Товарищ Артеменко: ковбой на бронепоезде
В архиве нашлись интересные воспоминания о гражданской войне Александра Захаровича Артеменко, который был артиллеристом Закавказского фронта в Первую мировую, потом членом Бакинского ЦИКа, некоторое время командовал батарей на Кубани, а потом после попадания в 1919 г. в Воронеж воевал в 13-й армии и совместно с войсками Буденного. Написано в 1931 г. Выписал пару фрагментов.
В "кавказской" и "кубанской" частях воспоминаний много описания общеизвестных вещей и политической обстановки, что неинтересно. Единственное, что меня заинтересовала - описание "шамхорской резни", когда на ст. Шамхоры в январе 1918 г. азербайджанские мусаватисты и отступающие русские солдаты устроили взаимную бойню. Разумеется, попытка как-то это повесить на большевиков, которые якобы агитацией спровоцировали резню мусульман, откровенная чепуха, но в нынешнее шовинистическое время тщательно пропагандируется. В целом воспоминания мало что добавляют к этой истории, да еще и отличаются явным замалчиванием неприятных деталей - но ценны как сведения из первых рук.
Итак, несмотря на постановление 2-го С”езда Кавказской Армии не обезоруживать проходящие эшелоны с бойцами, а также и постановление железнодорожному Комитету о посылке имеющихся в Тифлисе 2-х бронепоездов в гор. Баку для разоружения, но эти постановления для Тифлисского меньшевистского правительства роли никакой не играли, а один из бронепоездов, на который была посажена команда из бывших бойцов грузинской национальности, под командованием князя Абхазова, который выступил на это подлое дело со станции Навшлуг, с которой и приступил к обезоруживанию проходящих эшелонов с солдатами, возвращавшимися с Турецкого фронта, а по дороге к Баку в гор. Елисаветполе стояла ”дикая дивизия”, которая тоже от этого дела не отказывалась, даже не стесняясь и одиночек солдат, проходящих пешим порядком, останавливать и обезоруживать и даже раздевали; граница их подлых действий распространялась от г. Тифлиса до г. Елисаветполя, дальше они не шли.
Обезоруженные и раздетые солдаты дальше не проходили, а заходили в г. Баку, являлись в военный отдел и требовали обмундирования; имеющиеся скудные запасы обмундирования приходилось выдавать раздетым бойцам. Это продолжалось недолго. При встрече бронепоезда, князь Абхазава пред”являет начальнику эшелона требование - сдать имеющееся оружие у бойцов. Но начальник эшелона отвечает: “Оружия мы вам не сдадим” и, не подчиняясь его требованиям, говорит, “что мы подчиняемся только и исполняем приказы Бакинского Исполнительного Комитета С.Р.С. Депутатов” и князь Абзащава, видя неподчинение его предложениям, посылал угрозы по адресу эшелона, а сам приказывал бронепоезду от”ехать на известное расстояние, а эшелон, стоя на задержанном месте, выжидая свою участь, и к нему прибывал другой эшелон, таким образом бронепоезд жали, который от Тифлиса дошел до станции Гиахоры в 35 верстах от ст. Елисаветполь, где дальше отступать некуда, за исключением только на ст. Баладжары, которому ЦИК г. Баку телеграфировать прибыть в г. Баку и разоружиться. Но командир бронепоезда князь Абхазава не выполнил распоряжения и одновременно имел другие распоряжения и одновременно имел другие распоряжения от своего Тифлисского правительства - продолжать свое начатое дело: не приостанавливаясь ни перед чем, хотя бы это выражалось в жертвах. Таким путем неподалеку, в верстах в 10 от ст. Шамхоры, собралось 18 эшелонов с солдатами.
Командир бронепоезда, видя для себя угрозу со стороны эшелонов, т.к. в задних эшелонах находилась артиллерия, погруженная на платформы, из Красной Крепостной артиллерии стал давать телеграммы своему правительству и в Баку, чтобы урегулировать вопрос, избегая кровопролития, т.е. нестолько князя Абхазава боялся за пролитие крови и жертв, понесенных со стороны солдат, находящихся в эшелонах, сколько за свою и других, как сам, шкуру.
Тогда я ему ответил: “Вам права такого никто не дал и проливать кровь и иметь жертвы бойцов я считаю напрасным, а необходимо урегулировать этот вопрос без пролития крови, если бойцы сами добровольно сдадут оружие, то это вы возьмете, но если они не согласятся сдать, то вы не имеете права применять к ним насилие”.
Командир бронепоезда князь Абхазава от безрезультатных для него разговоров пришел в ярость, сказал мне “больше я с сволочью, с большевиками не разговариваю”, обращаясь ко мне говорит: “вы арестованы”. Вывели меня на станцию, посадили в вагон и отправили со ст. Елисаветполь на ст. Шамхоры, где держали под стражей.
Два вышеуказанных товарища собрались к эшелонам, об”яснив бойцам о переговорах, предупредив их быть готовыми.
Начальники эшелонов, обсудив совместно с бойцами положение и стоять на месте эшелонам нет никакого смысла, так как запаса продовольствия не имеется, а также и топлива запаса паровозы не имеют, в силу чего необходимо было решить этот вопрос, выделив от каждого эшелона товарища, уполномочив вести переговоры и требовать пропуска эшелонов. Прибывшие на станцию Шамхары товарищи потребовали командира бронепоезда и пред”явили требование о пропуске эшелона, в против случае они с боем очистят дорогу и, дав срок 24 часа, немедленно ушли к эшелонам.
После прихода представителей от бойцов, учитывая опасность командир бронепоезда и Начальник дикой дивизии 2/1-18 г. прибыли на станцию, позвали к себе караульного начальника, через которого потребовали меня. Я пришел к ним и спросил: “что они от меня хотят”, тогда они мне сказали о необходимости урегулировать эксцесс, между прочим, сидя под арестом, я узнал о приходе делегации от эшелонов с ультимативным требованием пропуска через бойцов бронепоезда.
Чувствуя себя нетвердо в силу того, что среди бойцов бронепоезда развилось пьянство, неподчинение офицерству, а также офицерство, предчувствуя для себя опасность, я ответил: “На ваши предложения, которые вы мне до моего ареста предлагали, я не согласен” и предложил им условие, имеющееся у меня на основе постановления ЦИК.
Долго думали и не соглашались, но в последствии согласились. Тогда я потребовал от них гарантии для безопасности проходящих эшелонов по мосту, занятому бойцами дикой дивизии, которые уже были об этом извещены. Видя своего представителя, посаженного на паровоз каждого эшелона, они пропускали, не трогали этого эшелона. Таким образом было пропущено 3 эшелона.
С моей стороны каждому начальнику эшелона было дано предупреждение держать интервал не больше эшелон от эшелона на 25 саженей, поджидая остальные эшелоны.
Офицеры, едущие в эшелонах, доезжали до станции Шамхары, сгружались на станции, дальше не шли с своими частями за исключением немногих молодых офицеров, но и те держали себя пассивно.
Проводя таким образом 3-4 эшелона князь Абхазава, к-р бронепоезда в 5-м эшелоне потребовал у бойцов сдать оружие, но бойцы не сдавали; тогда я спросил его: “Где же гарантия”. Ничего не отвечая мне, приказал помощнику своему арестовать меня, но здесь было им уже не до ареста. Со стороны бойцов, находящихся в вагонах, открыт был пулеметный и ружейный огонь по дикой дивизии и тут-же князь Абхазава был убыт. В задних эшелонах, в которых были погружены орудия Карской крепостной артиллерии, бойцы сгрузили орудия с платформ и открыли огонь по бронепоезду, который в бою был разбит и свален под откос; бойцы с бронепоезда сдались; расположенные бойцы дикой дивизии вдоль полотна ж. дороги, оставшиеся бойцы в вагонах проходящих эшелонов пулеметным и ружейным огнем отбивались от бойцов дикой дивизии, а остальные бойцы, выгрузившись из вагонов, пошли в наступление по обе стороны полотна жел. дороги против дикой дивизии и вступили в бой; после первого сражения дикая дивизия была разбита. Проходя пешим порядком от ст. Шамхоры до ст. Елисаветполь, бойцы захватывали мелкие кучки персов, которые выходили к полотну жел. дороги и производили обезоруживание и раздевали проходящих бойцов. Эти кучки разбивались бойцами и отбиралось оружие и обмундирование от них; дойдя до ст. Елисаветполь было все обратно отобрано, не только винтовки, пулеметы, обмундирование, но и ранее захваченные ими орудия, которые тоже были отобраны в г. Елисаветполе.
Таким образом ликвидирован был эксцесс и обошелся он со стороны проходящих эшелонов: убитыми 27 товарищей бойцов и ранеными. Со стороны дикой див[и]зии, которая понесла убитыми, несомненно, больше половины своего состава, но так же были понесены жертвы со стороны крестьянства, которое было спровоцировано со стороны своих представителей Дашнаков и и буржуазией. На это кровопускание, ничего не подразумевавшие крестьяне, узнавши подлость своей буржуазии, в ночь на 7/1-18 г. произвело налет на свою буржуазию, от которой было уничтожено 50 с лишним беков со всем их семейством.
По прибытии на ст. Елисаветполь 1/-1-18 г. я встретил тов. ШАУМЯНА и ДЖАПАРИДЗЕ, от которых получил дальнейшие распоряжения: по пути следования очистить все пакгаузы, где только имелись грузы с продовольствием с другими предметами и направлять на ст. Баладжары и Баку, дабы не дать воспользоваться контр-революции после ухода солдат.
Итак, эксцесс, происшедший на ст. ст. Шамхары и Елисаветполь по обезоруживанию, был ликвидирован и жертвы этого эксцесса 27 товарищей препровождены в г. Баку и похоронены на площади Революции.
В 1919 г. Артеменко оказался в Воронеже, где в конечном итоге был назначен командиром 1-й Московской артбригады имени Троцкого. У артбригады совершенно не было лошадей, и вместо этого орудия поставили на бронелетучки - так Артеменко до конца войны будет воевать на бронепоездах. Командирами летучек он назначил нескольких курсантов артиллерийской школы из села Чертовицы. С этими летучками он прикрывал отступление из Воронежа штаба обороны через станции Отрожка и Сомова. Вот самый колоритный отрывок из его воспоминаний о войне с белыми, у которых тоже хватало бронепоездов. Пиратство на летучках за сундук рома вагон соли, дуэль бронепоездов в лучших традициях вестернов и все в таком духе.
Недолго пришлось контр-революции торжествовать победу над Красной Армией. Под напором неприятельских сил пришлось отступить со станции Отрожки до ст. Трехсветская, неся охрану ст. ст. Графская, Рамонь до ст. Усмань.
В виду ощутимого недостатка паровозов на жел. дороге, я из 2-х бронелетучек сформировал одну, увеличив ее в вооружении, состоящего из 2-х 3-х дюймовых орудий и 10 пулеметов; и 3-я бронелетучка состояла из 1-3-х дюймового орудия и 7 пулеметов и баталион железнодорожной охраны, который нес охрану по станциям.
Находясь далеко от центральной базы снабжения, вверенные мне бойцы на бронелетучках в то время находились в тяжелых условиях, как и в смысле питания, а также и обмундирования; приходилось получать на каждого бойца по ¼ фун. хлеба. Бойцы, узнавши от желдор. служащих, что белые пригнали соли, которая стоит на ст. Отрожка, доложили мне об этом. Тогда я позвал к себе железнодорожника, который знал место стоянки вагонов, а также через него я узнал - какие силы находятся у белых, и, в тот-же вечер, выехал с одной бронелетучкой на ст. Отрожки, взявши с собой железнодорожника. Приезжаю на ст. Сомов и узнав, что белых на станции мало, а стоит один бронепоезд против станции, я тогда стал смелее. Выходя со ст. Сомово, дал распоряжение машинисту как ехать и где остановиться. Доезжая до намеченного мною места, открыл из орудий огонь по станции и указанному месту стоянки; сделав панику на станции и не прекращая артиллерийского огня, под”ехал к вагонам и взял вагон с солью и направился обратно. Благодаря доставки соли бойцам было улучшено питание путем менки у крестьянок за соль - хлеб и жиры.
На другой день после моего посещения ст. Отрожки белые выслали на линию Отрожка-Сомово бронепоезд им. Генерала Гусельщика. На другой день на перегоне ст. Трисвятская и Сомово, я, с вверенной мне бронелетучкой, открыл по бронепоезду огонь, на который, со стороны неприятельского бронепоезда, был ответ; после этого, направляясь на ст. Трисвятская, узнаю от рабочего ж. д., что в селе стоит отряд, который имел в виду повредить путь и тем отрезать бронелетучку. Узнавши из слов рабочего, я открыл арт-огонь, а группу бойцов послал отрезать путь отступления и благодаря удачному попаданию снарядов и благодаря роте охраны ж.д., отряд белых был разбит и захвачен в плен, в том числе офицер, т. е. начальник отряда.
После этого боя я со ст. Трисвятская отправился на ст. Графская. Прибывши на станцию, где стояла бронелетучка, курсирующая до ст. Рамонь, и из доклада командира, узнаю, что Рамонь находится уже в руках белых.
Я тогда дал распоряжение командиру бронелетучки отправиться на Грязе-Орловскую линию и нести охрану до р. Дона, а сам вечером выехал на ст. Усмань. Из Усмани, часа в 2 ночи я возвратился назад, т. е. к ст. Графской; зная, что белые могут занять и Графскую, доезжая до раз”езда Беляево, а к утру направил, а к утру направился к Графской; не доезжая до ст. Графская по бронелетучке был открыт артиллерийский огонь противником, успевшим прибыть с Рамони на ст. Графскую и захваченная рота жел. дор. охраны осталась на станции, приготовилась к сдаче в плен белым. Не желая оставлять в плену красноармейцев, я открыть арт-огонь по неприятельской батареи, что немедленно заставило батарею неприятеля замолчать, убив осколком снаряда к-ра батареи; одновременно подбил неприятельский автоброневик.
Благодаря этой удачи, у белых получилась паника; рота, воспользовавшись этим, вырвалась из плена, командир роты, за подписью красноармейцев, написал рапорт Н-ку охраны дорог о предоставлении к награде, но из этого рапорта ничего не получилось.
В конце Сентября 1919 г. при приходе кон-корпуса им. тов. Буденного, Красная Армия повела наступление; бронелетучки были введены в распоряжение кон-корпуса. Со стороны белых были бронепоезда генерала Гусельщика и Шкуро, которые при наступлении кон-корпуса им. Буденного отражали нападения. Со стороны нашей были только бронелетучки, из которых бронелетучка №3 вступила в бой с бронепоездом им. ген. Гусельщика и огнем артиллерии путь отступления бронепоезду был отрезан и был взят в плен, а бронепоезд им ген. Шкуро был подбит бронелетучкой №3 на перегоне ст. Графская.
Под напором Красной Армии, нанося удар за ударом, Деникинская банда вынуждена была отступать по всем фронтам.
И вот, может быть кому прийдется читать историю гражданской войны, при каких условиях очутилось крестьянство из села Усмань-Собакино, которые ненавидели красную армию и в отдельности - красноармейца, за которым, при отступлении гнались, крича: “Ванька, бей его”, надеясь, что царь-батюшка - Деникин, даст им белого хлеба и соли, с которой они так здорово беспокоились.
Но Деникин и его приспешники, отступая из Усмань-Собакино, забрали все, что было у крестьян, на считаясь даже и с тряпкой. При отступлении белых крестьянство было спровоцировано, что идут красные из китайцев, которые на пути своем все уничтожают, не оставляя ни малых, ни старых, убивают; крестьянство перепугалось и вынуждено было для личного спасения укрываться в лесу, бросая дома на произвол. Но бойцы Красной Армии никого не трогали их жителей и все отобранное у неприятеля было возвращено им.
После боя между Трисвятская и Сомово был взят город Воронеж. При отступлении белых на Касторное через Дон, бронелетучками проехать к Воронежу не было возможности, в виду неисправности мостов через р. Воронежку. Тогда бронелетучки отправились по направлению Лисок, не доезжая, с вверенной мне бронелетучкой, на перегоне ст. Боево и Давидовки, не видя перед собой ничего, кроме густого тумана, под”ехал довольно близко к бронепоезду белых, который открыл по бронелетучке арт-огонь и сзади бронелетучки снарядом разбил путь.
Тогда я взялся сам за орудие, быстро навел и дал выстрел по неприятельскому бронепоезду. Снаряд попал в башню, изуродовав башню и орудие, а также побил прислугу. На помощь ему со ст. Бадеево поспешил вспомогательный поезд. Не д[а]вая возможности в зять ему на буксир бронепоезд, я, с своей стороны, направил арт-огонь по вспомогательному поезду. Но помощь была оказана и мне со стороны наших частей, которые сзади неприятеля разобрали путь, не прекращая артиллерийского огня, снаряд попал в тендерную будку вспомогательного бронепоезда и пробил котел, который взорвался и уничтожил машиниста и помощника. Неприятель видя, что спасения и помощи не откуда ждать, начал выскакивать из бронепоезда и бросился в бегство.
Таким образом, бронепоезд, под названием “Белый витязь” остался в наших руках. Я взял его на буксир и отправил на станцию в Воронеж в депо на ремонт; по прибытии бронепоезда приступили к ремонту.
Бронелетучки я тогда оставил в Воронеже, а сам перешел с командным составом и бойцами на отремонтированный бронепоезд “Белый витязь”, отбитый у белых и тут я получил распоряжение от штаба 8-й армии выбыть в распоряжение кон-корпуса им. Буденного.
Дальше описано, как автор сражался на этом бронепоезде аж до Ростова и Батайска, а потом на польском фронте, где тоже было много интересного, но это уже другой разговор. Автор несколько раз жалуется, что рапорты о его награждениях затерялись, в то время как другие трусы их получили - и это странно, ведь он ни слова не говорит о том, что в 1920-е награды таки нашли героя, и он получил целых два ордена Красного Знамени. Кстати, о соли - судя по всему, господа офицеры в походе на Москву массово этой солью спекулировали. Пример бронепоезда "Офицер", который воевал на соседнем Курском направлении, тому доказательство. Сами казаки-мамонтовцы на каком-то бронепоезде, судя по воспоминаниям, ухитрялись мародерствовать в Воронеже и грабить магазины прямо в разгар боев.
В воспоминаниях, конечно, неизбежна путаница, и разобраться с ней нелегко. Бронепоезд "Генерала Гусельщика" это "Генерал Гусельщиков" Донской армии, он действительно был подбит и захвачен 19 октября 1919 г. под Воронежем, а бронепоезд "Генерал Шкуро", как обтекаемо пишут необеляки в сети, "оставлен" тогда же под Воронежем. Какие-то отбитые неоказаки потом вообще пустили байку, что донцы-де их сами сбросили в Дон (!!!) и по глупости поставили в Семилуках памятную табличку мифическому расстрелу экипажа, по собственной отбитости указав на ней датой расстрела сентябрь, когда Воронеж был еще за белыми - вот ржака-то.
А вот что за захваченный "Белый Витязь", абсолютно непонятно. По рассказам белых мемуаристов, у них были бронепоезда Добровольческой армии "Витязь" и "Доблесть Витязя", которые вроде как воевали в других районах и были якобы брошены при отступлении в январе 1920 г. в Тирасполе. Учитывая, что источник, по сути, один - воспоминания беляка Власова - верить этому никто не обязан. В воспоминаниях Буденного о боях за Воронеж предсказуемо изложена полная брехня, в котором он эти три поезда взял чуть ли не лично, причем вместо "Белого витязя" он его называет "На Москву". Возможно, поезд вообще был безымянным. Надеюсь, рано или поздно документы 8-й армии и списки трофеев под Воронежем внесут ясность (и заодно закроют кое-какие вопросы о боях под Воронежем в целом), но заниматься этим пока некому.