Дело бесславного черногорца
«Генерал Бакич держал перед войском речь, в которой сказал то же, что и всегда: что мы ведем войну против жидов, которые захватили Россию, что мы боремся с красными, чтобы заново отстроить Россию в тех границах, в которых она была до 1913 года, мы ведем войну для того, чтобы в России восстановилось крепкое правительство, которое даст малороссам, полякам, латышам, башкирам, татарам, киргизам и другим малым народностям свободу по собственному желанию молиться Богу в своих церквях. Эту речь я слышал из уст генерала десятки раз, и он каждый раз говорил одно и то же… Идиот» (Полковник Я.М. Розенбаум)
* * *
Вообще только теперь я узнал его ближе, когда пришлось вместе жить: это дуб форменный, глуп как пробка; все время говорит о какой-то идее, но не очень определенной, я не могу догадаться. Очевидно, как человек, воспитанный на буржуазных началах, верит всему старому; всегда и со всеми спорит, даже и в том случае, когда его выражения и [не]лепы, и глупы. Не знаю, как могли бывшие наши начдивы, которые фактически управляли корпусом своими совещаниям, держать его во главе корпуса (полковник В.Н. Троицкий).* * *
Бакич был храбрым, воинственным, волевым, крайне самолюбивым, знающим себе цену, но слабо управляемым генералом с ограниченным кругозором. Он толком не умел читать и писать по-русски и плохо говорил, а во многих вопросах отличался поразительной наивностью. (А. Ганин)
Дело генерала Бакича. Сборник документов и материалов / Отв. редакторы Д.Г. Симонов, А.И. Савин. Новосибирск. 2022. С. 11.
После сборника документов о Щетинкине Д.Симонов и прочиеуважаемые историки осчастливили нас сборником по Бакичу. И в очередной раз я умиляюсь кардинальному разрыву между вступлениями авторов-составителей и документами. Уже в начале исторические авторитеты нам рассказывают о трагической истории "корпуса Бакича".
Да, трагической. Трагичнее выдачи казаков в Лиенце. Про то, как командующий остатками оренбургских войск генерал-черногорец Бакич привел кучу своих вояк с беженцами через границу с Китаем и встал у города Чугучак. Там они целый год, с января 1920 по май 1921 г., торчали лагерем - вместе с кучей других ошивавшихся в Китае и Монголии недобитых беляков типа Унгерна, Анненкова, Кайгородова и Дутова, которому Бакич должен был подчиниться, но не захотел. Сидел в буквальном смысле на серебре под кроватью, из которого снабжал отряд, но ухитрился провалить едва ли не все, что можно, из-за чего его "армия" даже зимовала в норах - это тоже в буквальном смысле. О том, какую нищую дыру оборвавшихся бездарей представлял из себя лагерь, очень колоритно описал беженец в книге "Камский. Русские белогвардейцы в Китае - М.: Красная новь, 1923". В конце концов красным это надоело и весной 1921 г. они ввели отряды в Китай. В итоге остатки войск Бакича драпали во все лопатки "напряженно отступали" (с), прорываясь в непрерывных боях с противником и отбиваясь полуголыми беженцами с помощью палок и камней, как описано в предисловии. А потом все равно аж через полгода их поймали и выдали монголы, и Бакича сотоварищи расстреляли злые комиссары: "...процесс над Бакичем имел классические черты советского судебного политического процесса: судопроизводство носило формальный характер, судьба обвиняемых решалась заочно решением руководящей партийной инстанции, а публичный характер процесса являлся инструментом массовой социальной мобилизации".
Щас-то, ясен пень, по-другому судят, как известно (sarcasm).
Но что же увидит читатель, если обратит внимание не на предисловие, написанное в комплиментарном духе, а на документы? А там, знаете, очень много всего яркого и интересного. И о единстве лагеря героев белого дела...
[Бакич]: После Сергиополя отряд и беженцы начали обираться его же заместителями и просто партизанами: офицерские строевые лошади, деньги, одним словом все, включительно до мелких вещей. В этом я убедился после того, как его же конвойная сотня взяла моих и моего адъютанта лошадей - я, возмутившись таким поступком, пришел к г[енерал]-м[айору] Анненкову и сказал: «Вот, Ваше Превосходительство, если у меня лошади отобраны вашими партизанами, то что же делают с остальными». Что же касается подъесаулов Козлова, Арбузова и подполковника Власенко, лучше и не вспоминать. Они, не стесняясь, ограбили отряд и беженцев и при первом слухе о наступлении красных бежали, захватив все награбленное. На все, с чем я обращался к г[енерал]-м[айору] Анненкову, он отвечал согласием, но после обещания отдать ничего не давал, благодаря чему в Учарале и его окрестностях все попало в руки красных (С. 23).
[Дутов]: При отъезде моего штаб-офицера Папенгут, ген[ерал] Бакич заявил, что он прекращает всякие сношения со мною, и что Атаман Дутов кончил свою деятельность. Что ген[ерал] Бакич прекращает свои сношения - это для меня не новость, ибо он их и не начинал, а были лишь остатки самой обычной вежливости - ответ на мои письма и запросы. Что же касается прекращения моей деятельности - это дело мое, а не генерала Бакича. Я - русский, а не иностранец, как ген[ерал] Бакич, и для меня интересы России дороже всего; я прекращу свою работу лишь за смертью. Ген[ерал] Бакич и его начальник штаба заявили моему штаб-офицеру, что они не верят в возможность ухода в Россию и что он делает все, чтобы убедить начальников частей в невозможности дальнейшей борьбы его отрядом. Все порывы истинно русских людей, желавших продолжения борьбы за правое дело, генералом Бакичем наказуются заключением в китайской тюрьме или, как, напр[имер], генерала Никитина, откомандировывают от отряда. (С. 27).
...Дважды генерал Бакич не исполнил моего боевого приказа, хотя бы и прикрылся совещанием начдивов. Исходя из всего этого, я не могу более быть равнодушным к делам отряда моего имени на реке Эмель, и ради спасения казаков и русских людей, интернированных у Чугучака, принимаю решительные меры. Русская пословица говорит, что «рыба тухнет с головы», а потому я, властью, мне данной, отрешаю от должности начальника отряда моего имени на реке Эмель - ген[ерал]-лейт[енанта] Бакича и его начальника штаба, ускоренного выпуска Генерального штаба генералмайора Смольнина (С. 29).
И про блестящее управление Бакичем остатками своих войск, полностью совпадающее с воспоминаниями Камского, чуть ли не слово в слово...
[Дутов]: Зимняя заготовка баранов обошлась отряду в среднем по 11 рублей за голову, между тем любой скотопромышленник из Кульджи перегнал бы баранов в Чугучак за половинную плату. Баран в Илийском крае на серебро стоит 3 руб. 50 к. или 4 рубля. (С. 27).
...Имея в отряде все мастерские, инструменты, огромное количество обозов и лошадей, значительный запас серебра и других ценностей, имея огромный комплект всякого рода специалистов: инженеров, коммерсантов, агрономов и мастеров всех цехов - преступно просидеть 6 месяцев и не создать мастерового городка. При наличии таких сил и средств можно было бы забить все местные фирмы.
Распоряжения ген[ерала] Бакича свелись в отряде к тому, что воинский отряд превратился в лагерь беженцев с полным отсутствием дисциплины и воинских отличий: каждый живет по себе и для себя. Некоторые части разбились по поселкам и сходкой решают вопросы службы и наряда. Меры, принимаемые полковником Степановым и генералом Шеметовым к поднятию дисциплины и порядка, сочувствия в штабе Отряда не встречают. Особым бельмом в отряде для генерала Бакича служит мой Атаманский полк, в виду сохранения им в полном объеме воинской дисциплины. Но в то же время генерал Бакич усиленно подчеркивает, что его отряд - военный, когда дело касается заработка отдельными чинами или организации ими какого-либо коммерческого предприятия. Подполковник Папенгут был свидетелем прибытия в Чугучак офицера любимой генералом Бакичем Сызранской дивизии. В 30° мороз в одной рваной шинели, надетой на рваное белье и имея на ногах куски кошмы вместо сапог. Что же тогда делается с казаками? Волосы становятся дыбом. Попытка реквизировать частною инициативою созданный кожевенный завод закончилась крахом завода, и, вместо получения 11.000 овчин, полученных от съеденных к 1 августа баранов, выдано было на полк по 10 плохо обделанных шкурок, но штаб получил полностью (С. 28). [мельком отмечу, что создание кожевенного завода Бакич в донесении Анненкову не моргнув глазом приписал себе]
Кадры дутовцев из фильма "Конец атамана"
И великолепные образчики пропаганды, сделанные благодаря выдающемуся таланту генерала...
Не они ли, красные комиссары, не так давно кричали против капитала и иностранного в частности, а сами теперь сдали концессии американским жидам. Теперь мы спрашиваем Вас, кому же будет работать Ваш интернационал и под чьей плеткой будут теперь гнуть спины рабочий и крестьянин, как не под плетью американского жида. Сдавая Русские концессии - тем самым не обогащаете-ли Вы американских жидов, за счет русского рабочего и крестьянина? (С. 32).
Ваш верховный повелитель-жид Лейба Бронштейн, он же товарищ Лев Троцкий, напившись, по[-]видимому, крови десятков миллионов русских людей, погибших на равнинах России в борьбе с жидовским комиссародержавием, - послал Вас продолжать братоубийственную бойню в пределах Монголии. Что Лейбе до того, что несколько сот русских красноармейцев могут сложить свои буйные головы в братоубийственной войне, было бы только живо его жидовское величество (С. 83).
И о глубокой принципиальности Бакича...
По показаниям И.З. Сизухина, предписание о гуманном обращении с пленными красноармейцами было подготовлено им по приказу Бакича. Сизухин передал текст для окончательного редактирования И.И. Смольнину-Терванду. Упоминание в тексте приказа мифического «Верховного главнокомандующего народных революционных армий» было сделано Смольниным, по заявлению Сизухина, с целью придать предписанию больший вес в глазах красноармейцев 13-й кавалерийской дивизии, которая теснила корпус Бакича из Шара-Сумэ. См. протокол допроса И.З. Сизухина от 5 мая 1922 г. ГАНО. Ф.Р. 1146. Оп. 1. Д. 136. Л. 192-192 об. (С. 76).
И про тщательно продуманные и взвешенные планы продолжения борьбы героями белого дела...
[Кайгородов]: Я лично придерживаюсь такой точки зрения. Коль скоро большевики собираются делать театром военных действий Монголию, всем русским отрядам в ней надлежит не только поддерживать связь, но выработать незамедлительно единый план действия. При наличии совместной и дружной работы, обширные монгольские пространства с зачастую неприступными горными кряжами будут для большевиков тем же, чем была когда-то обширная русская равнина для галлов. Население Халхи, при наличии нескольких удачных с нашей стороны стычек с красными, несомненно, окажет поддержку, скочевывая в сторону и являясь отличными проводниками и разведчиками. Уничтожив обессиленного противника партизанскими налетами, мы на его плечах легко проникаем и в Россию, где население, несмотря на всяческие уступки большевиков, подготавливается для того, чтобы сбросить большевистское ярмо. Там повсеместно ведется широкая пропаганда социалистами-революционерами, имеется сеть крестьянских союзов, копию программы которого при сем прилагаю, а Алтай - это неприступная естественная крепость, занятый соединенными силами, явится надежным плацдармом, с которого нам откроется путь на магистраль через Бийск и Барнаул (С. 61). [блестяще в свете того, что именно монголы сдали своего батьку-Унгерна красным]
И про большую популярность белого движения среди монголов и тувинцев...
Сформированный мною отряд в г. Улясутае, численностью в 200 человек, был двинут к границе Урянхая 3 мая н/с с/г. Командование отрядом мною было поручено поручику Поползухину, прибывшему в Улясутай из Оренбургской армии, сам же я выехал в г. Уланком для формирования второго отряда из прибывших казаков моего войска и беженцев из России. Получив сведения об имеющемся оружии у Урянхайских князей на Кемчике и имея, кроме сего, приглашение от одного из князей, я, с отрядом в 170 человек, выехал на Кемчик. Но туземное население, разложенное красными, видя невооруженных людей, напало на меня, и лишь благодаря случайности мне с отрядом удалось выйти благополучно из создавшегося положения. В это же время офицер Поползухин вошел в связь с красными и предал вверенный ему мною отряд, который подвергся внезапному нападению красных. Хотя последние и были отбиты, все же моему отряду пришлось отступить (С. 73).
Оружие, захваченное красными при ликвидации войск Бакича. ГАНО. Ф.П. 11796 Оп. 3. Д. 256.
И о строгой дисциплине и нерушимом единстве оказавшихся на чужбине русских людей...
Отряд Бакича перешел границу 27 марта 1920 года и расположился в степи на реке Эмиль, верст 40-45 от Чугучака, построив землянки. Численность этого отряда первоначально была около 16.000 человек. Но к маю [19]21 года, как мною уже указано, в отряде числится около 6.000 человек, т[о] е[сть] другими словами, менее половины первоначального числа. Около 10.000 человек перебежали в Советскую Россию, в период времени с апреля 1921 года по май [19]21 года. Перебегали почти исключительно солдаты и частью младшее офицерство (С. 85).
...В отряде время от времени происходили строевые занятия и несутся все обычные отряды внутренней службы: дневальство, дежурство и т.п., ношение нага[на] и отдание чести были обязательны. Порка процветает, особенно в штабе Бакича, собственноручно рвущего для этой цели прутья и вручающего их капитану Лютину - коменданту штаба. Но рекорд порки принадлежит артиллерии: Кирхман и, в частности, успешно продвигаются на этом поприще полковник Полонский и поручик Постников (предпочитают иногда действовать собственноручно) - оба родиной из Ишима. Солдаты и младшее офицерство, держатся, что называется, в черном теле, голодают, раздеты и босы. Признания личности человека в солдате нет и по-прежнему он должен нередко молчаливо переносить оскорбительные окрики своих начальников (С. 87).
В Шарасуме я прибыл в июле м[еся]це, назвавшись бакиченцем, между тем предложил моей дочери помогать мне, объяснивши ей цель моего пребывания в отряде. Дочь согласилась мне во всем помогать. Результатом нашей совместной деятельности явилось то обстоятельство, что часть отряда Бакича в числе 3.000 человек не вышла из Шарасуме на Кобдо, а осталась сдаться Советвласти. Из числа своих сотрудников, помогавших мне в этом деле, могу указать полковника Краснова, который путем словесных разъяснений солдатам об истинном положении отряда и настоящем настроении и внутренней политике Совет[ской] России весьма много помог мне в моей работе. Мною принимались различные меры и способы, способствующие преуспеянию в делах совет[ских] отрядов и вообще нашей общей идее. Бакич был суеверен, и я через свою дочь представил Бакичу искусного гадальщика на бобах - гражд. г. Семипалатинска Аркадия Белова, находящегося в отряде (остался в Шарасуме). Кроме сих лиц весьма ценным сотрудником считаю полковника Кокорева, который заведовал корпусным интендантством, который всегда вращался в кругу солдат и много способствовал разложению отряда (С. 95).
И о высоком моральном облике самого Бакича...
К характеристике генерала БАКИЧА
Бакич по происхождению серб, лет 45, чрезмерно честолюбив, плохо говорит по-русски, но любит говорить речи перед войсками, которые обычно никто не может понять, как полководец считается храбрым, но совершенно бездарным, пишет по-русски безграмотно и образования небольшого. ... Бакич одет всегда с иголочки, при орденах, в генеральских погонах, часто любит говорить, что он над русскими в Китае диктатор, уверен, что его имя будет занесено в историю и т.п. Живет, как помещик, имеет парадных лошадей, рессорные коляски, автомобиль, свиней, кур, коров и целый штат прислуги. Живет хотя и в лагере, но в хорошо отделанном помещении из 4-х комнат. В Китае уже заводит себе третью жену, первая законная теперь где-то на востоке, вторая Ольга Ивановна (зубной врач) не то застрелена им (эта версия упорно господствует в лагере среди верхов и низов), когда надоела, не то сама застрелилась, не будучи в силах более выносить его издевательства (публичных), имевших место незадолго до кончины. Третью жену, весьма красивую, жену одного офицера, Александру Ишимову, он взял в декабре [19]20 года, щедро наградил ее родственников серебром, кишмишом и урюком; озолотил конечно и новую жену, заведя ей кольцо с бриллиантом и т.п. По словам заместителя Бакича в г. Чугучаке полковника Камышенского, калым за эту последнюю жену отряду стоил больших денег и вызвал ропот в войсках. Верхи отряда в своих частных разговорах о дарованиях и личных качествах генерала Бакича весьма нелестного мнения, не раз приходилось слышать, что ему бы быть только фельдфебелем, а не начальником отряда. Его честолюбие, тупость, непонимание русского человека, нехозяйственность, неадминистративность и преступная халатность к нуждам войск своего отряда очень ярко обрисована была в последнем предсмертном приказе Дутова об отстранении от командования отрядом и назначении на эту должность генерала Шеметова, копия с этого приказа истекшей весной нелегально распространялась в Чугучаке, как среди военных, так и среди невоенных. Как и все генералы, Бакич в своих политических суждениях не пошел далеко, в партиях разбирается весьма плохо, но себя причисляет к сторонникам социал[истов]-революционеров. Но мнение на это все то, что все это только одни разговоры и что Бакич в политическом отношении обладает изумительной покладистостью, когда это не грозит умалению его личного положения и власти (С. 87-88).
[Жена Бакича]: Не шла я за Бакичем и в смысле борьбы за существование - ибо я была в своей семье у отца, который, хотя и не имея больших средств, но для нашего пропитания находились средства. Не нужно думать, что я шла за Бакичем, дабы способствовать большевикам… Меня взял Бакич как вещь, я была как рабыня, я не имела собственной воли, не имела желаний, т.е. мои желания не были осуществлены. И в смысле того, как говорит пословица: стерпится - слюбится - не имела никаких надежд, и о будущей совместной семейной жизни не мыслилось, потому что у Бакича было свое семейство, находящееся в Никольск-Уссурийске. И он только и мечтал о том, когда он дождется того времени, когда соединится со своим семейством и уедет в Сербию (С. 102).
На Сарлгуне я говорила Бакичу вести переговоры с Байкаловым, Бакич отвечал, что он не прочь бы от переговоров, но это зависит не от меня одного. Когда-же ушла дивизия с Кочневым - то Бакич выразился так - мне ничто не мешает соединиться с Байкаловым и резать всех беспощадно. По прочтении письма Байкалова - я вновь говорила Бакичу о необходимости сдаться - то он отвечал [-] Это дело не женское и вам об этом судить нельзя. В общем, хотя Бакич для меня не имеет какого-либо значения - по совести говоря, главным виновником всего определяю начштаба Смольнина и его соумышленника Кирхмана. Эти двое держали все в руках и всем произвольно распоряжались, и Бакич подпал всецело под их влияние (С. 97).
Я был арестован в числе 6 человек офицеров, и находился под арестом при штабе. Тов. Фокин сидел здесь же. При обыске у него был найден документ, изобличающий в нем агента совет[ской] власти. По приказанию Бакича Фокин был зарезан. Зарезал тов. Фокина сотник Понятовский (этот Понятовский попал в плен в Бурчуме и сам застрелился). Вместе с Фокиным было зарезано несколько сартов тем же Понятовским. Сарты эти торговали мелочью в лагере - и их заподозрили в шпионстве (С. 113).
И о других подвигах героев белого дела...
Начальник дивизии генерал-майор СТЕПАНОВ. Известен, как очень храбрый и талантливый начальник. Среди казаков за свою удаль пользуется большой популярностью. В частной жизни большой кутила, скандалист и дебошир. Вот случай, имевший место в лагере в Китае, напившись пьяным с компанией своих собутыльников в полночь в конном строю атаковал Красный крест с криком: «Ура, бей жидов», избил собственноручно доктора Красного креста (еврея) и разогнал по лагерю в нижних рубашках перепуганных набегом сестриц и фельдшериц. И долго потом из уст в уста рассказывалась по лагерю эта ночная история боевого генерала Степанова (С. 89) [примечательно, что даже Степанов саботировал в походе приказы Бакича и сдал кучу людей красным].
В руках у ген[ерал-]майора Смольнина сосредотачивалась вся контрразведка корпуса, на содержание коей им получались особые средства от Комкора. Хитрый, деспотичный, самолюбивый, наглый, самоуверенный относящийся с презрением ко всем стоящим ниже, сухой, и черствый, крайне злопамятный, вот, собственно говоря, основные черты характера ген[ерал-]майора Смольнина. Если добавить к этому, что он не имел командного ценза, и относится к числу выскочек революционного периода, и что свои взгляды на состав корпуса высказывал в одном слове - «Сброд» - фигура его как главного руководителя судеб чинов корпуса становится ясна. Грубый в семейной жизни, пьяница по натуре, он служил вернейшим образчиком для каждого имевшего с ним дело, что таким как он быть не нужно. Достаточно посмотреть было на хитрые, злобно-деспотичные тонкие губы, чтобы сказать - человек для достижения своей цели не задумался над гибелью тысяч людей. (С. 108-109).
В общем, вы поняли. Совершенно случайно возвысившийся волею случая и отчасти благодаря своему упрямству офицер попал в этот сборник вовсе не благодаря своим личным качествам и какой-то там трагедии своего корпуса, над которым начальствовал. Какая там трагедия - полсборника читается как чистая комедия. На самом деле его войско было ордой оборванных, нищих, запуганных, голодных и деморализованных людей, которые в эмиграции с трудом наладили самый примитивный быт и при этом не уважали и не ценили собственного командира. Да и не за что было - совершенно ограниченный, политический безграмотный, недисциплинированный и самоуверенный вояка среднего пошиба, наивный и суеверный, легко подпавший под влияние собственных штабистов, более волевых, образованных и талантливых. Болтун и слепец, рассорившийся с собственным командованием, ужасный администратор, который за целый год не смог наладить снабжение в лагере собственных войск, никуда не годный оратор и дипломат, оторванный от собственного войска. Политический лицемер, который был убежденным монархистом, великодержавником и клиническим антисемитом, но во всех без исключения воззваниях проповедовал эсеровщину, демократию и махал красным знаменем с триколором в крыже. Ел, пил, спал, развлекался на утащенные деньги и грезил какой-то борьбой с красными, отлично зная о небоеспособности своих полубезоружных оборванцев. Под натиском красных срочно побросал половину добра и драпанул во все лопатки от границы, разгоняя большевиков и китайцев исключительно благодаря численности своих нищих "войск". В каждом документе и воззвании божился и клялся, что его заставили воевать, не хотели пропускать, и поэтому он прямо-таки вынужден разогнать китайцев и оккупировать весь Алтай - а сам под такие лицемерные вопли разграбил Шара-Сумэ. Тщательно выискивая крамолу в своих рядах, прощелкал клювом разложение и шпионаж целого ряда людей в своем войске, включая собственную жену, которую он банально взял силой - так что именно эти люди уже в период отступления уговорили львиную долю обозников сдаться красным самим. Составители что-то говорили про гордость пленных на суде - чушь, сам Бакич жалко лепетал, неумело оправдывался, лгал и пытался отрицать авторство собственных воззваний, которые зачитывали ему в лицо. Конец был закономерен, и этого хваленого Бакича с его штабом ни жалко ни единой секунды. Да, он малость поприличнее оголтелых садистов и массовых убийц типа Анненкова, Унгерна и Семенова. Но в нем вообще нет ничего, что вызывало бы хоть какое-то сочувствие даже по сравнению с такими распиаренными "героями" белого дела как Деникин, Врангель и Колчак.
А в остальном отличнейший сборник. Много интересного материала, документы, ссылки, биосправки - как всегда, отличнейшая работа. Всем советую.
* * *
Вообще только теперь я узнал его ближе, когда пришлось вместе жить: это дуб форменный, глуп как пробка; все время говорит о какой-то идее, но не очень определенной, я не могу догадаться. Очевидно, как человек, воспитанный на буржуазных началах, верит всему старому; всегда и со всеми спорит, даже и в том случае, когда его выражения и [не]лепы, и глупы. Не знаю, как могли бывшие наши начдивы, которые фактически управляли корпусом своими совещаниям, держать его во главе корпуса (полковник В.Н. Троицкий).* * *
Бакич был храбрым, воинственным, волевым, крайне самолюбивым, знающим себе цену, но слабо управляемым генералом с ограниченным кругозором. Он толком не умел читать и писать по-русски и плохо говорил, а во многих вопросах отличался поразительной наивностью. (А. Ганин)
Дело генерала Бакича. Сборник документов и материалов / Отв. редакторы Д.Г. Симонов, А.И. Савин. Новосибирск. 2022. С. 11.
После сборника документов о Щетинкине Д.Симонов и прочиеуважаемые историки осчастливили нас сборником по Бакичу. И в очередной раз я умиляюсь кардинальному разрыву между вступлениями авторов-составителей и документами. Уже в начале исторические авторитеты нам рассказывают о трагической истории "корпуса Бакича".
Да, трагической. Трагичнее выдачи казаков в Лиенце. Про то, как командующий остатками оренбургских войск генерал-черногорец Бакич привел кучу своих вояк с беженцами через границу с Китаем и встал у города Чугучак. Там они целый год, с января 1920 по май 1921 г., торчали лагерем - вместе с кучей других ошивавшихся в Китае и Монголии недобитых беляков типа Унгерна, Анненкова, Кайгородова и Дутова, которому Бакич должен был подчиниться, но не захотел. Сидел в буквальном смысле на серебре под кроватью, из которого снабжал отряд, но ухитрился провалить едва ли не все, что можно, из-за чего его "армия" даже зимовала в норах - это тоже в буквальном смысле. О том, какую нищую дыру оборвавшихся бездарей представлял из себя лагерь, очень колоритно описал беженец в книге "Камский. Русские белогвардейцы в Китае - М.: Красная новь, 1923". В конце концов красным это надоело и весной 1921 г. они ввели отряды в Китай. В итоге остатки войск Бакича драпали во все лопатки "напряженно отступали" (с), прорываясь в непрерывных боях с противником и отбиваясь полуголыми беженцами с помощью палок и камней, как описано в предисловии. А потом все равно аж через полгода их поймали и выдали монголы, и Бакича сотоварищи расстреляли злые комиссары: "...процесс над Бакичем имел классические черты советского судебного политического процесса: судопроизводство носило формальный характер, судьба обвиняемых решалась заочно решением руководящей партийной инстанции, а публичный характер процесса являлся инструментом массовой социальной мобилизации".
Щас-то, ясен пень, по-другому судят, как известно (sarcasm).
Но что же увидит читатель, если обратит внимание не на предисловие, написанное в комплиментарном духе, а на документы? А там, знаете, очень много всего яркого и интересного. И о единстве лагеря героев белого дела...
[Бакич]: После Сергиополя отряд и беженцы начали обираться его же заместителями и просто партизанами: офицерские строевые лошади, деньги, одним словом все, включительно до мелких вещей. В этом я убедился после того, как его же конвойная сотня взяла моих и моего адъютанта лошадей - я, возмутившись таким поступком, пришел к г[енерал]-м[айору] Анненкову и сказал: «Вот, Ваше Превосходительство, если у меня лошади отобраны вашими партизанами, то что же делают с остальными». Что же касается подъесаулов Козлова, Арбузова и подполковника Власенко, лучше и не вспоминать. Они, не стесняясь, ограбили отряд и беженцев и при первом слухе о наступлении красных бежали, захватив все награбленное. На все, с чем я обращался к г[енерал]-м[айору] Анненкову, он отвечал согласием, но после обещания отдать ничего не давал, благодаря чему в Учарале и его окрестностях все попало в руки красных (С. 23).
[Дутов]: При отъезде моего штаб-офицера Папенгут, ген[ерал] Бакич заявил, что он прекращает всякие сношения со мною, и что Атаман Дутов кончил свою деятельность. Что ген[ерал] Бакич прекращает свои сношения - это для меня не новость, ибо он их и не начинал, а были лишь остатки самой обычной вежливости - ответ на мои письма и запросы. Что же касается прекращения моей деятельности - это дело мое, а не генерала Бакича. Я - русский, а не иностранец, как ген[ерал] Бакич, и для меня интересы России дороже всего; я прекращу свою работу лишь за смертью. Ген[ерал] Бакич и его начальник штаба заявили моему штаб-офицеру, что они не верят в возможность ухода в Россию и что он делает все, чтобы убедить начальников частей в невозможности дальнейшей борьбы его отрядом. Все порывы истинно русских людей, желавших продолжения борьбы за правое дело, генералом Бакичем наказуются заключением в китайской тюрьме или, как, напр[имер], генерала Никитина, откомандировывают от отряда. (С. 27).
...Дважды генерал Бакич не исполнил моего боевого приказа, хотя бы и прикрылся совещанием начдивов. Исходя из всего этого, я не могу более быть равнодушным к делам отряда моего имени на реке Эмель, и ради спасения казаков и русских людей, интернированных у Чугучака, принимаю решительные меры. Русская пословица говорит, что «рыба тухнет с головы», а потому я, властью, мне данной, отрешаю от должности начальника отряда моего имени на реке Эмель - ген[ерал]-лейт[енанта] Бакича и его начальника штаба, ускоренного выпуска Генерального штаба генералмайора Смольнина (С. 29).
И про блестящее управление Бакичем остатками своих войск, полностью совпадающее с воспоминаниями Камского, чуть ли не слово в слово...
[Дутов]: Зимняя заготовка баранов обошлась отряду в среднем по 11 рублей за голову, между тем любой скотопромышленник из Кульджи перегнал бы баранов в Чугучак за половинную плату. Баран в Илийском крае на серебро стоит 3 руб. 50 к. или 4 рубля. (С. 27).
...Имея в отряде все мастерские, инструменты, огромное количество обозов и лошадей, значительный запас серебра и других ценностей, имея огромный комплект всякого рода специалистов: инженеров, коммерсантов, агрономов и мастеров всех цехов - преступно просидеть 6 месяцев и не создать мастерового городка. При наличии таких сил и средств можно было бы забить все местные фирмы.
Распоряжения ген[ерала] Бакича свелись в отряде к тому, что воинский отряд превратился в лагерь беженцев с полным отсутствием дисциплины и воинских отличий: каждый живет по себе и для себя. Некоторые части разбились по поселкам и сходкой решают вопросы службы и наряда. Меры, принимаемые полковником Степановым и генералом Шеметовым к поднятию дисциплины и порядка, сочувствия в штабе Отряда не встречают. Особым бельмом в отряде для генерала Бакича служит мой Атаманский полк, в виду сохранения им в полном объеме воинской дисциплины. Но в то же время генерал Бакич усиленно подчеркивает, что его отряд - военный, когда дело касается заработка отдельными чинами или организации ими какого-либо коммерческого предприятия. Подполковник Папенгут был свидетелем прибытия в Чугучак офицера любимой генералом Бакичем Сызранской дивизии. В 30° мороз в одной рваной шинели, надетой на рваное белье и имея на ногах куски кошмы вместо сапог. Что же тогда делается с казаками? Волосы становятся дыбом. Попытка реквизировать частною инициативою созданный кожевенный завод закончилась крахом завода, и, вместо получения 11.000 овчин, полученных от съеденных к 1 августа баранов, выдано было на полк по 10 плохо обделанных шкурок, но штаб получил полностью (С. 28). [мельком отмечу, что создание кожевенного завода Бакич в донесении Анненкову не моргнув глазом приписал себе]
Кадры дутовцев из фильма "Конец атамана"
И великолепные образчики пропаганды, сделанные благодаря выдающемуся таланту генерала...
Не они ли, красные комиссары, не так давно кричали против капитала и иностранного в частности, а сами теперь сдали концессии американским жидам. Теперь мы спрашиваем Вас, кому же будет работать Ваш интернационал и под чьей плеткой будут теперь гнуть спины рабочий и крестьянин, как не под плетью американского жида. Сдавая Русские концессии - тем самым не обогащаете-ли Вы американских жидов, за счет русского рабочего и крестьянина? (С. 32).
Ваш верховный повелитель-жид Лейба Бронштейн, он же товарищ Лев Троцкий, напившись, по[-]видимому, крови десятков миллионов русских людей, погибших на равнинах России в борьбе с жидовским комиссародержавием, - послал Вас продолжать братоубийственную бойню в пределах Монголии. Что Лейбе до того, что несколько сот русских красноармейцев могут сложить свои буйные головы в братоубийственной войне, было бы только живо его жидовское величество (С. 83).
И о глубокой принципиальности Бакича...
По показаниям И.З. Сизухина, предписание о гуманном обращении с пленными красноармейцами было подготовлено им по приказу Бакича. Сизухин передал текст для окончательного редактирования И.И. Смольнину-Терванду. Упоминание в тексте приказа мифического «Верховного главнокомандующего народных революционных армий» было сделано Смольниным, по заявлению Сизухина, с целью придать предписанию больший вес в глазах красноармейцев 13-й кавалерийской дивизии, которая теснила корпус Бакича из Шара-Сумэ. См. протокол допроса И.З. Сизухина от 5 мая 1922 г. ГАНО. Ф.Р. 1146. Оп. 1. Д. 136. Л. 192-192 об. (С. 76).
И про тщательно продуманные и взвешенные планы продолжения борьбы героями белого дела...
[Кайгородов]: Я лично придерживаюсь такой точки зрения. Коль скоро большевики собираются делать театром военных действий Монголию, всем русским отрядам в ней надлежит не только поддерживать связь, но выработать незамедлительно единый план действия. При наличии совместной и дружной работы, обширные монгольские пространства с зачастую неприступными горными кряжами будут для большевиков тем же, чем была когда-то обширная русская равнина для галлов. Население Халхи, при наличии нескольких удачных с нашей стороны стычек с красными, несомненно, окажет поддержку, скочевывая в сторону и являясь отличными проводниками и разведчиками. Уничтожив обессиленного противника партизанскими налетами, мы на его плечах легко проникаем и в Россию, где население, несмотря на всяческие уступки большевиков, подготавливается для того, чтобы сбросить большевистское ярмо. Там повсеместно ведется широкая пропаганда социалистами-революционерами, имеется сеть крестьянских союзов, копию программы которого при сем прилагаю, а Алтай - это неприступная естественная крепость, занятый соединенными силами, явится надежным плацдармом, с которого нам откроется путь на магистраль через Бийск и Барнаул (С. 61). [блестяще в свете того, что именно монголы сдали своего батьку-Унгерна красным]
И про большую популярность белого движения среди монголов и тувинцев...
Сформированный мною отряд в г. Улясутае, численностью в 200 человек, был двинут к границе Урянхая 3 мая н/с с/г. Командование отрядом мною было поручено поручику Поползухину, прибывшему в Улясутай из Оренбургской армии, сам же я выехал в г. Уланком для формирования второго отряда из прибывших казаков моего войска и беженцев из России. Получив сведения об имеющемся оружии у Урянхайских князей на Кемчике и имея, кроме сего, приглашение от одного из князей, я, с отрядом в 170 человек, выехал на Кемчик. Но туземное население, разложенное красными, видя невооруженных людей, напало на меня, и лишь благодаря случайности мне с отрядом удалось выйти благополучно из создавшегося положения. В это же время офицер Поползухин вошел в связь с красными и предал вверенный ему мною отряд, который подвергся внезапному нападению красных. Хотя последние и были отбиты, все же моему отряду пришлось отступить (С. 73).
Оружие, захваченное красными при ликвидации войск Бакича. ГАНО. Ф.П. 11796 Оп. 3. Д. 256.
И о строгой дисциплине и нерушимом единстве оказавшихся на чужбине русских людей...
Отряд Бакича перешел границу 27 марта 1920 года и расположился в степи на реке Эмиль, верст 40-45 от Чугучака, построив землянки. Численность этого отряда первоначально была около 16.000 человек. Но к маю [19]21 года, как мною уже указано, в отряде числится около 6.000 человек, т[о] е[сть] другими словами, менее половины первоначального числа. Около 10.000 человек перебежали в Советскую Россию, в период времени с апреля 1921 года по май [19]21 года. Перебегали почти исключительно солдаты и частью младшее офицерство (С. 85).
...В отряде время от времени происходили строевые занятия и несутся все обычные отряды внутренней службы: дневальство, дежурство и т.п., ношение нага[на] и отдание чести были обязательны. Порка процветает, особенно в штабе Бакича, собственноручно рвущего для этой цели прутья и вручающего их капитану Лютину - коменданту штаба. Но рекорд порки принадлежит артиллерии: Кирхман и, в частности, успешно продвигаются на этом поприще полковник Полонский и поручик Постников (предпочитают иногда действовать собственноручно) - оба родиной из Ишима. Солдаты и младшее офицерство, держатся, что называется, в черном теле, голодают, раздеты и босы. Признания личности человека в солдате нет и по-прежнему он должен нередко молчаливо переносить оскорбительные окрики своих начальников (С. 87).
В Шарасуме я прибыл в июле м[еся]це, назвавшись бакиченцем, между тем предложил моей дочери помогать мне, объяснивши ей цель моего пребывания в отряде. Дочь согласилась мне во всем помогать. Результатом нашей совместной деятельности явилось то обстоятельство, что часть отряда Бакича в числе 3.000 человек не вышла из Шарасуме на Кобдо, а осталась сдаться Советвласти. Из числа своих сотрудников, помогавших мне в этом деле, могу указать полковника Краснова, который путем словесных разъяснений солдатам об истинном положении отряда и настоящем настроении и внутренней политике Совет[ской] России весьма много помог мне в моей работе. Мною принимались различные меры и способы, способствующие преуспеянию в делах совет[ских] отрядов и вообще нашей общей идее. Бакич был суеверен, и я через свою дочь представил Бакичу искусного гадальщика на бобах - гражд. г. Семипалатинска Аркадия Белова, находящегося в отряде (остался в Шарасуме). Кроме сих лиц весьма ценным сотрудником считаю полковника Кокорева, который заведовал корпусным интендантством, который всегда вращался в кругу солдат и много способствовал разложению отряда (С. 95).
И о высоком моральном облике самого Бакича...
К характеристике генерала БАКИЧА
Бакич по происхождению серб, лет 45, чрезмерно честолюбив, плохо говорит по-русски, но любит говорить речи перед войсками, которые обычно никто не может понять, как полководец считается храбрым, но совершенно бездарным, пишет по-русски безграмотно и образования небольшого. ... Бакич одет всегда с иголочки, при орденах, в генеральских погонах, часто любит говорить, что он над русскими в Китае диктатор, уверен, что его имя будет занесено в историю и т.п. Живет, как помещик, имеет парадных лошадей, рессорные коляски, автомобиль, свиней, кур, коров и целый штат прислуги. Живет хотя и в лагере, но в хорошо отделанном помещении из 4-х комнат. В Китае уже заводит себе третью жену, первая законная теперь где-то на востоке, вторая Ольга Ивановна (зубной врач) не то застрелена им (эта версия упорно господствует в лагере среди верхов и низов), когда надоела, не то сама застрелилась, не будучи в силах более выносить его издевательства (публичных), имевших место незадолго до кончины. Третью жену, весьма красивую, жену одного офицера, Александру Ишимову, он взял в декабре [19]20 года, щедро наградил ее родственников серебром, кишмишом и урюком; озолотил конечно и новую жену, заведя ей кольцо с бриллиантом и т.п. По словам заместителя Бакича в г. Чугучаке полковника Камышенского, калым за эту последнюю жену отряду стоил больших денег и вызвал ропот в войсках. Верхи отряда в своих частных разговорах о дарованиях и личных качествах генерала Бакича весьма нелестного мнения, не раз приходилось слышать, что ему бы быть только фельдфебелем, а не начальником отряда. Его честолюбие, тупость, непонимание русского человека, нехозяйственность, неадминистративность и преступная халатность к нуждам войск своего отряда очень ярко обрисована была в последнем предсмертном приказе Дутова об отстранении от командования отрядом и назначении на эту должность генерала Шеметова, копия с этого приказа истекшей весной нелегально распространялась в Чугучаке, как среди военных, так и среди невоенных. Как и все генералы, Бакич в своих политических суждениях не пошел далеко, в партиях разбирается весьма плохо, но себя причисляет к сторонникам социал[истов]-революционеров. Но мнение на это все то, что все это только одни разговоры и что Бакич в политическом отношении обладает изумительной покладистостью, когда это не грозит умалению его личного положения и власти (С. 87-88).
[Жена Бакича]: Не шла я за Бакичем и в смысле борьбы за существование - ибо я была в своей семье у отца, который, хотя и не имея больших средств, но для нашего пропитания находились средства. Не нужно думать, что я шла за Бакичем, дабы способствовать большевикам… Меня взял Бакич как вещь, я была как рабыня, я не имела собственной воли, не имела желаний, т.е. мои желания не были осуществлены. И в смысле того, как говорит пословица: стерпится - слюбится - не имела никаких надежд, и о будущей совместной семейной жизни не мыслилось, потому что у Бакича было свое семейство, находящееся в Никольск-Уссурийске. И он только и мечтал о том, когда он дождется того времени, когда соединится со своим семейством и уедет в Сербию (С. 102).
На Сарлгуне я говорила Бакичу вести переговоры с Байкаловым, Бакич отвечал, что он не прочь бы от переговоров, но это зависит не от меня одного. Когда-же ушла дивизия с Кочневым - то Бакич выразился так - мне ничто не мешает соединиться с Байкаловым и резать всех беспощадно. По прочтении письма Байкалова - я вновь говорила Бакичу о необходимости сдаться - то он отвечал [-] Это дело не женское и вам об этом судить нельзя. В общем, хотя Бакич для меня не имеет какого-либо значения - по совести говоря, главным виновником всего определяю начштаба Смольнина и его соумышленника Кирхмана. Эти двое держали все в руках и всем произвольно распоряжались, и Бакич подпал всецело под их влияние (С. 97).
Я был арестован в числе 6 человек офицеров, и находился под арестом при штабе. Тов. Фокин сидел здесь же. При обыске у него был найден документ, изобличающий в нем агента совет[ской] власти. По приказанию Бакича Фокин был зарезан. Зарезал тов. Фокина сотник Понятовский (этот Понятовский попал в плен в Бурчуме и сам застрелился). Вместе с Фокиным было зарезано несколько сартов тем же Понятовским. Сарты эти торговали мелочью в лагере - и их заподозрили в шпионстве (С. 113).
И о других подвигах героев белого дела...
Начальник дивизии генерал-майор СТЕПАНОВ. Известен, как очень храбрый и талантливый начальник. Среди казаков за свою удаль пользуется большой популярностью. В частной жизни большой кутила, скандалист и дебошир. Вот случай, имевший место в лагере в Китае, напившись пьяным с компанией своих собутыльников в полночь в конном строю атаковал Красный крест с криком: «Ура, бей жидов», избил собственноручно доктора Красного креста (еврея) и разогнал по лагерю в нижних рубашках перепуганных набегом сестриц и фельдшериц. И долго потом из уст в уста рассказывалась по лагерю эта ночная история боевого генерала Степанова (С. 89) [примечательно, что даже Степанов саботировал в походе приказы Бакича и сдал кучу людей красным].
В руках у ген[ерал-]майора Смольнина сосредотачивалась вся контрразведка корпуса, на содержание коей им получались особые средства от Комкора. Хитрый, деспотичный, самолюбивый, наглый, самоуверенный относящийся с презрением ко всем стоящим ниже, сухой, и черствый, крайне злопамятный, вот, собственно говоря, основные черты характера ген[ерал-]майора Смольнина. Если добавить к этому, что он не имел командного ценза, и относится к числу выскочек революционного периода, и что свои взгляды на состав корпуса высказывал в одном слове - «Сброд» - фигура его как главного руководителя судеб чинов корпуса становится ясна. Грубый в семейной жизни, пьяница по натуре, он служил вернейшим образчиком для каждого имевшего с ним дело, что таким как он быть не нужно. Достаточно посмотреть было на хитрые, злобно-деспотичные тонкие губы, чтобы сказать - человек для достижения своей цели не задумался над гибелью тысяч людей. (С. 108-109).
В общем, вы поняли. Совершенно случайно возвысившийся волею случая и отчасти благодаря своему упрямству офицер попал в этот сборник вовсе не благодаря своим личным качествам и какой-то там трагедии своего корпуса, над которым начальствовал. Какая там трагедия - полсборника читается как чистая комедия. На самом деле его войско было ордой оборванных, нищих, запуганных, голодных и деморализованных людей, которые в эмиграции с трудом наладили самый примитивный быт и при этом не уважали и не ценили собственного командира. Да и не за что было - совершенно ограниченный, политический безграмотный, недисциплинированный и самоуверенный вояка среднего пошиба, наивный и суеверный, легко подпавший под влияние собственных штабистов, более волевых, образованных и талантливых. Болтун и слепец, рассорившийся с собственным командованием, ужасный администратор, который за целый год не смог наладить снабжение в лагере собственных войск, никуда не годный оратор и дипломат, оторванный от собственного войска. Политический лицемер, который был убежденным монархистом, великодержавником и клиническим антисемитом, но во всех без исключения воззваниях проповедовал эсеровщину, демократию и махал красным знаменем с триколором в крыже. Ел, пил, спал, развлекался на утащенные деньги и грезил какой-то борьбой с красными, отлично зная о небоеспособности своих полубезоружных оборванцев. Под натиском красных срочно побросал половину добра и драпанул во все лопатки от границы, разгоняя большевиков и китайцев исключительно благодаря численности своих нищих "войск". В каждом документе и воззвании божился и клялся, что его заставили воевать, не хотели пропускать, и поэтому он прямо-таки вынужден разогнать китайцев и оккупировать весь Алтай - а сам под такие лицемерные вопли разграбил Шара-Сумэ. Тщательно выискивая крамолу в своих рядах, прощелкал клювом разложение и шпионаж целого ряда людей в своем войске, включая собственную жену, которую он банально взял силой - так что именно эти люди уже в период отступления уговорили львиную долю обозников сдаться красным самим. Составители что-то говорили про гордость пленных на суде - чушь, сам Бакич жалко лепетал, неумело оправдывался, лгал и пытался отрицать авторство собственных воззваний, которые зачитывали ему в лицо. Конец был закономерен, и этого хваленого Бакича с его штабом ни жалко ни единой секунды. Да, он малость поприличнее оголтелых садистов и массовых убийц типа Анненкова, Унгерна и Семенова. Но в нем вообще нет ничего, что вызывало бы хоть какое-то сочувствие даже по сравнению с такими распиаренными "героями" белого дела как Деникин, Врангель и Колчак.
А в остальном отличнейший сборник. Много интересного материала, документы, ссылки, биосправки - как всегда, отличнейшая работа. Всем советую.