Рабство
Однажды бывший выпускающий редактор разных киевских изданий Антон Петров решил заглянуть в гости к своему другу - пресс-секретарю «Правого сектора» Артёму Скоропадскому. Стоял сухой и морозный ноябрьский вечер, и Петров, нажав на кнопку дверного звонка, притаптывал на пороге, грея руки в карманах тонкого пальто.
Дверь тихо отворилась. Из прихожей, застыв в поклоне, на Петрова молча смотрел человек чёрного цвета в белой набедренной повязке.
- Здрасьте, - сказал оторопевший Петров.
Человек, не ответив ни слова, поклонился ещё ниже.
- Кто там, Абу? - донёсся откуда-то издалека голос Скоропадского.
- Это я! - поспешил крикнуть Петров.
Послышался шелестящий звук бархатных шлёпанцев, скользящих по мраморному полу, и в прихожую вошёл Скоропадский в тяжёлом запахнутом халате и феске. Увидев Петрова, он расплылся в улыбке и раскрыл для объятий руки:
- Антон Евгеньич, сколько лет, сколько зим!
Друзья расцеловались.
- Пошёл вон, - бросил Скоропадский куда-то вниз, и человек в повязке исчез.
- Что принёс? - спросил Скоропадский, с азартом потирая ладони.
Петров вынул из рукава бутылку из прозрачного стекла:
- Твою любимую - вишнёвую!
- Абу! Две рюмки нам! - хлопнул в ладоши Скоропадский, когда друзья уселись в столетних дубовых креслах перед камином. - Антон Евгеньич, сигару, может?
Петров махнул рукой.
- Знаешь, Артём Кириллыч, давай-ка выпьем сначала, я тебя одну вещь спрошу, а там, может, и сигару, - оглядываясь по сторонам, ответил он. К этому времени Абу принёс рюмки.
- Воля ваша, - пожал плечами Скоропадский. - Разливай ты, я ему, - он кивнул в сторону человека в повязке, - не доверяю. Как хуйнёт опять полный стакан, так уж и не знаю, что с ним делать. Порол - не помогает. Гены такие…
Петров разлил по рюмкам вишнёвую настойку, торопливо чокнулся, выпил залпом и откинулся на спинку, покряхтывая от послевкусия.
- Ммм! - оценил Скоропадский. - Ты чего спросить-то хотел? - и протянул Петрову сигару.
Петров сделал несколько глубоких затяжек и, оглянувшись, спросил громким шёпотом:
- Друг мой, но кто это?!
- Кто, Абу-то? - переспросил Скоропадский и звонко засмеялся. - Ты с луны, что ли, свалился? Телевизора не смотришь, Фейсбука не читаешь? - и продолжил серьёзным тоном. - Нам же теперь каждому положено по два раба, неужто не слышал? Мне Ярош даже трёх хотел отвалить за службу, но ты ж знаешь, я парень скромный, излишеств не люблю. Абу вон - первый, из Ровенек, а…
- Из Ровенек?! - закричал опешивший Петров. - А чего же он чёрный тогда?!
- Ловко я его ваксой, а? - расхохотался Скоропадский, запрокинув голову. - Прям по харе! Ахахаха! Ахахаха!
Петров подождал, пока Скоропадский отсмеётся, и вкрадчиво стал расспрашивать дальше:
- Ну а второй где?
- А-а, - разочарованно протянул Скоропадский, махнув рукой, - одному из «Азова» в карты проиграл. Думаю вот теперь: может, третий не такой уж и лишний был бы. Что ж мне теперь, опять самому, что ли, пельмени варить…
- Ну ладно, друг, - и Петров заёрзал в кресле, придвигаясь ближе к Скоропадскому, - а нет ли у вас, положим, луганских невольниц? Класса так от десятого?
Повисла тяжёлая пауза. Скоропадский поставил полупустую рюмку на столик и откашлялся.
- Ты что же это, мил человек? - спросил он строго. - У нас что, женское население - сплошная проституция, что ли?
- Да нет, что ты! - замахал руками Петров.
- Если я завтра увижу с тобой в кафе, в кабаке хоть одну барышню - она будет арестована. Абу! - крикнул Скоропадский. - Проводи товарища!
- Строгий он у вас, - кряхтел в прихожей Петров, натягивая ботинки.
- Строгий, - кивал Абу. - Но справедливый. О детях наших заботится. Какая же ты, говорит, мать - да и в кабаке-то? Сиди, говорит, дома, празднуй Восьмое марта, вышивай этим самым, крестиком. Ну, бывайте, барин Антон Евгеньич, на добраніч!
(Оригинал на http://voevoda.com/2014/11/04/slaves/.)