Борис Якеменко: "Треугольные мозги"
Якеменко, 16.07.2024 14:21
В 1974 году, 50 лет назад писателя Александра Солженицына лишили советского гражданства и выслали.
О нем сегодня знают все меньше, его «Архипелаг», «Красное колесо», «В круге первом» читали немногие, тем более, что сегодня это просто исторические документы, причем очень пристрастные и оттого необъективные. Но если бы он их не написал, то все равно остался бы великим писателем. Потому что есть «Матренин двор» и «Один день Ивана Денисовича». В ноябре 1962 года, тысячи людей, купившие 11 номер «Нового мира», пережили потрясение. С восьмой страницы журнала начиналась эта повесть тогда ещё никому не известного автора, рассказывающая об одном дне в лагере обычного заключенного. Как встает, одевается, работает, о чем думает, с какими мыслями вечером ложится…
Самое глубокое впечатление производило то, что рассказывалось об ужасах лагерной жизни в повести очень просто, буднично, без появлявшегося уже тогда пафоса, даже без осуждения, самыми обычными словами. И заканчивалось все обычной фразой, которую кто-то из советских писателей назвал «одной из самых трагических фраз повести»: «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов - три дня лишних набавлялось…» Есть аудиоверсия повести, где ее читает сам автор.
Выход «Одного дня» означал начало эпохи подлинного осмысления и пересмотра трагических страниц недавнего прошлого, поскольку как на Руси, так и в России переосмысление событий, впечатывание их в память и гены всегда происходило через литературу. Достаточно посмотреть на циклы повестей и сказаний, возникших после монгольского нашествия, после Куликовской битвы, падения Константинополя, Смуты и т.д. Уходящие поколения свидетелей оставляли здесь в литературе то, что уносили с собой туда, за черту, трагический личный опыт человека становился опытом поколения, а потом и народа. Солженицын в небольшой повести смог сказать так много и так ясно, что появившиеся потом (особенно в наше время) десятки и сотни книг смогли добавить лишь подробности, но усилить главную мысль уже не могли.
Поэтому номер журнала было не достать, он мгновенно превратился с библиографическую редкость, ценность которой намного повысилась, когда Солженицын уехал и был запрещен. Журнал передавали из рук в руки, давали с большими осторожностями на ночь, переписывали от руки и перепечатывали на машинке под слепые копирки. Он и сегодня мало доступен, ибо стал почти таким же памятником эпохе, как соловецкий камень.
С этой повести нужно сегодня начинать знакомство с той трагической эпохой. Конечно, сегодняшним студентам (и не только им) понять то время все сложнее. В наши дни неограниченных возможностей трудно представить, чем могло закончиться простое посещение храма, крещение ребенка, хранение самиздата, чтение таких вот книг, тихое обсуждение того, о чем сегодня орут на площадях и в телевизоре. И слава Богу. Ибо если бы все трагедии нашей непростой истории каждое поколение переживало бы так же остро, как и современники, люди не смогли бы жить.
Но знать и помнить необходимо. Стараться понять необходимо, ибо нашу страну и народ сформировали не гламур и роскошь, не фестивали неисчерпаемых удовольствий и ярмарки тщеславия, а страдания и трагедии, без которых невозможна подлинная радость. «Какая житейская радость непричастна печали?», - поется в одном православном песнопении.
Сегодня так же, как и в 1970-х, активно ругают Солженицына. Тогда ругали по указке партии, сегодня по указке «монархистов» и «радикального» сброда, весь радикализм которых исчерпывается в худшем случае набитой в полиции мордой, в лучшем - героическим «задержанием» во время размахивания фашистским флажком. Роднит тех и других то, что они его не читали и совершенно не понимают той эпохи, которую он описывал, ибо она так сложна и противоречива, что не вмещается в их треугольные мозги. А читать его стоит. Хотя бы для того, чтобы поспорить и подумать.
Оригинал: t.me/yakemenko
Скриншот
См. также:
- 21.07.2024 15:46 Жестокая реальность // t.me/zestokayarealnost
То, что пишет Якеменко, может писать только "интеллигент", который купился на побасенки еще одного "интеллигента" о реальной жизни, которой оба не знали, не знают и знать не хотят.
И "Один день" и "Матренин двор" - это сборник неадекватного вранья о том, о чем Солженицын понятия не имел. Поэтому эти книжонки хорошо скормились чистоплюйской советской "творческой" (бездельной) интеллигенции, начитавшейся Достоевского "о слезинке ребенка". Сборище бездельников, которых Советская власть должна была отправить на перевоспитание в деревни, а не кормить из бюджета за то, что они врали о руке, их кормившей.
https://t.me/yakemenko/15357
- 08.07.2022 Зимний вечер в Гаграх (1985) // voiks
- 17.11.2022 Борис Якеменко: Надо было бы поставить памятник герою, который стал более значим, чем автор // voiks
60 лет назад, в ноябре 1962 года, тысячи людей, купившие номер «Нового мира» пережили потрясение. С восьмой страницы журнала начиналась повесть тогда ещё никому не известного автора Александра Солженицына, рассказывающая об одном дне в лагере обычного заключенного. Как встает, одевается, работает, о чем думает, с какими мыслями вечером ложится… Самое глубокое впечатление производило то, что рассказывалось об ужасах лагерной жизни в повести очень просто, буднично, без появлявшегося уже тогда пафоса, даже без осуждения, самыми обычными словами. И заканчивалось все обычной фразой, которую кто-то из советских писателей назвал «одной из самых трагических фраз повести»: «Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов - три дня лишних набавлялось…»