Х.Уильямсон
Прочитал таки Хадлстона нашего Уильямсона (Хадлстон Уильямсон, Прощание с Доном. М., Центрополиграф, 2007 г.) -- как-то руки раньше не доходили. Конечно, англичанин производит впечатление чуток блаженного и наивного человека ("большевики всех убили, всех зарезали"), но видно, что человек пытался что-то там сделать для белых армий. Мотивы объясняются тут же -- на 14-й странице.
"Я предложил себя, будучи охвачен духом поиска приключений и поддержания традиционной этики касты, к которой я принадлежал. У меня было не больше времени на мятежных солдат и матросов, которые издевались на своими офицерами и устраивали побоища, чем на политических авантюристов из преступных классов, убивших своего царя и его семью. Я вышел из тех слоёв общества, чьи привилегии в то время были очень весомыми, и рассматривал русскую революцию не столько как борьбу рабочих за то, чтобы поправить многое, что было неправильно, сколько как борьбу злых людей, стремившихся покончить с обществом, которому я принадлежал. Российское общество вполне могло заблуждаться и зачастую было коррумпированным, а революция вполне могла положить конец конкретному типу человека моего класса, но, как и многие другие, я считал себя преданным делу крестового похода ради сохранения того, что считал положительным. Мы не были очень умными, эрудированными и, возможно, бывали порой не правы и приписывали идеальные черты некоторым вещам, того, может [15] быть, не заслуживавшим. Но этот идеализм руководил нашими действиями, и мы по-прежнему были горды им, потому что такие поступки были характерны для поколения, к которому мы принадлежали. Та же самая моральная сила посылала тысячи молодых людей в вербовочные пункты в 1914 г. и вела их на смерть на Сомме и у Пасхендале ради идеи, в которую они верили".
Идеи этой автор не объясняет. Но мы отлично помним и так, что за идеи заставили потерять человечество сотни тысяч людей в битвах на Сомме, у Вердена и прочих мясорубках.
"Что представляла собой эта дурацкая одиссея, в которую я ринулся по своей воле? Был ли я сумасшедшим, как уверяли мои друзья? Тогда я совсем не считал себя безумцем".
Уже из этого видна простодушность автора, которая наложила отпечаток на всё повествование. Вот ещё одна очень простодушная запись: "На следующий день мы отправились в Мигулинскую, остановившись по пути в какой-то станице, где во время восстания женщины сами, охваченные жаждой мщения, вылавливали пытавшихся бежать комиссаров и убивали их своим сельским инвентарём и кухонными ножами" (с.101).
Книга, в общем, интересная, хорошо, что автор успел побывать на фронте -- в тылу, судя по его словам, господа офицеры и беженцы, предпочитали пить и танцевать: в буквальном смысле. Типично европейские впечатления о "диких казаках" перемежаются уверениями в том, что он-то этим казакам и белому движению был предан до конца. Как же, как же.
Многие наблюдения и зарисовки боёв очень интересны, но не просто как описания сами по себе, а как свидетельства нейтрального очевидца. Особенно впечатлил момент, когда автор попытался командовать белой батареей. Сначала оказалось, что батарею поставили прямо на пригорке -- ну, наверно, чтобы ее легче было бить. НП был замаскирован снопами соломы, а сверху повесили большой русский флаг. Потом подошёл красный бронепоезд. Канониры дрыхли, когда их разбудили, с орудиями обращались плохо, но командир батареи быстро подбил броневик двумя снарядами, после чего решил стрелять шрапнелью -- команду, мол, побить, -- от чего англичанин пришёл в ступор. Оправившись, он потребовал стрелять как положено, бризантными. Но тут оказалось, что снаряды кончились, и канониры легли спать. Подъехавший генерал успокоил англичанина: мол, красные не уйдут, сейчас их наша пехота возьмет. Ага, щас. Подошел другой советский броневик и через четверть часа оба поезда ушли к своим. Понравились и офицеры Добрармии, которые на все объяснения и требования кадрового артиллериста Хадлстона отвечали: "А вот по нашему опыту русско-японской..." "А вы бы видели наши армии в 1914 году!..". И т.д. и т.п. Сразу видно, что добровольцы побеждали не столько благодаря своим талантам, сколько благодаря слабости красных, которые воевали также, если не хуже: стрелять не умели, по ночам не наступали, в бой шли с развёрнутыми знамёнами под музыку и цепями по голому полю. Когда Уильямсон увидел такое наступаление казаков, он подумал, что так воевали еще при Наполеоне. И он был прав.
В остальном книга какая-то аморфная и со стилем у неё плохо. Не знаю, вина ли эта английского автора, который ещё на 14-й странице признал, что "мы не были очень умными, эрудированными", то ли "трудности перевода". Жулики-издатели даже не указали, по какому изданию печатают книгу, хотя, судя по предисловию и эпилогу, писалось каким-то англичанином (чего стоит Махно, который в эпилоге, оказывается, сбежал за границу с еврейской девушкой, семью которой истребил, и насильно взял в жены; или генерал Попов, который в 1941 г. "выбрал, по его мнению, меньшее из зол" и стал формировать казачьи полки у Гитлера). Сдаётся-таки, переводчик виноват. Надо ж было перевести Семилетова как "Семилетьева", а Секретова как "Секретьева".
Но как воспоминания очевидца, конечно, интересно. Выписал любопытный отрывок, касающийся советской кинопропаганды -- такие штуки нечасто попадаются. Дело было в 1919 г., в Ростове.
"[110] Вторую половину дня мы провели в отделе пропаганды белых армий. В дополнене к карикатурам и плакатам, за[111]думанным и исполненным добровольцами, мы смогли увидеть частную выставку пропагандистских фильмов, захваченных у красных в Харькове. В противоположность незамысловатым усилиям белых тут явно все искусство было направлено на необразованные и психически нездоровые умы людей, чьи симпатии большевики стремились привлечь на свою сторону. В первом из них описывалась в форме сериала нищета жизни русского крестьянина, которого оторвали от своего дома и семьи ради жестокой войны во имя отвратительного капиталиста, который представлен каким-то бессердечным помещиком, распутным офицером и перекормленным, привыкшим к роскоши, плутократом.
В интервале между каждой сценой экран становился белым, и на нем появлялась рука, потрясающая кнутом или держащая пару наручников -- символы рабства, -- а в конце на совершенно белом экране возникала маленькая красная точка, которая росла в размерах, пока, наконец, не закрывала весь экран в виде красной пятиконечной звезды и лозунга "Отдай свои деньги и свою жизнь ради священных идеалов Советской Республики!".
За этим следовал подробный сериал, изображающий несчастную жизнь заводского рабочего, который теряет руку из-за неисправного оборудования, трудясь на бездельника-капиталиста. Кроме этих фильмов было несколько короткометражных, показывающих печально известного Троцкого и других членов республиканского правительства во время смотра войск, выступающих с горячими обращениями к народу и за работой; а также фильм о параде офицерского корпуса Красной армии, где, надо признать, показали воинскую часть, очень хорошо экипированную и с хорошей выправкой".
Любопытно сравнить с белыми агитфильмами.
"После этого мы посмотрели другие фильмы, пропагандировавшие Деникина. Большинство из них изображало инспекцию войск большими группами аристократически выглядевших генералов, каждым своим движением излучавших атмосферу старого режима. Далее было триумфальное вступление свирепого Шкуро в Харьков в сопровождении [с. 112] его знаменитых «волков» - крайне диких и живописно выглядевших, но не склонных успокоить нервы многое пережившего и настроенного против войны населения. Также показаны военно-полевые суды, приговаривавшие к смерти целые шеренги пленных большевиков одним росчерком пера. Там наверняка в основном были бывшие члены китайских трудовых корпусов и предатели-офицеры, но, думаю, это не очень хорошая политика -- завершать жуткую страницу Гражданской войны демонстрацией настоящих казней. Ничего, однако, не пропускалось, и какой-то несчастный китаец, взобравшийся на стул, надевший себе на шею петлю, спрыгивающий со стула, изображался в мельчайших деталях до последней конвульсии в предсмертной агонии.
Были также показаны фильмы о генерале Алексееве, Корнилове, Деникине, Врангеле и Романовском и о нескольких коротких маневрах, выполняемых британскими танками, уже принятыми на вооружение. Я также видел коллекцию снимков обезображенных трупов, которые откопали в Харькове после особо жестокой резни, сопровождавшейся необычайно зверскими пытками, проходившей под руководством главного комиссара как раз до того, как мы захватили город. От этих доказательств большевистской цивилизации меня чуть не стошнило, и я услышал, что снимки эти были посланы в Англию, чтобы размножить и показать заинтересованным лицам, чего можно ожидать от этой «диктатуры пролетариата»".
Увиденный автором фильм, без сомнения, это «Зверства большевиков перед сдачей Киева 21 августа 1919», сделанный в Киеве: «Вступление большевиков в Киев. Издевательства красноармейцев. Совет комиссаров. Муки в чрезвычайке. Провокация. 121 расстрелянный. Массовые похороны. Встреча белой гвардии». В картине удивительно реально инсценировали пытки, расстрелы и прочее».
Кстати, глава миссии генерал Холмен, видимо, был одним из тех самых "необразованных и психически нездоровых" умов, потому что его советские фильмы весьма впечатлили.
"На Холмена большое впечатление произвела эффективность большевистской пропаганды, хотя наши собственные фильмы скорее были способны охладить общественные симпатии, чем привлечь их, и он использовал своё влияние, чтобы запретить демонстрацию этого китайца и наиболее реакционных фильмов".
И он был не одинок в своём мнении..
В.П.Федюк. Белое движение на юге России: 1917-1920 гг.: Ярославль, 1995. с.348
«Сохранилась записка Деникина, в которой он выражает недовольство тем, что документальная кинохроника показывает «вешание и порку». «Осваг посылал фильмы за границу, может быть они не осмотрены и туда «повешание» послали?» Естественно, что негативы и все копии ленты, ставшие причиной этого инцидента, были немедленно уничтожены» (ГА РФ. Ф.446. Оп.2.Д.121. Л.256)
Теперь бы ещё эти советские агитфильмы найти для сравнения... Может, их Дзига Вертов снимал? Красная звезда -- эффектный прием.
И, наконец, узнал точную страницу, где описывается кочующая по интернету цитата из книги, в которой Уильямсоном предлагает Врангелю использовать на фронте удушающие газы. Это страница 155. Заодно узнал, что было дальше. Уильямсон полетел на аэроплане DH-9 из 47-й эскадрильи, которая помогала Врангелю -- быт лётчиков в вагонах и их встречи с молоденькими девушками тоже упоминаются ("англичанка гадит", "союзники сволочи", ага) под управлением капитана Уильяма Эллиота. Прилетел в Новочеркасск -- нету снарядов! Сказали, что и во всей Донской армии нету. Кто-то, правда, предложил посмотреть в Батайске и Уманской (с.156). Прилетели в Батайск -- нету снарядов! Офицер уверял, что в Уманской их полно (с.157). И хотя в Уманской снаряды таки нашлись, Эллиот в тот же день ухитрился получить травму, забыв выключить мотор до раскручивания винта, и ему пропеллером разбило руку (с.158). Пришлось везти его в Таганрог, а сам Уильямсон кое-как приткнулся в переполненном поезде, отходившем на Царицын. В поезде он видел колоритных кабардинцев, всё время плясавших в пути (один из них ухитрился во время танца сломать шею, но это никого не обеспокоило). Ну, а когда он в Царицыне пришел к генералу артиллерии Макееву, тот ему заявил: "Батареи с британским вооружением рассредоточены. Хотя газовые снаряды и поступали, потребуется так много времени на их классификацию, что вряд ли стоит с ними возиться" (с.166).
Так и провалилась газовая стрельба под Царицыным. А жаль. Эффектное, должно быть, было бы зрелище.