - жесткий, самоуверенный, расчетливый. К тому, чтобы стать первым лицом в Украине, он был подготовлен куда лучше, чем назначенный Горбачевым на место Щербицкого тихий харьковский чиновник Владимир Ивашко. Ивашко украинский партаппарат, страшившийся перестройки, ненавидел как чужака. Гуренко - обожал: донецкий хозяйственник с хорошим пониманием ментальности центра - из учительской семьи - он был своим для каждого, кто не хотел перемен.
Гуренко стал первым секретарем тогда, когда это уже был второй, а не первый пост в республике: после избрания своего предшественника Ивашко председателем Верховного Совета УССР. Но он быстро обошел мягкого, осторожного Владимира Антоновича и стал самой влиятельной фигурой: центр власти остался на улице Серго Орджоникидзе - бывшей и будущей Банковой - а не переместился на Кирова - будущую Грушевского. Казалось, мы обречены на Гуренко. Но он категорически не хотел понимать, какие процессы происходят вокруг. Для него центром мира все еще оставалась Москва, а Киев был лишь промежутком в карьере. Для него центром власти был ЦК КПСС, а все остальные должны были лишь выполнять волю Старой площади.
Я был рядом с Гуренко в главный день его жизни - день, когда он упустил власть навсегда. Завершал свою работу съезд КПСС - мы еще не знали, что это последний форум - и председатель Верховного Совета Украины Владимир Ивашко пригласил меня для короткого разговора. Глава республики сказал, что принял предложение Михаила Горбачева стать заместителем генерального секретаря ЦК КПСС и покидает Украину. Целью приглашения Ивашко было назначить мне время интервью сразу же после съезда - в нем Владимир Антонович решил рассчитаться с обидчиками из партаппарата ЦК КПУ и рассказать, что он пережил после перехода на работу в парламент. Но для меня его информация означала еще и то, что место руководителя "второй республики" становится вакантным. Я решил попросить прокомментировать ситуацию самых информированных экспертов по будущей расстановке сил - первого секретаря ЦК КПУ Станислава Гуренко и секретаря ЦК Леонида Кравчука.
Я был убежден, что судьба и собственные аппаратные усилия предоставляют Гуренко исторический шанс совместить две главные должности и реально возглавить республику: именно так тогда и поступали почти все руководители республиканских компартий. К моему изумлению, Гуренко стал уверять, что в республиканской парторганизации немало достойных людей, а ему совмещать две должности негоже, а переходить на работу в парламент тем более. Я понял, что кабинет первого секретаря в глазах Станислава Ивановича остается главным кабинетом республики - и воротами в Москву. Но когда я поделился своими сомнениями с Леонидом Макаровичем, Кравчук безоговорочно поддержал первого секретаря: действительно, достойных немало. Он не называл имен, но я сразу же понял, кого он имеет ввиду. И еще понял, что лидером Украины Станиславу Гуренко никогда не бывать.
Я не встречался с ним с августа 1991 года - месяца, когда он окончательно стал политическим прошлым страны. Последней встречей была его пресс-конференция после путча, на которой он пытался отыграть позиции, а я неуемно веселился. Он, как обычно, вскипел: тот, кто сегодня смеется, завтра будет плакать. Что ж, последующие десятилетия, думаю, не оправдали ни моих, ни его ожиданий. Я все еще мечтаю о демократической развитой стране, а он вынужден был наблюдать за деградацией номенклатуры, рядом с нынешними представителями которой он кажется просто великаном. Это невозможно объяснить тем, кто уже не понимает, что это такое - член политбюро, пусть даже горбачевского и как это тогда - дойти до первого секретаря. Но для тех, кто понимает, фамилии Симоненко и других, с позволения сказать, деятелей КПУ под его некрологом - откровенная насмешка над покойным.
Не буду скрывать, что был ему признателен. Он олицетворял собой систему, которая воспринималась мной как человеконенавистническая, и гибели которой я искренне желал. Но он не был трусом - он защищал свои представления о жизни, переходя в атаку. Трудно сегодня представить себе эту сцену: член политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК КПУ, профессиональный небожитель, прогуливающийся с мальчишкой-репортером по Кремлю и реагирующий на соображения о возможном крахе того, чему он посвятил свою жизнь.
Он познакомил меня со многими советскими политиками своего круга, такими же хищниками, как и он сам, некоторые до сих пор у власти. Он не скрывал от них, что я сторонник совсем иных людей и другого пути развития, но добавлял: он не врет мне и не будет лгать вам - и это срабатывало! Когда я убеждал его дать первое интервью в должности первого секретаря ЦК моей молодежной газете, а не партийному рупору, я использовал безошибочный аргумент: пусть видят, что вы не боитесь честных вопросов. Он презрительно скривился и сказал, чтобы я включил диктофон.
С годами я отвык от такой смелости, от готовности защищаться лично, а не с помощью наемных болтунов, от собственных мыслей в головах политиков и мне жаль коллег, которые сегодня приходят в профессию и видят одну только сребролюбивую пустоту там, где должны быть друзья, и там, где должны быть враги.
Последний любимец партии - Авторские колонки - Главред
Такими "любимцами" номенклатуры в разное время были политики, тоже, кстати, оставшиеся на вторых ролях - Николай Бухарин, Сергей Киров, Николай Вознесенский, Александр Шелепин. Ну а на последнем съезде КПСС взоры его участников были обращены как раз на Станислава Гуренко. Консервативная номенклатура была от него в полном восторге: просуществуй КПСС еще два-три года, и Станислав Иванович, вероятно, стал бы наследником Горбачева - во всяком случае, на посту генсека.
Он, конечно же, был настоящим хищником - жесткий, самоуверенный, расчетливый. К тому, чтобы стать первым лицом в Украине, он был подготовлен куда лучше, чем назначенный Горбачевым на место Щербицкого тихий харьковский чиновник Владимир Ивашко. Ивашко украинский партаппарат, страшившийся перестройки, ненавидел как чужака. Гуренко - обожал: донецкий хозяйственник с хорошим пониманием ментальности центра - из учительской семьи - он был своим для каждого, кто не хотел перемен.
Гуренко стал первым секретарем тогда, когда это уже был второй, а не первый пост в республике: после избрания своего предшественника Ивашко председателем Верховного Совета УССР. Но он быстро обошел мягкого, осторожного Владимира Антоновича и стал самой влиятельной фигурой: центр власти остался на улице Серго Орджоникидзе - бывшей и будущей Банковой - а не переместился на Кирова - будущую Грушевского. Казалось, мы обречены на Гуренко. Но он категорически не хотел понимать, какие процессы происходят вокруг. Для него центром мира все еще оставалась Москва, а Киев был лишь промежутком в карьере. Для него центром власти был ЦК КПСС, а все остальные должны были лишь выполнять волю Старой площади.
Я был рядом с Гуренко в главный день его жизни - день, когда он упустил власть навсегда. Завершал свою работу съезд КПСС - мы еще не знали, что это последний форум - и председатель Верховного Совета Украины Владимир Ивашко пригласил меня для короткого разговора. Глава республики сказал, что принял предложение Михаила Горбачева стать заместителем генерального секретаря ЦК КПСС и покидает Украину. Целью приглашения Ивашко было назначить мне время интервью сразу же после съезда - в нем Владимир Антонович решил рассчитаться с обидчиками из партаппарата ЦК КПУ и рассказать, что он пережил после перехода на работу в парламент. Но для меня его информация означала еще и то, что место руководителя "второй республики" становится вакантным. Я решил попросить прокомментировать ситуацию самых информированных экспертов по будущей расстановке сил - первого секретаря ЦК КПУ Станислава Гуренко и секретаря ЦК Леонида Кравчука.
Я был убежден, что судьба и собственные аппаратные усилия предоставляют Гуренко исторический шанс совместить две главные должности и реально возглавить республику: именно так тогда и поступали почти все руководители республиканских компартий. К моему изумлению, Гуренко стал уверять, что в республиканской парторганизации немало достойных людей, а ему совмещать две должности негоже, а переходить на работу в парламент тем более. Я понял, что кабинет первого секретаря в глазах Станислава Ивановича остается главным кабинетом республики - и воротами в Москву. Но когда я поделился своими сомнениями с Леонидом Макаровичем, Кравчук безоговорочно поддержал первого секретаря: действительно, достойных немало. Он не называл имен, но я сразу же понял, кого он имеет ввиду. И еще понял, что лидером Украины Станиславу Гуренко никогда не бывать.
Я не встречался с ним с августа 1991 года - месяца, когда он окончательно стал политическим прошлым страны. Последней встречей была его пресс-конференция после путча, на которой он пытался отыграть позиции, а я неуемно веселился. Он, как обычно, вскипел: тот, кто сегодня смеется, завтра будет плакать. Что ж, последующие десятилетия, думаю, не оправдали ни моих, ни его ожиданий. Я все еще мечтаю о демократической развитой стране, а он вынужден был наблюдать за деградацией номенклатуры, рядом с нынешними представителями которой он кажется просто великаном. Это невозможно объяснить тем, кто уже не понимает, что это такое - член политбюро, пусть даже горбачевского и как это тогда - дойти до первого секретаря. Но для тех, кто понимает, фамилии Симоненко и других, с позволения сказать, деятелей КПУ под его некрологом - откровенная насмешка над покойным.
Не буду скрывать, что был ему признателен. Он олицетворял собой систему, которая воспринималась мной как человеконенавистническая, и гибели которой я искренне желал. Но он не был трусом - он защищал свои представления о жизни, переходя в атаку. Трудно сегодня представить себе эту сцену: член политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК КПУ, профессиональный небожитель, прогуливающийся с мальчишкой-репортером по Кремлю и реагирующий на соображения о возможном крахе того, чему он посвятил свою жизнь.
Он познакомил меня со многими советскими политиками своего круга, такими же хищниками, как и он сам, некоторые до сих пор у власти. Он не скрывал от них, что я сторонник совсем иных людей и другого пути развития, но добавлял: он не врет мне и не будет лгать вам - и это срабатывало! Когда я убеждал его дать первое интервью в должности первого секретаря ЦК моей молодежной газете, а не партийному рупору, я использовал безошибочный аргумент: пусть видят, что вы не боитесь честных вопросов. Он презрительно скривился и сказал, чтобы я включил диктофон.
С годами я отвык от такой смелости, от готовности защищаться лично, а не с помощью наемных болтунов, от собственных мыслей в головах политиков и мне жаль коллег, которые сегодня приходят в профессию и видят одну только сребролюбивую пустоту там, где должны быть друзья, и там, где должны быть враги.
Последний любимец партии - Авторские колонки - Главред