Крепкий старик
Восточ.
Получено 19 ноября 1938 г.
Вх. №6268
ДУБОВИК - поездной машинист
Осиповичи.
Однажды утром, одев рубашку, босым я пошел на хутор, чтобы достать молока для детей. Достал я пару литров молока, иду домой чер[е]з путь и вижу, что вдалеке подымается пыль. Думаю себе, что такое. Стою и жду, вижу рота солдат впереди, рота сзади и по две шеренги патрулей в 20 человек с одной стороны и с другой. Между ними оцепленными шли 7 человек. Я не знал что это будет расстрел. Стою и думаю, куда их ведут. Навстречу идет Янушевский. Я у него спросил в чем дело. Он мне ничего не ответил. Смотрю на этой площадке бугор песку насыплен, и выкопаны две ямы. Вдруг впереди мчится польский офицер с обнаженной шашкой на лошади, заезжает за эту выемку и что-то говорит стоящему там человеку. Я подошел ближе к бугру, смотрю вырыта яма, потом промежуток, потом еще яма. Я уже тогда догадался в чем дело. Я снова взошел на путь, чтобы посмотреть, кого ведут. Впереди едут 3 офицера с обнаженными шашками, за ними рота солдат, по сторонам человек 20 патрулей с ружьями наизготовку, а в середине 7 человек. Когда прошли переезд по полю их стали сводить вниз. Я забежал наперед, что бы посмотреть кто эти семь человек. Оцепление было такое сильное, что подойти близко нельзя было. Их повели к яме. Поставили их спиной к яме. Когда их поставили, около них стали патрули. Потом офицер сказал что-то священнику (он и сейчас у нас священником - Шафрановский). Слов не было слышно. /Л. 3/-но. Священник перекрестил смертников. Двое из них перекрестились, а остальные нет. Один из арестованных был в барашковой шапке, в красной рубашке, в сапогах, стоял прямо и не шевелясь смотрел вдаль. Середи них был один старик, который также смотрел бодро, который был в лаптях. Не знаю присутствовал ли при расстреле ксендз, но поп был. Когда поп хотел исповедывать их, то старик отклонил его руки и сказал, что он не хочет исповеди.
Священник сказал командиру, как видно, что процедура уже конччилась. Вышел командир и прочитал им смертный приговор. После этого подошел офицер, завязал им всем марлей глаза и арестованных поставил на колени спиной к яме. Патрулям было скомандовано также стать на колени и взять винтовки на изготовку. Прицел был - одна пуля в лоб и две пули в грудь. Когда была подана команда «пли» патрули сразу выстрелили и арестованные попадали в ямы.
Весь народ плакал, а священник, когда заканчивал свою речь, говорил «не плачьте». Когда они попадали в ямы, то я забыл что стоял конвой и не помня что делаю, рынулся вперед, но меня чуть-чуть штыками не припороли. После этого командиры и офицеры, которые были на лошадях, а также врач, который присутствовал при расстреле посмотрели в яму. Оказалось, что старик еще остался жив. Как видно у них /Л. 4/ был назначен срок, когда должна была наступать смерть, т.к. они смотрели на часы. Когда, как видно, назначенный срок прошел, офицеры стали между собой что-то говорить. Командир сказал, чтобы подошли еще 4 человека и стреляли в яму. Произвели снова 4 выстрела в яму и опять стали смотреть на часы. Но старик еще жил. Тогда офицер распорядился достать старика из ямы. Его познанец достал, старик обливался кровью, но еще был жив. Врач смотрел на часы. Мне кажется, что если бы старик не умер, то его бы наверно забрали в лазарет, но через несколько секунд он умер. Как только он скончался, офицеры его ногами столкнули в яму. Потом стали зарывать. Зарывали те же самые солдаты, которые и стреляли. Когда уже зарыли, то поставили осиновый крест. Когда процедура вся эта кончилась, когда оцепление сняли, они построились в роту и поехали напевая громкие песни через местечко.
РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 15а. Д. 1329. Л. 2-4. Машинопись.
История любопытная, но абсолютно никаких выходных данных не содержит. Так что установить имена убитых и даже время расстрела не удалось. Единственное, что быстрым поиском нашлось - упомянутый священник Шафрановский, похоже, был репрессирован в 1938 году. Буду надеяться, что этот пост попадется на глаза местным исследователям, и они-то уж разберут, кто был расстрелян в Осиповичах.