Заложница Сталина
О смерти дочери Сталина россияне узнали из публикации в New York Times, да и сама новость сильно запоздала: Светлана Аллилуева скончалась еще неделю назад, однако власти штата Висконсин обнародовали эту печальную новость только сейчас. При этом не исключено, что сегодня о дочери вождя больше помнят в Соединенных Штатах, чем в России…
И не только из-за, что Светлана эмигрировала 44 года назад, а еще и потому, что ее фигура, ее жизнь подсознательно не воспринимаются и теми, кто до сих пор воспринимает Сталина как вождя и учителя, и теми, кто соглашается с мыслью о преступлениях большевистской эпохи, но не хочет согласиться с тем, что сама жизнь при Сталине и его наследниках была ежедневной катастрофой, унижением личности и единственной возможностью как-то спастись от этого было - покинуть клетку. Мать Светланы выбрала самоубийство, сама дочь Сталина - эмиграцию. Если бы она покончила с собой, возможно, к ней отнеслись бы куда более примирительно: не выдержала бремени родства с вождем и разоблачения культа личности. Но она прожила долгую жизнь, при этом навсегда оставаясь, по ее собственному определению - политзаключенной имени своего отца, мятущимся человеком, навсегда сломанным своим счастливым кремлевским детством. Сейчас уже трудно представить, как популярна эта девочка была в Советском Союзе, как много других девочек называли Светланами в ее честь, как встречали пионеры ее появление на трибуне рядом с папой и другими кремлевскими вурдалаками. В книге «Двадцать писем к другу», которую она напишет вскоре после бегства из Советского Союза, продемонстрировано это отупляющее убожество кремлевского существования, в котором обычный человек просто не может найти себе место, в котором само понятие счастья изуродовано и заменено властью.
Собственно, она была даже не заложницей Сталина, а заложницей этого своего постоянного поиска счастья, которое по определению невозможно, если ты - Светлана Аллилуева. Ее первый, еще по сути детский роман со сценаристом Алексеем Каплером завершился высылкой ухажера в Воркуту (в менее людоедские брежневские времена Леонид Ильич прост аннулировал брак своей дочери Галины с фокусником Игорем Кио: у молодоженов отобрали паспорта и выдали новые, без печатей). Брак с сыном Жданова Юрием завершился разводом (Галину выдали за милиционера Юрия Чурбанова, которого сделали генералом). Но даже после смерти Сталина ей ничего не разрешали: она-то и за границей оказалась только потому, что отвозила в Индию прах своего гражданского мужа, индийского коммуниста, бракосочетание с которым не было одобрено в политбюро.
Казалось бы, после отъезда ей все было возможно. Но нет - даже Соединенные Штаты не сразу приняли ее, так как опасались слишком жесткой реакции Советского Союза. Дочь давно уже вынесенного из мавзолея вождя несколько месяцев ждала разрешения на приезд в Вашингтон. Но зато сам приезд был запоминающимся. Когда дочь Сталина рассказывала по «Голосу Америки» о счастливой жизни на Западе и осуждала аресты диссидентов - это было для ее бывших соотечественников больше, чем любые выступления интеллектуалов и экспертов.
Сейчас уже мало кто помнит, что и в США она счастливой стать не смогла, оставаясь - даже в своем сознании - вечной сталинской заложницей. Что попыталась вернуться в Советский Союз и ее - уже при Брежневе приняли. Но оказалось, что она уже перестала быть советским человеком, а ее близкие, оставшиеся в СССР, просто не могли воспринять беглянку и ее американскую дочь. Она тихо вернулась на Запад и никогда уже не пользовалась такой извесностью, как в годы жизни Сталина и первое время после своего побега. Ее мемуары вышли в Советском Союза, когда книги о времени сталинизма обрушились на читателя потоком - и не так уж много добавили к новому пониманию потерянного времени. Дочь небожителя умерла в американском доме престарелых. «Я хочу вам объяснить. Он сломал мою жизнь» - сказала она год назад в последнем интервью.
А чью - не сломал?
www.politcom.ru
И не только из-за, что Светлана эмигрировала 44 года назад, а еще и потому, что ее фигура, ее жизнь подсознательно не воспринимаются и теми, кто до сих пор воспринимает Сталина как вождя и учителя, и теми, кто соглашается с мыслью о преступлениях большевистской эпохи, но не хочет согласиться с тем, что сама жизнь при Сталине и его наследниках была ежедневной катастрофой, унижением личности и единственной возможностью как-то спастись от этого было - покинуть клетку. Мать Светланы выбрала самоубийство, сама дочь Сталина - эмиграцию. Если бы она покончила с собой, возможно, к ней отнеслись бы куда более примирительно: не выдержала бремени родства с вождем и разоблачения культа личности. Но она прожила долгую жизнь, при этом навсегда оставаясь, по ее собственному определению - политзаключенной имени своего отца, мятущимся человеком, навсегда сломанным своим счастливым кремлевским детством. Сейчас уже трудно представить, как популярна эта девочка была в Советском Союзе, как много других девочек называли Светланами в ее честь, как встречали пионеры ее появление на трибуне рядом с папой и другими кремлевскими вурдалаками. В книге «Двадцать писем к другу», которую она напишет вскоре после бегства из Советского Союза, продемонстрировано это отупляющее убожество кремлевского существования, в котором обычный человек просто не может найти себе место, в котором само понятие счастья изуродовано и заменено властью.
Собственно, она была даже не заложницей Сталина, а заложницей этого своего постоянного поиска счастья, которое по определению невозможно, если ты - Светлана Аллилуева. Ее первый, еще по сути детский роман со сценаристом Алексеем Каплером завершился высылкой ухажера в Воркуту (в менее людоедские брежневские времена Леонид Ильич прост аннулировал брак своей дочери Галины с фокусником Игорем Кио: у молодоженов отобрали паспорта и выдали новые, без печатей). Брак с сыном Жданова Юрием завершился разводом (Галину выдали за милиционера Юрия Чурбанова, которого сделали генералом). Но даже после смерти Сталина ей ничего не разрешали: она-то и за границей оказалась только потому, что отвозила в Индию прах своего гражданского мужа, индийского коммуниста, бракосочетание с которым не было одобрено в политбюро.
Казалось бы, после отъезда ей все было возможно. Но нет - даже Соединенные Штаты не сразу приняли ее, так как опасались слишком жесткой реакции Советского Союза. Дочь давно уже вынесенного из мавзолея вождя несколько месяцев ждала разрешения на приезд в Вашингтон. Но зато сам приезд был запоминающимся. Когда дочь Сталина рассказывала по «Голосу Америки» о счастливой жизни на Западе и осуждала аресты диссидентов - это было для ее бывших соотечественников больше, чем любые выступления интеллектуалов и экспертов.
Сейчас уже мало кто помнит, что и в США она счастливой стать не смогла, оставаясь - даже в своем сознании - вечной сталинской заложницей. Что попыталась вернуться в Советский Союз и ее - уже при Брежневе приняли. Но оказалось, что она уже перестала быть советским человеком, а ее близкие, оставшиеся в СССР, просто не могли воспринять беглянку и ее американскую дочь. Она тихо вернулась на Запад и никогда уже не пользовалась такой извесностью, как в годы жизни Сталина и первое время после своего побега. Ее мемуары вышли в Советском Союза, когда книги о времени сталинизма обрушились на читателя потоком - и не так уж много добавили к новому пониманию потерянного времени. Дочь небожителя умерла в американском доме престарелых. «Я хочу вам объяснить. Он сломал мою жизнь» - сказала она год назад в последнем интервью.
А чью - не сломал?
www.politcom.ru