Суровый дедушка
В торговом зале моей любимой бубличной в центре Лефкоши - турецкой части кипрской столицы Никосии - на видном месте вывешена фотография открывающего популярное заведение первого президента самопровозглашенной Турецкой республики Северного Кипра Рауфа Денкташа. Зайдешь съесть геврек с чаем в изогнутом стаканчике - нет-нет и столкнешься взглядом с дедушкой Рауфом, который стал, пожалуй, главным символом турецкого Кипра - начиная от провозглашения независимости и завершая походами за бубликами. И то, как сейчас турки-киприоты провожают в последний путь своего первого президента, только укрепляет символическое значение фигуры Денкташа. Такая всеобщая скорбь - и такое прощание - наблюдались на Кипре только раз, но в греческой части острова, когда скончался первый президент республики архиепископ Макариос.
Денкташ, между тем, никогда не был добрым дедушкой турок-киприотов - и даже их безальтернативным лидером стал исключительно благодаря стечению исторических обстоятельств. Зато был жестким, бескромпромиссным и искушенным политиком, умеющим отстаивать свою власть и доказывать свою правоту даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. При этом - и тут, пожалуй, и кроется феномен долголетия и выживания Денкташа - политиком скорее турецким, чем кипрским.
Когда Денкташ только начинал свою политическую карьеру, его взгляды на будущее острова казались излишне радикальными, а бесспорный лидер турок-киприотов Фазиль Кючюк готовился к тому, чтобы занять пост вице-президента Кипра при президенте-греке Макариосе. Но Кипр сам по себе был экспериментом исторического сожительства греков и турок в новых условиях. И экспериментом неудавшимся. Кипрская православная церковь, главой которой был архиепископ Макариос, изначально была центром борьбы за воссоединение с Грецией, турецкая община отвечала на это лозунгом о разделении острова. Даже договорившись с турками, греки не могли понять, зачем делиться с ними властью, а турки в свою очередь взяли курс на обособление своих общин. Попытка архиепископа Макариоса вернуться к реалистичной политике воссоединения острова привела только к усилению радикальных настроений в греческой среде и военному перевороту, целью которого было присоединение к Греции. В этой ситуации единственной защитницей турок-киприотов оказывалась Турция - и на первый план выдвинулся Денкташ, тесно связанный с политическими и военными кругами этой страны и убежденный - в отличие от многих других политиков острова - что нет никакого «киприотского» самосознания. А есть греки и есть турки, ничем не отличающиеся от своих соотечественников в Стамбуле или Измире. Именно поэтому все последующие после окончательного разделения острова десятилетия первый президент ТРСК делал все возможное, чтобы сделать его северную часть действительно турецкой - вплоть до согласия с приездом десятков тысяч переселенцев из континентальной Турции, значительно отличающихся ментально от турок-киприотов, но сегодня превосходящих их количеством. И будущее этих переселенцев стало одной из главных проблем кипрского воссоединения.
Три десятилетия после обособления северного Кипра Анкара неизменно ставила на Денкташа - и он избирался президентом шесть раз подряд, хотя отнюдь не при единогласии избирателей, нередко в непростой конкуренции с сильным альтернативным кандидатом. Но даже когда влияние старого президента стало уменьшаться, когда к власти пришли выступающие за объединение острова оппозиционеры, оказалось, что добиться изменения ситуации практически невозможно. Преемник Денкташа на посту президента Мехмет Али Талат содействовал одобрению большинством турок-киприотов плана по воссоединению Кипра - но, к торжеству первого президента, план отвергли греки. С того момента переговоры об объединении проходят скорее спорадически - и конца им не видно.
Конечно, сейчас Кипр разительно изменился хотя бы уже потому, что возобновлен свободный проход через «зеленую линию» и турки-киприоты на греческой части острова ни для кого ни в диковинку. Да и у турецких политиков - другие фавориты: политические силы, на которые ориентировался всю свою жизнь Денкташ, оказались в оппозиции и бывший президент Северного Кипра даже опасался, что его привлекут к ответственности по делу о попытке свержения правительства Реджепа Эрдогана. И все же Рауф Денкташ скончался пусть и в непризнанном, но самостоятельном государстве, которое вряд ли в ближайшем будущем объединится с греческим Кипром. Это и была главная цель его политической активности на протяжении долгих шести десятилетий. Можно говорить об архаичности его взглядов, ушедшем в прошлое подходе к государственному строительству, бескомпромиссном национализме, авторитарных приемах и политическом эгоизме. Но нельзя сказать, что он проиграл - и политически, и исторически. Как бы не сложилось будущее северного Кипра, Рауф Денкташ навсегда останется его символом, и никто не снимет его фотографию в моем любимом кафе.
www.politcom.ru
Денкташ, между тем, никогда не был добрым дедушкой турок-киприотов - и даже их безальтернативным лидером стал исключительно благодаря стечению исторических обстоятельств. Зато был жестким, бескромпромиссным и искушенным политиком, умеющим отстаивать свою власть и доказывать свою правоту даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. При этом - и тут, пожалуй, и кроется феномен долголетия и выживания Денкташа - политиком скорее турецким, чем кипрским.
Когда Денкташ только начинал свою политическую карьеру, его взгляды на будущее острова казались излишне радикальными, а бесспорный лидер турок-киприотов Фазиль Кючюк готовился к тому, чтобы занять пост вице-президента Кипра при президенте-греке Макариосе. Но Кипр сам по себе был экспериментом исторического сожительства греков и турок в новых условиях. И экспериментом неудавшимся. Кипрская православная церковь, главой которой был архиепископ Макариос, изначально была центром борьбы за воссоединение с Грецией, турецкая община отвечала на это лозунгом о разделении острова. Даже договорившись с турками, греки не могли понять, зачем делиться с ними властью, а турки в свою очередь взяли курс на обособление своих общин. Попытка архиепископа Макариоса вернуться к реалистичной политике воссоединения острова привела только к усилению радикальных настроений в греческой среде и военному перевороту, целью которого было присоединение к Греции. В этой ситуации единственной защитницей турок-киприотов оказывалась Турция - и на первый план выдвинулся Денкташ, тесно связанный с политическими и военными кругами этой страны и убежденный - в отличие от многих других политиков острова - что нет никакого «киприотского» самосознания. А есть греки и есть турки, ничем не отличающиеся от своих соотечественников в Стамбуле или Измире. Именно поэтому все последующие после окончательного разделения острова десятилетия первый президент ТРСК делал все возможное, чтобы сделать его северную часть действительно турецкой - вплоть до согласия с приездом десятков тысяч переселенцев из континентальной Турции, значительно отличающихся ментально от турок-киприотов, но сегодня превосходящих их количеством. И будущее этих переселенцев стало одной из главных проблем кипрского воссоединения.
Три десятилетия после обособления северного Кипра Анкара неизменно ставила на Денкташа - и он избирался президентом шесть раз подряд, хотя отнюдь не при единогласии избирателей, нередко в непростой конкуренции с сильным альтернативным кандидатом. Но даже когда влияние старого президента стало уменьшаться, когда к власти пришли выступающие за объединение острова оппозиционеры, оказалось, что добиться изменения ситуации практически невозможно. Преемник Денкташа на посту президента Мехмет Али Талат содействовал одобрению большинством турок-киприотов плана по воссоединению Кипра - но, к торжеству первого президента, план отвергли греки. С того момента переговоры об объединении проходят скорее спорадически - и конца им не видно.
Конечно, сейчас Кипр разительно изменился хотя бы уже потому, что возобновлен свободный проход через «зеленую линию» и турки-киприоты на греческой части острова ни для кого ни в диковинку. Да и у турецких политиков - другие фавориты: политические силы, на которые ориентировался всю свою жизнь Денкташ, оказались в оппозиции и бывший президент Северного Кипра даже опасался, что его привлекут к ответственности по делу о попытке свержения правительства Реджепа Эрдогана. И все же Рауф Денкташ скончался пусть и в непризнанном, но самостоятельном государстве, которое вряд ли в ближайшем будущем объединится с греческим Кипром. Это и была главная цель его политической активности на протяжении долгих шести десятилетий. Можно говорить об архаичности его взглядов, ушедшем в прошлое подходе к государственному строительству, бескомпромиссном национализме, авторитарных приемах и политическом эгоизме. Но нельзя сказать, что он проиграл - и политически, и исторически. Как бы не сложилось будущее северного Кипра, Рауф Денкташ навсегда останется его символом, и никто не снимет его фотографию в моем любимом кафе.
www.politcom.ru