(no subject)
Мой старший, в первые годы своей жизни, тащился от всего железнодорожного. Что может быть прекраснее паровоза в Петрозаводске или состава из 76 цистерн? Он мог часами стоять у путей и смотреть на проходящие поезда. Свою первую фразу он прокричал мне в ухо из заплечного рюкзака, когда я шёл с ним по шпалам средь бескрайних карельских болот. Провода издали характерный щелчок, и услышавший это ребёнок попытался наставить меня на путь истинный: "Отойди, поезд поехал!"
Однажды в Кеми я договорился с машинистом, чтобы он взял нас в кабину. Но дитё испугалось. Такой прекрасный и такой желанный электровоз трясся и грохотал совершенно устрашающим образом. А лезть надо было так высоко. Вот она - мечта, на расстоянии вытянутой руки, пятнадцать секунд и ты там! Но ребёнок вытягивает не руки, а ноги, и колотит ими по боку своей мечты. Потом, конечно, поезд ушёл, а ребёнок стоял и горько плакал.
Я смотрел на него - такого маленького и такого несчастного - и думал, что и на меня, вот точно так же, смотрят, порой, откуда-то сверху вниз, как я изо всех сил упираюсь и колочу ногами, а потом смотрю вслед и плачу.
Однажды в Кеми я договорился с машинистом, чтобы он взял нас в кабину. Но дитё испугалось. Такой прекрасный и такой желанный электровоз трясся и грохотал совершенно устрашающим образом. А лезть надо было так высоко. Вот она - мечта, на расстоянии вытянутой руки, пятнадцать секунд и ты там! Но ребёнок вытягивает не руки, а ноги, и колотит ими по боку своей мечты. Потом, конечно, поезд ушёл, а ребёнок стоял и горько плакал.
Я смотрел на него - такого маленького и такого несчастного - и думал, что и на меня, вот точно так же, смотрят, порой, откуда-то сверху вниз, как я изо всех сил упираюсь и колочу ногами, а потом смотрю вслед и плачу.