NY 30-s [Helen Levitt]
Бывает такая очень правильная ностальгия.
Как выяснилось, чуть ли не самый приятный фильм Вуди Аллена - "Эпоха радио" 1987 года. Но в данном случае это даже не самое интересное (посмотрите его и все, собственно). Весь фильм меня преследовало навязчивое дежа-вю.
В свое единственное посещение букинистического отдела Иностранки (когда я выяснял, что там цены такие же, только книгам лет по 20, и даже нет этого кайфа, что "ух, у нее есть своя история") я купил "Всемирную выставку" ("World's Fair") Эдгара Л. Доктороу. Написана она была в 1985-м.
И фильм, и книга - об одном и том же и настолько похожи, что можно было бы подумать, что Аллен все-таки свистнул что-то из книги. Они оба - от лица ребенка, действие происходит в конце 30-х (в книге заканчивается в 39-м, в фильме вроде в 44-м или около того). И там и там - еврейская семья в Нью-Йорке, и даже образы мечтательного (то есть прожектабельного) отца и хозяйственной матери, повторяющей ему "у тебя нет деловой хватки" ужасающе похожи. Они оба бессюжетны и занимаются там все примерно одним и тем же. Только у Вуди Аллена все совсем мило, а у Доктороу - чуть более даже не грустно, а глубоко. Но немного.
Просто получилось так, что Доктороу родился в 31-м в Бронксе, а Аллен - в 35-м в Бруклине. И детство у них было одинаковое. У Хелен Невитт, умершей в позапрошлом году и фотографировавшей, судя по всему, лет 70, самым знаменитыми остались фотографии детей, снятые в 38-41 годах. Тех самых детей, вообще говоря.
и фотография Левитт на стене какого-то дома в Швейцарии на каком-то фестивале в 2009-м.
На самом деле есть что-то удивительное в том, какие времена воспринимаются именно так. Десять лет после Великой Депресии в "лучшем город в мире" были совсем не лучшими. При этом они улыбаются - и в книге (чуть меньше), и в фильме (чуть больше), и на фотографиях. В фильме все полтора часа ты наблюдаешь волшебную формулу про "богатство без горечи, а богатство без тщеславия". Первую его часть, разумеется.
У нас с такой ностальгией (только в настоящем) умел писать один Довлатов.
То есть с какой-то философской и нежной иронией.
Когда у нас абсолютно все перестанет быть политически ангажированным, все избавятся от желания показать правду и изменить мир, когда все перейдет в фазу "почти все уже все равно умерли", кто-нибудь, у кого детство прошло в 90-е (то бишь, в общем-то, "мы") должен будет снимать или писать что-то очень похожее.
Как выяснилось, чуть ли не самый приятный фильм Вуди Аллена - "Эпоха радио" 1987 года. Но в данном случае это даже не самое интересное (посмотрите его и все, собственно). Весь фильм меня преследовало навязчивое дежа-вю.
В свое единственное посещение букинистического отдела Иностранки (когда я выяснял, что там цены такие же, только книгам лет по 20, и даже нет этого кайфа, что "ух, у нее есть своя история") я купил "Всемирную выставку" ("World's Fair") Эдгара Л. Доктороу. Написана она была в 1985-м.
И фильм, и книга - об одном и том же и настолько похожи, что можно было бы подумать, что Аллен все-таки свистнул что-то из книги. Они оба - от лица ребенка, действие происходит в конце 30-х (в книге заканчивается в 39-м, в фильме вроде в 44-м или около того). И там и там - еврейская семья в Нью-Йорке, и даже образы мечтательного (то есть прожектабельного) отца и хозяйственной матери, повторяющей ему "у тебя нет деловой хватки" ужасающе похожи. Они оба бессюжетны и занимаются там все примерно одним и тем же. Только у Вуди Аллена все совсем мило, а у Доктороу - чуть более даже не грустно, а глубоко. Но немного.
Просто получилось так, что Доктороу родился в 31-м в Бронксе, а Аллен - в 35-м в Бруклине. И детство у них было одинаковое. У Хелен Невитт, умершей в позапрошлом году и фотографировавшей, судя по всему, лет 70, самым знаменитыми остались фотографии детей, снятые в 38-41 годах. Тех самых детей, вообще говоря.
и фотография Левитт на стене какого-то дома в Швейцарии на каком-то фестивале в 2009-м.
На самом деле есть что-то удивительное в том, какие времена воспринимаются именно так. Десять лет после Великой Депресии в "лучшем город в мире" были совсем не лучшими. При этом они улыбаются - и в книге (чуть меньше), и в фильме (чуть больше), и на фотографиях. В фильме все полтора часа ты наблюдаешь волшебную формулу про "богатство без горечи, а богатство без тщеславия". Первую его часть, разумеется.
У нас с такой ностальгией (только в настоящем) умел писать один Довлатов.
То есть с какой-то философской и нежной иронией.
Когда у нас абсолютно все перестанет быть политически ангажированным, все избавятся от желания показать правду и изменить мир, когда все перейдет в фазу "почти все уже все равно умерли", кто-нибудь, у кого детство прошло в 90-е (то бишь, в общем-то, "мы") должен будет снимать или писать что-то очень похожее.