Ещё раз о Солженицыне
Рубрика в газете: Pro et Contra, № 2018 / 47, 21.12.2018, автор: Константин ЕРОФЕЕВ
Памятник А.И. Солженицыну, установленный к 100-летию писателя в Москве на Таганке
Ещё раз о Солженицыне
Товарищ Эренбург упрощает.
Г.Александров,
руководитель Агитпропа ЦК ВКП(б)
В 2018 году, объявленном высшими властями «годом Солженицына» в связи с его столетием, с особой остротой возобновились идущие уже полстолетия споры о писателе и его творчестве. То, что прения проходят в традиционно непримиримой для нашей страны форме, исключительно ожесточены и часто носят выходящий за рамки элементарной этики характер, свидетельствует о том, что мы продолжаем находиться в плену старозаветных мифов.
Первое. Мы всё ещё уверены, что поэт в России больше, чем поэт, а писатель - пророк. В действительности это, конечно же, совсем не так. Писатели нынешние в пророки не годятся, да и перестали мы книжки читать. Не читают уже не только Солженицына, но и Пушкина с Толстым.
Во-вторых, диаметрально противоположные суждения и чёрно-белые оценки неприменимы к творчеству любого заметного писателя. Тем более, что яростным критикам и верным апологетам (немногочисленным) А.Солженицына часто подходит замечание Чацкого - «А судьи кто?». Почти никому неизвестные литераторы и слабосильные критики…
Их суждения носят не литературоведческий, а политический характер. Литературный стиль Солженицына тяжеловесный, путаный, перегруженный архаизмами, в чём-то бессистемный. Его и не вспомнит никто спустя пару десятков лет. Другое дело, «начинка», наполнение его книг и рассказов.
Прежде всего, тема репрессий, ГУЛАГа. Эту тему на столь значительную высоту поднял именно Солженицын, хотя немало было и других пишущих людей, испивших горькую чашу репрессий и рассказавших о своей трагедии. Иные работы были мудрее, точнее и тоньше, чем у Александра Исаевича, но такого масштабного труда, как «Архипелаг ГУЛАГ», в нашей литературе больше не было и вряд ли предвидится. Сколько было казнено и отправлено в лагеря и ссылки? Мифические «сто миллионов» или реальные цифры МВД - около 4,5 миллионов? Это всё равно громадная по своим размерам трагедия. Были среди них шпионы, военные преступники, уголовники и реальные вредители? Были и, возможно, очень значительная часть. Но были и совершенно невинные люди, реабилитированные впоследствии по советскому же закону. Давайте подходить к репрессиям не с политиканской меркой, а по принципу законности.
Как бы не считать, сотни тысяч или миллионы людей были необоснованно казнены и заключены в лагеря и тюрьмы, сосланы в медвежьи углы, лишены имущества, переселены целыми народами. Среди них так называемые члены семей врагов народа, старики и дети, не виноватые ни в чём, в том числе и по сталинской логике - сын за отца не отвечает. Практику необоснованных репрессий осудила КПСС в период своего правления - дважды, в 1956 году и в конце 80-х. Не надо быть святее римского папы, если советские коммунисты нашли силы и желание провести очистительные процессы в партии, взять на себя ответственность за необоснованные репрессии, то не сброду политических подпевал давать право выносить окончательный вердикт.
У этой массы искалеченных и оплёванных людей тоже было и есть право достучаться до нас со своей правдой и болью. Не очень мы эту правду принимаем и понимаем? Так мы, слава Богу, в ГУЛАГе не сидели. А правда об уголовниках и их малых и больших голгофах (соглашусь, заслуженных почти всегда)? Солженицыну мы не прощаем и малого оправдания «социально-близких», но зато круглосуточно в эфире смотрим кино про всяких мерзавцев и слушаем блатняк…
Ещё больше достаётся Солженицыну за то, что в годы войны он не бегал по полю с винтовкой Мосина с примкнутым штыком наперевес, а был в удалении от передовой, командуя батареей звуковой разведки. Так рассуждать насколько упрощённо, настолько и безответственно. Где все эти критики, насколько далеко они были от линии фронта в годы войны, какими орденами награждались? Офицеры звуковой разведки не сидели в переднем окопе, но сама батарея могла находиться на расстоянии от нескольких сотен метров до нескольких километров от противника. Ничтожное расстояние для танка типа «Тигр» или миномёта, не говоря уже о вражеской авиации. Опасность такой батареи противник понимал хорошо, и в случае её обнаружения пощады бы ждать не пришлось. Потом на войне никому не гарантировано тёплое местечко, пошлют туда, куда сказано в приказе, там и будешь воевать - в пехоте, в артиллерии, в банно-прачечном пункте или санбате. Тем более, Сталин студентов в атаку не гонял, Солженицын к началу войны имел высшее образование, такие люди тогда ценились в силу их немногочисленности и направлялись на офицерские должности. Равно как в пехоте не мог запросто оказаться квалифицированный токарь с Кировского завода или умелый инженер с ГАЗа.
Писал Солженицын своему другу Виткевичу оскорбительные и критические письма о главнокомандующем, за то и срок получил. Отсидел своё, значит, вину искупил. Хотя с виной тоже непросто. 6 февраля 1957 года решением Военной коллегии Верховного суда СССР Солженицын реабилитирован. Обращу внимание, был реабилитирован советским судом, а не российским, об этом стоит напомнить бездумным «защитникам» «красного проекта». Защитников я закавычил, поскольку львиная доля из них ничего не предпринимала, когда кромсали и разворовывали Союз.
Солженицын, разумеется, не простил власти десятилетнюю отсидку и ссылку. Разумеется, иные его мысли переходят всякую грань. В частности, сочувственное отношение к власовцам и бандеровцам. Это, конечно, не подлежит оправданию ни при каких условиях. Но в небольшой главе о власовцах в «Архипелаге» Солженицын не даёт предателям однозначной оценки, больше описывает историю власовщины и пытается понять их психологию. Здесь с идеями Солженицына, авторитетного и известного писателя, нужно бороться. Но не легковесными оценками (коими изобилует «Архипелаг ГУЛАГ»), а железными аргументами и знанием истории.
Здесь показателен эпизод, когда «…жаркой ночью в Омске, когда нас, распаренное, испотевшее мясо, месили и впихивали в воронок, мы кричали надзирателям из глубины: «Подождите, гады! Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!» И надзиратели трусливо молчали. Ощутимо и для них рос наш напор и, как мы ощущали, наша правда. И так уж мы изболелись по правде, что не жаль было и самим сгореть под одной бомбой с палачами. Мы были в том предельном состоянии, когда нечего терять…». Здесь вопль изувеченной и загнанной в угол твари, но не призыв уничтожить свою страну, как сейчас пытаются представить эту цитату не в меру ретивые оппоненты. При этом Пушкину мы легко прощаем «Твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу» или Лермонтову - «Прощай, немытая Россия». Правда, мне легко возразить, Солженицын далеко не Пушкин. Однако не столь критичны оппоненты умершего Солженицына к современным предателям, нашим братьям по крови, которые убивают жителей Новороссии.
Любят обмусоливать и тему стукачества Солженицына. Агент «Ветров» публично покаялся за неприглядную (видимо, вынужденную) страницу своей биографии. Показал пример, так сказать. Да только в этом деле не нашлось у него последователей. Видно, не было тех, кто за должности, квартиры и пайки, а то и просто из зависти и злобы, отправили в расстрельные подвалы и тюрьмы своих соседей, сослуживцев и родственников?
Солженицын, видимо, видел себя новым Толстым, первым среди равных писателей земли русской. Его чрезмерные амбиции были почти всегда неоправданны. К ним применимо жаргонное слово «понты». Но разве один Солженицын из кожи вон лез в «люди», сколько пигмеев от литературы задыхались от зависти и тщеславия, идя к своим невысоким вершинам по головам. Однако не надо было Твардовскому и Хрущёву давать писателю путёвку в жизнь. Не писательская ли и аппаратная камарилья раздули до неимоверных размеров фигуру начинающего писателя Солженицына. Так надо было быть последовательными, дать уж ему столь желанную Ленинскую премию. Не было бы очередного диссидента. Кстати, Иосифу Бродскому тоже хватило бы еженедельной поэтической рубрики в одном из толстых журналов, а Пастернаку - изданных книг. А так опять загнали людей в угол, взрастили сильных и опытных оппонентов, нобелиатов, что уж говорить.
Конечно, творчество Солженицына было по максимуму использовано политическими врагами советской власти за рубежом. Будучи высланным из СССР, Солженицын не нашёл в себе силы отделить свой народ от государственной машины. Многие слова и строки, сказанные и написанные Солженицыным на Западе, не могут быть приняты нами и сегодня, даже с высоты современного знания. Как не мной метко сказано, «метили в коммунизм, а попали в Россию». Но даже на Западе Солженицын не переставал усматривать и подвергать жёсткой критике преступления и ошибки «свободного мира». Из гарвардской речи, представляемой сейчас почему-то как расширенное толкование зэковского крика сбросить атомную бомбу на своих вертухаев: «Но если меня спросят, напротив: хочу ли я предложить своей стране в качестве образца сегодняшний Запад, как он есть, я должен буду откровенно ответить: нет, ваше общество я не мог бы рекомендовать как идеал для преобразования нашего. Для того богатого душевного развития, которое уже выстрадано нашею страною в этом веке, - западная система в её нынешнем, духовно-истощённом виде не представляется заманчивой. Даже перечисленные особенности вашей жизни приводят в крайнее огорчение».
Солженицыну принадлежит если не первенство, то достойное место, среди властителей духа, поднявших 50-60 лет назад тему церкви и веры, бедного и униженного народа, исторических исследований не всегда удобных тем - империалистической войны и революционных процессов, оценки сталинского времени. Разумеется, опыт Солженицына и здесь противоречивый и полный ошибок в оценках и суждений, это опять же точка зрения репрессированного и пострадавшего. Правда, в те годы было и в известной мере противоречивое «Великопостное письмо» писателя патриарху Пимену и его глубоко православные рассказы (например, «Пасхальный крестный ход»). В нём повествуется о том, как шёл малочисленный крестный ход православных людей, гонимых и униженных, сквозь толпу равнодушно-развязанных зевак, свысока глядевших на «отсталых верующих»: «А за ними в пять рядов по две идут десять поющих женщин с толстыми горящими свечами. И все они должны быть на картине! Женщины пожилые, с твёрдыми отрешёнными лицами, готовые и на смерть, если спустят на них тигров. А две из десяти - девушки, того самого возраста девушки, что столпились вокруг с парнями, однолетки - но как очищены их лица, сколько светлости в них. Десять женщин поют и идут сплочённым строем. Они так торжественны, будто вокруг крестятся, молятся, каются, падают в поклоны. Эти женщины не дышат папиросным дымом, их уши завешаны от ругательств, их подошвы не чувствуют, что церковный двор обратился в танцплощадку».
Тогда весомые слова гонимого писателя отнюдь не казались «малой лептой», их с благодарностью принимала гонимая и затравленная церковь. Сегодня иные дяди с бородами и наперсными крестами желчно высмеивают человеческие и творческие пороки писателя. Те же самые, что в «святые девяностые» принижались перед свердловским пропойцей, когда всё тот же Солженицын нашёл в себе силы не принять награду из рук негодяя.
Если говорить о иных наших писателях, как либеральных, так и патриотических (тех бы и других закавычил бы снова), то им, кажется, не даёт спокойствия не гонимая и осмеянная правда, а обилие наград и всемирная известность нобелиата. При том, что Солженицын мастерски выстроил свой путь в литературе, прагматично и настойчиво добиваясь признания. Я лично считаю, что эта расчётливость и не позволят ввести Солженицына в сонм небожителей русской классики. Но место известного писателя у него уже не отнимет никакое время и пространство.
Потому истинные достижения и успехи Александра Солженицына давайте положим в копилку отечественной литературы, а его ошибки и грехи отметим, выведем на свет Божий, оспорим и заклеймим.
Оригинал: litrossia.ru
Скриншот