Мир никогда не узнает?
01.10.2013 20:10
Оригинал взят у jan_pirx в Мир никогда не узнает?
Многочисленные сторонники «готической» версии убийства Царской Семьи часто приводят фразу цареубийцы Войкова «Мир никогда не узнает, что мы с ними сделали» в качестве своего неоспоримого аргумента.
Меня эта фраза всегда очень смущала: зачем, когда и в каком контексте нужно было этому мерзавцу произносить такую громкую фразу? Человек Ленина, он предпочитал оставаться в тени, никогда не лез на первые роли. Думаю, он прекрасно понимал, что «товарищи», посылая его в Варшаву, посылают его на убой. Его имя в контексте цареубийства ко времени приезда в Варшаву было настолько распубликовано, что если бы не выстрелы Коверды, рано или поздно, русское вооруженное подполье, столь активное в Польше, расправилось бы с ним. Польские власти предупреждали советы об этом, просили прислать другого, но Москва настояла, заявив, что Войков вообще не был причастен к цареубийству, мол, опасаться нечего.
Я попытался найти источник этой фразы в интернете, но поиски были неутешительны. Все приводило к хорошей книге умного Мельгунова «Судьба Императора Николая II после отречения», где он писал: «Почему, обсуждая разные проекты сокрытия следов убийств, они остановились на сложных манипуляциях в заброшенных шахтах «Ганиной ямы» в урочище «Четырех братьев»? Не могли же организаторы убийства в действительности думать, что таким путем они добьются того, что мир никогда не узнает, что они сделали с царской семьей? - так будто бы болтал еще в Екатеринбурге в советском дамском обществе будущий посол в Варшаве».
Мельгунов ссылается на некий слух. В предыдущем разделе книги он подробно описывает выдуманный невозвращенцем Беседовским рассказ Войкова на новогодней вечеринке в посольстве. Весь рассказ, скорее всего, - выдумка от начала до конца. Беседовский зарабатывал на том, что пек фальшивки, как горячие пирожки, но известно это стало только в середине пятидесятых, в конце его литераторства. В пятидесятые его эстафету подхватил Виктор Александров.
Я внимательно пролистал опус Беседовского «На путях к термидору». Там много про Войкова, но искомой фразы нет.
Интересно, что апокриф Беседовского имел два апокрифических извода. Автором одного был известный демагог и провокатор расстрига «Илиодор» - этот извод разбирает и дает ему точную оценку в своей книге Мельгунов. Другим изводом является книга некоего Андрея Кочедаева «Екатеринбургская трагедия», вышедшая в Тяньцзине в 1939 году. Знаменитая фраза «Чур, мой!» (о перстне Государя, якобы носимом Войковым) - оттуда. Книга Кочедаева большая редкость. Ее нет в наших библиотеках. Рукопись «Кочедаева» была похищена советами в Праге в составе Пражского архива и была частично опубликована в журнале «Источник». Эту публикацию можно посмотреть в интернете - видно, что фальшивка от начала до конца. Интересно только, что Жигунов верил этому «дневнику», считая его автором неизвестного никому Андрея Вадеева. Но Жигунов часто путал имена, воспроизводя их в своем журнале по памяти. Скорее всего, имел в виду именно роман «Кочедаева», вышедший в Китае перед второй мировой войной.
Перефразируя высказывание одного английского писателя, можно сказать, что нас с русской эмиграцией объединяет все, кроме языка. Постсоветскими авторами слова Мельгунова о «советском дамском обществе» были поняты буквально. Поэтому не удивляйтесь, когда прочтете, что Войков произнес свои знаменитые слова в «Обществе проституток Екатеринбурга» или на собрании Профсоюза проституток Екатеринбурга - все это есть в нашей современной макулатуре о национальной трагедии.
Я совсем отчаялся найти первоисточник фразы, и, смирился с тем, что была некая устная традиция, озвученная Мельгуновым в 1951 году, но вдруг наткнулся на фразу в книге Петра Быкова (тоже цареубийцы, подручного Белобородова и Войкова), вышедшей в Париже в 1931 году на французском языке. Почувствовал, что нужно искать дальше - и нашел фразу в статье Павла Булыгина в газете «Сегодня» за 1928 год: «С телами убитых на шахты уехали 2 члена следственной комиссии (кроме охраны) с Ермаковым - один из них был Голощекин, другой - Войков, принимавший большое участие в деле убийства царской семьи и уничтожения ее тел. Ему приписывается фраза:
«Мир никогда не узнает, что мы с ними сделали...»
Войков ошибался - мир правду узнал.» (Цитируется по прекрасно изданной книге Павла Булыгина «Убийство Романовых», М. 2000 год, жаль только, что тираж был ничтожный - большая библиографическая редкость!).
Найдя известную фразу у Булыгина, я понял, что разгадка где-то рядом. Памятуя, что у фразы в белогвардейской печати был еще один вариант: «Свет никогда не узнает...» - я провел еще один поиск, на польском и английском языках. Польский поиск не увенчался успехом (только выловилась очень интересная книга о польской разведке против СССР перестроечного периода). А английский поиск сразу вывел меня на первоисточник!
Это оказался Роберт Вильтон, о котором я собрал столько интересного, собираясь поделиться своими находками в этом дневнике!
«Voikov, the Jew, boasted to his ‘lady’ friends in Ekaterinburg after the murder, that ‘the world will never know what we did with the bodies.’ <..> The insolent confidence in the superiority of the ‘precautions’ displayed by Voikov is characteristic of his race»
«Войков, еврей, хвастался своим «подругам» в Екатеринбурге после убийства, что «мир никогда не узнает, что мы сделали с телами». <...> Наглая уверенность в превосходстве сделанных «предосторожностей», выраженная Войковым, столь свойственна его племени!»
Известно, что книга Вильтона имеет не менее 4 вариантов (журнальный, печатавшийся во второй половине августа - начале сентября 1920 года в газете «Таймс» - 16 глав; книжный английский, французский и русский (является переводом с французского). Вышедшую в Париже в середине 2000 годов фальшивку некоего ресторатора в учет принимать не стоит - кустарный дубовый правленный перевод с английского издания.
Так вот, искомая фраза есть только в английском издании. Поэтому и найти первоисточник было непросто.
Поскольку фраза Войкова была у Вильтона, я понял, что искать ключ к загадке нужно не шерстя бесконечные апокрифы, а напрямую обратившись к документам следствия.
Единственным достаточно полным академическим изданием на сегодняшний день является посевское издание Николая Росса 1987 года (увы!). Поскольку наши архивы нельзя назвать открытыми и доступными, хочется надеяться, что у наших соотечественников найдутся силы продолжить работу Росса и опубликовать материалы Дела Соколова, проданные Форду в 1923 году и хранящиеся в его собрании - авось и недостающий 10-й том найдется?
Огромным достоинством книги Росса является прекрасный указатель имен. Я прошелся по страницам с упоминанием Войкова и нашел первоисточник фразы - документ № 91 на стр. 148 - протокол допроса инженера Александра Петрова Пуйдо в Екатеринбургской тюрьме № 2 от 12 февраля 1919 года, сделанный суб-инспектором Екатеринбургского уголовного розыска Колмогоровым.
Пуйдо объяснил, «что действительно с бывшим комиссаром снабжения Петром Лазаревым Войковым знаком по службе в означенном Комиссариате, где он состоял заведывающим отделом сельскохозяйственного машиностроения. ... после 8 сентября [1918] он прибыл в Пермь, где, остановившись, встретился с вышеозначенным комиссаром Войковым, который и в г. Перми занимал прежнюю должность, т. е. комиссара снабжения. Об убийстве бывшего императора Николая II-го лично с ним никогда не говорил, а в частной беседе в обществе на заданный Войкову какой-то дамой вопрос: «При каких обстоятельствах погиб Николай II?», Войков ответил, что мир об этом никогда не узнает.»
Вот откуда эта фраза. Т. е. была какая-то посиделка, одна из присутствующих задала Войкову вопрос об убийстве Семьи Государя, на что он ответил своей высокопарной фразой.
Жаль, что Пуйдо скорее всего не дожил не только до приезда Соколова в Екатеринбург, но и до допроса Сергеевым (частое явление тогда в условиях военного времени). Мы бы узнали и о составе гостей и о подробном содержании беседы. На отсутствие нормального взаимодействия с уголовным розыском и военным контролем (контр-разведкой) жаловались все участники следствия.
Надо было начать поиск с франкфуртского издания, но тогда и этой заметки не было бы.
Оригинал взят у jan_pirx в Мир никогда не узнает?
Многочисленные сторонники «готической» версии убийства Царской Семьи часто приводят фразу цареубийцы Войкова «Мир никогда не узнает, что мы с ними сделали» в качестве своего неоспоримого аргумента.
Меня эта фраза всегда очень смущала: зачем, когда и в каком контексте нужно было этому мерзавцу произносить такую громкую фразу? Человек Ленина, он предпочитал оставаться в тени, никогда не лез на первые роли. Думаю, он прекрасно понимал, что «товарищи», посылая его в Варшаву, посылают его на убой. Его имя в контексте цареубийства ко времени приезда в Варшаву было настолько распубликовано, что если бы не выстрелы Коверды, рано или поздно, русское вооруженное подполье, столь активное в Польше, расправилось бы с ним. Польские власти предупреждали советы об этом, просили прислать другого, но Москва настояла, заявив, что Войков вообще не был причастен к цареубийству, мол, опасаться нечего.
Я попытался найти источник этой фразы в интернете, но поиски были неутешительны. Все приводило к хорошей книге умного Мельгунова «Судьба Императора Николая II после отречения», где он писал: «Почему, обсуждая разные проекты сокрытия следов убийств, они остановились на сложных манипуляциях в заброшенных шахтах «Ганиной ямы» в урочище «Четырех братьев»? Не могли же организаторы убийства в действительности думать, что таким путем они добьются того, что мир никогда не узнает, что они сделали с царской семьей? - так будто бы болтал еще в Екатеринбурге в советском дамском обществе будущий посол в Варшаве».
Мельгунов ссылается на некий слух. В предыдущем разделе книги он подробно описывает выдуманный невозвращенцем Беседовским рассказ Войкова на новогодней вечеринке в посольстве. Весь рассказ, скорее всего, - выдумка от начала до конца. Беседовский зарабатывал на том, что пек фальшивки, как горячие пирожки, но известно это стало только в середине пятидесятых, в конце его литераторства. В пятидесятые его эстафету подхватил Виктор Александров.
Я внимательно пролистал опус Беседовского «На путях к термидору». Там много про Войкова, но искомой фразы нет.
Интересно, что апокриф Беседовского имел два апокрифических извода. Автором одного был известный демагог и провокатор расстрига «Илиодор» - этот извод разбирает и дает ему точную оценку в своей книге Мельгунов. Другим изводом является книга некоего Андрея Кочедаева «Екатеринбургская трагедия», вышедшая в Тяньцзине в 1939 году. Знаменитая фраза «Чур, мой!» (о перстне Государя, якобы носимом Войковым) - оттуда. Книга Кочедаева большая редкость. Ее нет в наших библиотеках. Рукопись «Кочедаева» была похищена советами в Праге в составе Пражского архива и была частично опубликована в журнале «Источник». Эту публикацию можно посмотреть в интернете - видно, что фальшивка от начала до конца. Интересно только, что Жигунов верил этому «дневнику», считая его автором неизвестного никому Андрея Вадеева. Но Жигунов часто путал имена, воспроизводя их в своем журнале по памяти. Скорее всего, имел в виду именно роман «Кочедаева», вышедший в Китае перед второй мировой войной.
Перефразируя высказывание одного английского писателя, можно сказать, что нас с русской эмиграцией объединяет все, кроме языка. Постсоветскими авторами слова Мельгунова о «советском дамском обществе» были поняты буквально. Поэтому не удивляйтесь, когда прочтете, что Войков произнес свои знаменитые слова в «Обществе проституток Екатеринбурга» или на собрании Профсоюза проституток Екатеринбурга - все это есть в нашей современной макулатуре о национальной трагедии.
Я совсем отчаялся найти первоисточник фразы, и, смирился с тем, что была некая устная традиция, озвученная Мельгуновым в 1951 году, но вдруг наткнулся на фразу в книге Петра Быкова (тоже цареубийцы, подручного Белобородова и Войкова), вышедшей в Париже в 1931 году на французском языке. Почувствовал, что нужно искать дальше - и нашел фразу в статье Павла Булыгина в газете «Сегодня» за 1928 год: «С телами убитых на шахты уехали 2 члена следственной комиссии (кроме охраны) с Ермаковым - один из них был Голощекин, другой - Войков, принимавший большое участие в деле убийства царской семьи и уничтожения ее тел. Ему приписывается фраза:
«Мир никогда не узнает, что мы с ними сделали...»
Войков ошибался - мир правду узнал.» (Цитируется по прекрасно изданной книге Павла Булыгина «Убийство Романовых», М. 2000 год, жаль только, что тираж был ничтожный - большая библиографическая редкость!).
Найдя известную фразу у Булыгина, я понял, что разгадка где-то рядом. Памятуя, что у фразы в белогвардейской печати был еще один вариант: «Свет никогда не узнает...» - я провел еще один поиск, на польском и английском языках. Польский поиск не увенчался успехом (только выловилась очень интересная книга о польской разведке против СССР перестроечного периода). А английский поиск сразу вывел меня на первоисточник!
Это оказался Роберт Вильтон, о котором я собрал столько интересного, собираясь поделиться своими находками в этом дневнике!
«Voikov, the Jew, boasted to his ‘lady’ friends in Ekaterinburg after the murder, that ‘the world will never know what we did with the bodies.’ <..> The insolent confidence in the superiority of the ‘precautions’ displayed by Voikov is characteristic of his race»
«Войков, еврей, хвастался своим «подругам» в Екатеринбурге после убийства, что «мир никогда не узнает, что мы сделали с телами». <...> Наглая уверенность в превосходстве сделанных «предосторожностей», выраженная Войковым, столь свойственна его племени!»
Известно, что книга Вильтона имеет не менее 4 вариантов (журнальный, печатавшийся во второй половине августа - начале сентября 1920 года в газете «Таймс» - 16 глав; книжный английский, французский и русский (является переводом с французского). Вышедшую в Париже в середине 2000 годов фальшивку некоего ресторатора в учет принимать не стоит - кустарный дубовый правленный перевод с английского издания.
Так вот, искомая фраза есть только в английском издании. Поэтому и найти первоисточник было непросто.
Поскольку фраза Войкова была у Вильтона, я понял, что искать ключ к загадке нужно не шерстя бесконечные апокрифы, а напрямую обратившись к документам следствия.
Единственным достаточно полным академическим изданием на сегодняшний день является посевское издание Николая Росса 1987 года (увы!). Поскольку наши архивы нельзя назвать открытыми и доступными, хочется надеяться, что у наших соотечественников найдутся силы продолжить работу Росса и опубликовать материалы Дела Соколова, проданные Форду в 1923 году и хранящиеся в его собрании - авось и недостающий 10-й том найдется?
Огромным достоинством книги Росса является прекрасный указатель имен. Я прошелся по страницам с упоминанием Войкова и нашел первоисточник фразы - документ № 91 на стр. 148 - протокол допроса инженера Александра Петрова Пуйдо в Екатеринбургской тюрьме № 2 от 12 февраля 1919 года, сделанный суб-инспектором Екатеринбургского уголовного розыска Колмогоровым.
Пуйдо объяснил, «что действительно с бывшим комиссаром снабжения Петром Лазаревым Войковым знаком по службе в означенном Комиссариате, где он состоял заведывающим отделом сельскохозяйственного машиностроения. ... после 8 сентября [1918] он прибыл в Пермь, где, остановившись, встретился с вышеозначенным комиссаром Войковым, который и в г. Перми занимал прежнюю должность, т. е. комиссара снабжения. Об убийстве бывшего императора Николая II-го лично с ним никогда не говорил, а в частной беседе в обществе на заданный Войкову какой-то дамой вопрос: «При каких обстоятельствах погиб Николай II?», Войков ответил, что мир об этом никогда не узнает.»
Вот откуда эта фраза. Т. е. была какая-то посиделка, одна из присутствующих задала Войкову вопрос об убийстве Семьи Государя, на что он ответил своей высокопарной фразой.
Жаль, что Пуйдо скорее всего не дожил не только до приезда Соколова в Екатеринбург, но и до допроса Сергеевым (частое явление тогда в условиях военного времени). Мы бы узнали и о составе гостей и о подробном содержании беседы. На отсутствие нормального взаимодействия с уголовным розыском и военным контролем (контр-разведкой) жаловались все участники следствия.
Надо было начать поиск с франкфуртского издания, но тогда и этой заметки не было бы.