Егор Егоров. Окончание
Он говорит, непонятно как, приплетая идеи. «Люди - братья и однако убивают друг друга. Разве это по-братски? Я ничего не смыслил в политике, не знал, что такое «кадет» или меньшевик. Я узнал, что такое кадеты, когда один кадет хотел насадить меня на штык в Москве в феврале. Да я его без винта пустил кубарем - одной хорошей затрещиной. Что такое меньшевик, тоже узнаю, если он захочет меня убить».
По-моему, Егор перепутал «кадета» - воспитанника военного училища с кадетами партии «конституционных демократов».
Он редко повторяется. С тех пор, как я его знаю, сказал только три раза, что ради правды и справедливости готов умереть. Он любит всех и не боится об этом говорить. Вместе с ним служит один поляк («никто его не любит, кроме меня»), которому он дал денег и башмаки. Тем не менее, тот бестолково поносит русский народ: и бескультурье, и всякое такое...
Когда у него что-то есть, он не скрывает. Вчера получил денежное содержание (с опозданием) за май и начало июня. Купил печатку мыла (5 руб.) и яиц. Еще хотел заплатить за меня в обед. К тому же, он - игрок.
Они все играют в карты в дни получки (375 руб. за вычетом кормовых). Запросто могут выиграть или проиграть 150 руб. Егор должен 50 руб. товарищу, который уехал в Тагил; он волнуется, ему важно отдать долг. Это его лучший друг - Щербаков. Как-то вечером, засыпая, он сказал Константинову (я слышал это через перегородку): «Щербакова я люблю больше всех!», -и уснул на этом признании.
Вечером в кинематографе: на экране освобожденные революцией сибирские каторжане. Растроганный Егор, уткнувшись мне в плечо, плачет, не стыдясь слез. Цыганки, которых он называет сербиянками, не оставляют его равнодушным. Как завидит их, спрашивает: «Сербиянка?» И всегда оделяет (монеткой в 15 коп.).
Он беспартийный. По-моему, он противник только эгоизма и всеобщей лжи. На фронте в начале революции его послали в патруль на вокзал - срывать погоны с офицеров: «Вот уж было истинное удовольствие! С прапора - это еще не то, а вот с капитана!» Другое удовольствие, поначалу, когда впервые назвал своего капитана «гражданин» вместо «ваше благородие». Сейчас, наоборот: с бывшими офицерами он ведет себя так, будто они еще офицеры. С насмешливой снисходительностью рассказывает, что начальник участка до сих пор носит в кармане капитанские погоны, как память. Он пеняет ему только на излишнюю резвость и всегдашнее: «А ну, давай энергичнее!» и то потому, что последнее слово иностранное и он не вполне понимает, что оно означает.
По Егору не видно, что он сомневается в огромных усилиях новой власти по воссозданию русского государства. Но он хочет справедливости, и он против новой буржуазии. Неожиданно заявляет: «Товарищи на позициях, а буржуи здесь забавляются!». Это было в тот день, когда отправляли отряд в Тагил. Заговорили об идее, приписываемой Коллонтай: истребить несколько десятков тысяч буржуев ради мира и спокойной жизни в добре и справедливости. Он наполовину шутливо заявляет: «Одобряю». Но, с другой стороны, по поводу немцев говорит: «Человек не свинья, ему можно втолковать разумное».
Рассуждает о попах: «Не знаю, как в других странах, а в Польше они делают свое дело. У нас же всюду позолота, все сверкает, и не знаешь - перед кем ты: перед ними или Боженькой». На шее у него всегда его крестильный крестик.
Егор - прожектер: получить образование, научиться играть на скрипке, попутешествовать, съездить в Америку. Читает книги, которые подвернутся под руку. У него есть тетрадь, в которую записывает понравившиеся стихи, целиком или отчасти. Туда и я вписал два стихотворения Есенина: «Товарищ» и «Певущий Зов». Там уже был «Демон» Лермонтова.