Из истории белого террора в Сибири
А деревня стонала от насилий карательных отрядов, снабжаемых в изобилии оружием, присланным верными союзниками.
Для характеристики того времени, интересно привести следующее письмо Управляющего Иркутской губернией Яковлева министрам П. Вологодскому и В. Пепеляеву.
"За последнее время", пишет он, "настроение широких слоев сельского и особенно городского общества повышается, разрыв правительства с народом углубляется все больше и больше.
Признаком глубокого раскола власти с народом является то брожение, то недовольство, которое из соседней Енисейской губернии просачивается и вьет новое гнездо в Иркутской губернии, доходя в некоторых местах (Икей) до открытых возмущений.
Недовольство правительственной политикой чувствуется во всех слоях населения. /300/ Иркутскую губернию до последнего времени можно было в этом отношений считать наиболее лойяльной, но приезд Волкова, Красильникова и безаппелляционные поступки начальника военного районного полковника Сычева, оттеснивших гражданскую власть и применивших к сложному делу управления методы военной субординации, и ее замутили.
И здесь начался тот же процесс разложения государственности и роста оппозиции правительству.
Деревню возмущают налоги и отсутствие товаров.
При самодержавии у них были товары, а при большевиках не собирали налогов. Эти воспоминания их настраивают против нынешней власти. Враждебное настроение к правительству питается еще рассказами возвращающихся пленных, которые сочувственно относятся к советской России, бегущими из армии дезертирами и следующими за ними военными отрядами, которые к глубокому сожалению, не столько ловят дезертиров, сколько возмущают деревню своими насилиями.
Особенно ярко повышенное настроение чувствуется в городском населении. Его волнует все растущее сословное неравенство и атаманы, которые, разделив всю Сибирь на районы, властвуют над ней, совершенно не считаясь с торжественно провозглашенными задачами правительства...
Есть, конечно, как в городе, так-и в деревне еще довольно толстые обывательские слои, которые не задеты враждою к власти, но это, в большинстве случаев, та пассивная среда, которая тяжелой гирей общественного равнодушия давит всякую власть.
Рабочие Иркутска и других промышленных пунктов губернии с каждым днем становятся враждебнее к власти. От активных выступлений они воздерживаются, но внутри, на собраниях и в частных разговорах ясно виден крутой поворот к большевизму...
...Приказ Волкова об аресте управляющего Эхирит-Булаатским аймаком Алхасанова и 12-ти гласных аймачного земского собрания, назначение изгнанных населением волостных секретарей, закрытие газет и все продолжающаяся милитаризация внутренней политики оттолкнули земство от правительства. Вражда эта, видимо, растет не только в Иркутской губернии, но и по всей территории Сибири и недалеко то время, когда она может вылиться в открытую борьбу с Омском. /303/
В Иркутском земстве это настроение особенно ярко проявилось на банкете, устроенном недавно губернской управой по случаю годовщины революции. Все речи, которые говорились там, были определенно враждебны правительству. Даже ярые противники большевизма, которые в 1918 г. с оружием в руках боролись против их тирании, заявляли, правда, под хмельком, что "если имеется только два пути - большевизм и правительство Колчака с его военно полевой юстицией, "дворцовыми переворотами" и атаманами, то нужно итти с большевиками".
"Закрытие газеты "Сибирь, а потом "Мысль" породило большую тревогу, которая еще и до сих пор не улеглась. Едва скрываемое чувство возмущения приходится встречать почти всюду. Особенно сильным аргументом у оппозиции является подцензурность газет. Военный цензор просматривает предварительно весь материал, разрешает к печати, а потом за него карают газету штрафом или закрытием. Вследствие этого начинает возникать подпольная пресса, идущая пока извне, а этот враг как всякий подпольный враг, гораздо опаснее легальных оппозиционных газет.
Об этих предостерегающих признаках, которые являются угрозой всему укладу слагающейся государственной жизни, освобожденной от большевиков России, считаю долгом своей совести довести до вашего г. Министр, сведения.
Они красноречиво говорят, что влияние правительства на население падает, раскол между властью и обществом увеличивается, положение правительства и его агентов на местах становится все тяжелее и изолированнее. Меры принуждения, конечно, нужны, но необходимо еще что то более важное, необходимо то великое, во имя чего терпятся репрессии.
Не беря на себя смелость выступать перед вами с личными взглядами, я протоколирую только то, что чувствую, слышу и вижу, вращаясь в самых разнообразных слоях Иркутского городского и деревенского общества...
Управляющий губернией".
Так писал Яковлев, ставленник Колчака.
О скольких насилиях он еще не знал и как вообще мягко выражался. Почему он не сопроводил, наконец, свое письмо документами о тех ужасах, которые творились в его губернии. /304/
А документов таких в его распоряжении было хоть отбавляй. Сделаем это мы и дадим место одному из них, первому попавшемуся:
Копия.
Иркутская Губернская
Земская Управа гр. Иркутскому Губернскому
Отдел Административный Комиссару.
Делопроизводство
№ 1525. Ноября 25 дня 1918 г.
По полученным Губернской Земской Управой сведениям, в Усть-Балейской волости, Иркутского уезда, находится военный отряд, под начальством офицера Трофимова. Отряд этот в пределах названной волости, произвел целый ряд противозаконных деяний, а именно: на днях в селе Александровский завод (село Ново-Александровское) арестовано было этим отрядом 6 человек местных жителей за причастность к большевизму. Среди арестованных были лица, которые по утверждению населения никакого участия в большевистском движении не принимали и отношение их к существующему строю было самое лойяльное. Арестованные были увезены к Ангаре, - там изрублены и расстрелены и трупы их привезены были обратно в с. Александровский завод. В селе Горохово отрядом этим перепорот был целый ряд крестьян, непричастных к большевизму; пороли и женщин. В с. Усть-Балее 21 ноября арестовано было 7 человек, якобы за нападение на милицию, между тем по утверждению местного населения это была обоюдная драка между милиционерами и арестованными лицами. Среди арестованных имеются двое Пежемский и Иванов, которых по словам крестьян, во время драки даже в селе не было.
Такого рода деяния терроризующие население, вызывают среди крестьян крайнее негодование и возмущение и на этой почве могут возникнуть очень серьезные, а в настоящее время и очень нежелательные конфликты, последствия которых безусловно вредно отразятся как на деятельности правительственного аппарата, так равно и земского.
На основании вышеизложенного, Губернская Земская Управа обращается к вам с настоятельной просьбой, в срочном порядке, войти с представлением к военным властям о немедленном прекращении этих беззаконных деяний, о рас-/305/-следовании действий упомянутого выше отряда и о привлечении виновных к законной ответственности.
Подлинное за надлежащими подписями.
Верно: Делопроизводитель (подпись)".
А вот в воззвании, которое приводим также полностью, как нельзя лучше и подробнее охарактеризована атмосфера в Сибири при Колчаке.
(Перевод с английского). ВОЗЗВАНИЕ.
"Представителей русских крестьян и рабочих Дальнего Востока и Сибири к гражданам - демократам всех союзных стран.
Прошел почти год, как ваши правительства взяли на себя обязанность творить и направлять русскую революцию посредством общего вооруженного вмешательства, на дипломатическом языке, именуемого "интервенцией". Первые шаги вмешательства сопровождались заверениями в дружбе и самых благожелательных намерениях к русскому народу, торжественными обещаниями не вмешиваться в наши внутренние дела, при чем об'явили, что союзники не имеют намерения посягать на наши права и национальную независимость, а озабочены только помощью России.
Когда, непосредственно за сими уверениями значительные силы Японии, Англии, Франции, а позже даже Италии и Канады начали группироваться на нашей территории с их штабами> военными миссиями, агентами, как в собственной стране, нам говорили, что союзники приготовляются перевозить войска через Сибирь в Европейскую Россию. Распространяли еще одну версию, о целях прибытия союзных войск-спасти армию чехо-словаков, которая двигалась через Сибирь во Францию и дать безопасность, которая была под угрозой вооруженных банд пленных Австро-Венгров.
Однако, в скором времени выяснилось, что намеченным полем сражения была не Германия, а мирные города и деревни нашей родной Сибири. Пушки наших союзников, вместо того, чтобы быть направленными на германцев, устремлены на сибирских крестьян и рабочих. Рассказы о присутствии в Сибири немцев и австро-венгров в таких силах, чтобы угрожать чехо-словакам, были также ни что иное, как соответствующая дипло-/306/-матическая выдумка. Таким образом, стало ясно, что кампания союзников в Сибири направлена не против германского милитаризма, а против революционной России и целью нападения соединенных сил явилось не самодержавное правительство Германии, а самая демократическая в мире форма правления из когда-нибудь известных миру: самоуправление крестьян и рабочих, называемое Советом. Союзники были не вправе разрушать Советскую власть (действительное правительство народа и поставленное народом, рожденное в муках великой русской революции, как самобытное проявление русского национального гения). Теперь вне всякого сомнения, что чехо-словаки против советской власти в Сибири; все сделанное ими, сделано по приказу французского генерального штаба и настойчивым домогательством Французской дипломатии, выставившей перед ними признание их политической независимости, как награду за это вероломство и кровавые злодеяния. Также общеизвестно, что Семенов и Калмыков, два казачьих атамана, проявившие такую активность в этой войне против своих сограждан, были финансированы, снаряжены и поддержаны - один - Великобританией, а другой Японией. Таким образом соединенными силами и вероломством была свергнута советская власть в Сибири. Неподготовленные, плохо снабженные Советы были захвачены врасплох в такое короткое время, которое не давало возможности не только произвести мобилизацию, но во многих случаях даже снестись между собою. Различные местные советы внезапно очутились лицом к лицу с регулярной армией союзников и небольшими бандами казаков, приверженцев старого порядка и враждебных революции и народу. Правительственная власть жестоко была вырвана из рук народа и перешла в окровавленные руки Калмыкова, Семенова, Гамова и других мелких тиранов, разделивших Сибирь между собой на много сатрапий и под покровительством союзных войск, начали терроризировать население своих областей палкой, пытками, расстреливали направо и налево без всякого милосердия. Позднее Хорват об'явил себя верховным правителем Сибири, а за ним Колчак узурпировал власть правительства и об'явил себя диктатором.
Все это время крестьянин и рабочий Сибири стонет под тяжестью режима, превосходящего зверствами и жестокостью самые темные дни царизма. Нет не только свободы слова, печати и собраний, но стерты даже признаки этих свобод. /309/ Казачья нагайка, тюремная камера и пуля палача-самая настоящая действительность современной Сибирской жизни.
Тюрьмы гражданские и военные переполнены до того,, что стали рассадниками заразных болезней. Те, кто теперь у власти, кажется взяли на себя бесполезную и жестокую задачу искоренить большевитские идеи и симпатии в стране, уничтожением населения. Японские войска ввели ужасный по своей жестокости способ огня тяжелой артиллерии без предупреждения, обращая в пепел целые деревни, с целью уничтожения гнезд большевиков. Деревня Сахатин и Ивановка, близ Владивостока были разрушены таким образом.
Только теперь, когда такое положение вещей в Сибири стало господствующим, ее рабочий народ болезненно понял, что это положение явилось прямым следствием иностранной интервенции, которая деморализует и зверски тиранит страну нашу.
Все эти Семеновы, Калмыковы, Колчак и им подобные были бы не в состоянии проявить их тиранические силы над народом Сибири даже на самое короткое время без помощи и сотрудничества наших войск и поддержки ваших правительств, снабжающих их деньгами, вооружением, снаряжением и обмундированием, давая таким образом, как моральную, так и материальную поддержку, опустошать нашу страну гражданской войной.
Не может быть, чтобы все это делалось с ведома и одобрения демократий союзных стран. Мы думаем, что предательская и кровавая роль, которую в настоящее время разыгрывают союзные правительства, должна заставить покраснеть от стыда и содрогнуться от негодования всякого честного гражданина, а потому мы просим, мы умоляем, наконец, мы требуем от вас во имя человечности и справедливости во имя великой русской революции и во имя гуманности вообще, не позволяйте вашим правительствам задушить революционную Россию. Напрягайте все ваши усилия, чтобы заставить ваши правительства не разжигать и не поддерживать гражданскую войну в нашей стране, отозвав ваши войска, оставить нас одних устраивать наши судьбы без всякого иностранного вмешательства. Это наше неот'емлемое право, освященное огромными жертвами нашего народа, возложенными на алтарь человеческой свободы, и нет нации или ее чести, которая дерзнула бы посягнуть на это право. /310/
Крестьянские и рабочие представители русского Дальнего Востока и Сибири".
К этому документу приложено отношение колчаковских жандармов такого содержания.
Секретно.
Министру Иностранных Дел.
Имею честь препроводить Вашему Превосходительству для сведения.
Второй генерал-квартирмейстер при Верховном Главнокомандующем генерального штаба
генерал-майор (подпись) РЯБИКОВ.
За начальника особого отделения
Гв. поручик (подпись) ШАЦКИЙ.
№ 21114 22-го июля 1919 г.
Омск.
Никакой ответственности за свои расправы с русским народом бандиты не несли, они были, наоборот, поощряемы в этих своих действиях, общей политикой Колчаковского правительства и только позже Советская власть призвала их к справедливому суду и воздала их по заслугам...
В качестве представителя печати, пишущий эти строки присутствовал на одном таком судебном процессе *).
Томский Губернский суд разбирал дело о начальнике карательного отряда капитане Сурове, огнем и мечем, прошедшем по всей губернии. Нечеловеческие жестокости и разрушение нес с собой отряд этого офицера-палача.
Десятки крестьян-свидетелей без вызова в суд, по своей воле приехали в Томск из далеких деревень, чтобы рассказать обо всем этом, многие из них были выпороты отрядом Сурова, а некоторые даже подвергнуты расстрелу, но раненые сумели затем убежать с места казни. Не мало жутких картин передали они слушателям... Суровцы пороли женщин, 70 летних стариков, а с расстрелянными поступали, так, что на следующий день нельзя было родственникам узнать близких им лиц.
*) Отчет по делу помещен автором в газете „Красное Знамя" в г. Томске и в статье "Похождения капитана Сурова", в известиях ВЦИК в №117 от 24 мая 1924 г. /313/
Субботовский И. Союзники, русские реакционеры и интервенция. Краткий обзор. Ленинград, 1926. С. 300-314.
Книжка очень мозаична и представляет собой набор разрозненных документов по теме интервенции и политики колчаковщины. Есть хорошо известные позднее документы, есть вполне забытые. Ныне ценность невелика, тем более что писалось как пионерское сочинение и на злобу дня против союзников и их финансовых претензий России. Зато много забытых фоток с примерами доблести белого движения.
Для характеристики того времени, интересно привести следующее письмо Управляющего Иркутской губернией Яковлева министрам П. Вологодскому и В. Пепеляеву.
"За последнее время", пишет он, "настроение широких слоев сельского и особенно городского общества повышается, разрыв правительства с народом углубляется все больше и больше.
Признаком глубокого раскола власти с народом является то брожение, то недовольство, которое из соседней Енисейской губернии просачивается и вьет новое гнездо в Иркутской губернии, доходя в некоторых местах (Икей) до открытых возмущений.
Недовольство правительственной политикой чувствуется во всех слоях населения. /300/ Иркутскую губернию до последнего времени можно было в этом отношений считать наиболее лойяльной, но приезд Волкова, Красильникова и безаппелляционные поступки начальника военного районного полковника Сычева, оттеснивших гражданскую власть и применивших к сложному делу управления методы военной субординации, и ее замутили.
И здесь начался тот же процесс разложения государственности и роста оппозиции правительству.
Деревню возмущают налоги и отсутствие товаров.
При самодержавии у них были товары, а при большевиках не собирали налогов. Эти воспоминания их настраивают против нынешней власти. Враждебное настроение к правительству питается еще рассказами возвращающихся пленных, которые сочувственно относятся к советской России, бегущими из армии дезертирами и следующими за ними военными отрядами, которые к глубокому сожалению, не столько ловят дезертиров, сколько возмущают деревню своими насилиями.
Особенно ярко повышенное настроение чувствуется в городском населении. Его волнует все растущее сословное неравенство и атаманы, которые, разделив всю Сибирь на районы, властвуют над ней, совершенно не считаясь с торжественно провозглашенными задачами правительства...
Есть, конечно, как в городе, так-и в деревне еще довольно толстые обывательские слои, которые не задеты враждою к власти, но это, в большинстве случаев, та пассивная среда, которая тяжелой гирей общественного равнодушия давит всякую власть.
Рабочие Иркутска и других промышленных пунктов губернии с каждым днем становятся враждебнее к власти. От активных выступлений они воздерживаются, но внутри, на собраниях и в частных разговорах ясно виден крутой поворот к большевизму...
...Приказ Волкова об аресте управляющего Эхирит-Булаатским аймаком Алхасанова и 12-ти гласных аймачного земского собрания, назначение изгнанных населением волостных секретарей, закрытие газет и все продолжающаяся милитаризация внутренней политики оттолкнули земство от правительства. Вражда эта, видимо, растет не только в Иркутской губернии, но и по всей территории Сибири и недалеко то время, когда она может вылиться в открытую борьбу с Омском. /303/
В Иркутском земстве это настроение особенно ярко проявилось на банкете, устроенном недавно губернской управой по случаю годовщины революции. Все речи, которые говорились там, были определенно враждебны правительству. Даже ярые противники большевизма, которые в 1918 г. с оружием в руках боролись против их тирании, заявляли, правда, под хмельком, что "если имеется только два пути - большевизм и правительство Колчака с его военно полевой юстицией, "дворцовыми переворотами" и атаманами, то нужно итти с большевиками".
"Закрытие газеты "Сибирь, а потом "Мысль" породило большую тревогу, которая еще и до сих пор не улеглась. Едва скрываемое чувство возмущения приходится встречать почти всюду. Особенно сильным аргументом у оппозиции является подцензурность газет. Военный цензор просматривает предварительно весь материал, разрешает к печати, а потом за него карают газету штрафом или закрытием. Вследствие этого начинает возникать подпольная пресса, идущая пока извне, а этот враг как всякий подпольный враг, гораздо опаснее легальных оппозиционных газет.
Об этих предостерегающих признаках, которые являются угрозой всему укладу слагающейся государственной жизни, освобожденной от большевиков России, считаю долгом своей совести довести до вашего г. Министр, сведения.
Они красноречиво говорят, что влияние правительства на население падает, раскол между властью и обществом увеличивается, положение правительства и его агентов на местах становится все тяжелее и изолированнее. Меры принуждения, конечно, нужны, но необходимо еще что то более важное, необходимо то великое, во имя чего терпятся репрессии.
Не беря на себя смелость выступать перед вами с личными взглядами, я протоколирую только то, что чувствую, слышу и вижу, вращаясь в самых разнообразных слоях Иркутского городского и деревенского общества...
Управляющий губернией".
Так писал Яковлев, ставленник Колчака.
О скольких насилиях он еще не знал и как вообще мягко выражался. Почему он не сопроводил, наконец, свое письмо документами о тех ужасах, которые творились в его губернии. /304/
А документов таких в его распоряжении было хоть отбавляй. Сделаем это мы и дадим место одному из них, первому попавшемуся:
Копия.
Иркутская Губернская
Земская Управа гр. Иркутскому Губернскому
Отдел Административный Комиссару.
Делопроизводство
№ 1525. Ноября 25 дня 1918 г.
По полученным Губернской Земской Управой сведениям, в Усть-Балейской волости, Иркутского уезда, находится военный отряд, под начальством офицера Трофимова. Отряд этот в пределах названной волости, произвел целый ряд противозаконных деяний, а именно: на днях в селе Александровский завод (село Ново-Александровское) арестовано было этим отрядом 6 человек местных жителей за причастность к большевизму. Среди арестованных были лица, которые по утверждению населения никакого участия в большевистском движении не принимали и отношение их к существующему строю было самое лойяльное. Арестованные были увезены к Ангаре, - там изрублены и расстрелены и трупы их привезены были обратно в с. Александровский завод. В селе Горохово отрядом этим перепорот был целый ряд крестьян, непричастных к большевизму; пороли и женщин. В с. Усть-Балее 21 ноября арестовано было 7 человек, якобы за нападение на милицию, между тем по утверждению местного населения это была обоюдная драка между милиционерами и арестованными лицами. Среди арестованных имеются двое Пежемский и Иванов, которых по словам крестьян, во время драки даже в селе не было.
Такого рода деяния терроризующие население, вызывают среди крестьян крайнее негодование и возмущение и на этой почве могут возникнуть очень серьезные, а в настоящее время и очень нежелательные конфликты, последствия которых безусловно вредно отразятся как на деятельности правительственного аппарата, так равно и земского.
На основании вышеизложенного, Губернская Земская Управа обращается к вам с настоятельной просьбой, в срочном порядке, войти с представлением к военным властям о немедленном прекращении этих беззаконных деяний, о рас-/305/-следовании действий упомянутого выше отряда и о привлечении виновных к законной ответственности.
Подлинное за надлежащими подписями.
Верно: Делопроизводитель (подпись)".
А вот в воззвании, которое приводим также полностью, как нельзя лучше и подробнее охарактеризована атмосфера в Сибири при Колчаке.
(Перевод с английского). ВОЗЗВАНИЕ.
"Представителей русских крестьян и рабочих Дальнего Востока и Сибири к гражданам - демократам всех союзных стран.
Прошел почти год, как ваши правительства взяли на себя обязанность творить и направлять русскую революцию посредством общего вооруженного вмешательства, на дипломатическом языке, именуемого "интервенцией". Первые шаги вмешательства сопровождались заверениями в дружбе и самых благожелательных намерениях к русскому народу, торжественными обещаниями не вмешиваться в наши внутренние дела, при чем об'явили, что союзники не имеют намерения посягать на наши права и национальную независимость, а озабочены только помощью России.
Когда, непосредственно за сими уверениями значительные силы Японии, Англии, Франции, а позже даже Италии и Канады начали группироваться на нашей территории с их штабами> военными миссиями, агентами, как в собственной стране, нам говорили, что союзники приготовляются перевозить войска через Сибирь в Европейскую Россию. Распространяли еще одну версию, о целях прибытия союзных войск-спасти армию чехо-словаков, которая двигалась через Сибирь во Францию и дать безопасность, которая была под угрозой вооруженных банд пленных Австро-Венгров.
Однако, в скором времени выяснилось, что намеченным полем сражения была не Германия, а мирные города и деревни нашей родной Сибири. Пушки наших союзников, вместо того, чтобы быть направленными на германцев, устремлены на сибирских крестьян и рабочих. Рассказы о присутствии в Сибири немцев и австро-венгров в таких силах, чтобы угрожать чехо-словакам, были также ни что иное, как соответствующая дипло-/306/-матическая выдумка. Таким образом, стало ясно, что кампания союзников в Сибири направлена не против германского милитаризма, а против революционной России и целью нападения соединенных сил явилось не самодержавное правительство Германии, а самая демократическая в мире форма правления из когда-нибудь известных миру: самоуправление крестьян и рабочих, называемое Советом. Союзники были не вправе разрушать Советскую власть (действительное правительство народа и поставленное народом, рожденное в муках великой русской революции, как самобытное проявление русского национального гения). Теперь вне всякого сомнения, что чехо-словаки против советской власти в Сибири; все сделанное ими, сделано по приказу французского генерального штаба и настойчивым домогательством Французской дипломатии, выставившей перед ними признание их политической независимости, как награду за это вероломство и кровавые злодеяния. Также общеизвестно, что Семенов и Калмыков, два казачьих атамана, проявившие такую активность в этой войне против своих сограждан, были финансированы, снаряжены и поддержаны - один - Великобританией, а другой Японией. Таким образом соединенными силами и вероломством была свергнута советская власть в Сибири. Неподготовленные, плохо снабженные Советы были захвачены врасплох в такое короткое время, которое не давало возможности не только произвести мобилизацию, но во многих случаях даже снестись между собою. Различные местные советы внезапно очутились лицом к лицу с регулярной армией союзников и небольшими бандами казаков, приверженцев старого порядка и враждебных революции и народу. Правительственная власть жестоко была вырвана из рук народа и перешла в окровавленные руки Калмыкова, Семенова, Гамова и других мелких тиранов, разделивших Сибирь между собой на много сатрапий и под покровительством союзных войск, начали терроризировать население своих областей палкой, пытками, расстреливали направо и налево без всякого милосердия. Позднее Хорват об'явил себя верховным правителем Сибири, а за ним Колчак узурпировал власть правительства и об'явил себя диктатором.
Все это время крестьянин и рабочий Сибири стонет под тяжестью режима, превосходящего зверствами и жестокостью самые темные дни царизма. Нет не только свободы слова, печати и собраний, но стерты даже признаки этих свобод. /309/ Казачья нагайка, тюремная камера и пуля палача-самая настоящая действительность современной Сибирской жизни.
Тюрьмы гражданские и военные переполнены до того,, что стали рассадниками заразных болезней. Те, кто теперь у власти, кажется взяли на себя бесполезную и жестокую задачу искоренить большевитские идеи и симпатии в стране, уничтожением населения. Японские войска ввели ужасный по своей жестокости способ огня тяжелой артиллерии без предупреждения, обращая в пепел целые деревни, с целью уничтожения гнезд большевиков. Деревня Сахатин и Ивановка, близ Владивостока были разрушены таким образом.
Только теперь, когда такое положение вещей в Сибири стало господствующим, ее рабочий народ болезненно понял, что это положение явилось прямым следствием иностранной интервенции, которая деморализует и зверски тиранит страну нашу.
Все эти Семеновы, Калмыковы, Колчак и им подобные были бы не в состоянии проявить их тиранические силы над народом Сибири даже на самое короткое время без помощи и сотрудничества наших войск и поддержки ваших правительств, снабжающих их деньгами, вооружением, снаряжением и обмундированием, давая таким образом, как моральную, так и материальную поддержку, опустошать нашу страну гражданской войной.
Не может быть, чтобы все это делалось с ведома и одобрения демократий союзных стран. Мы думаем, что предательская и кровавая роль, которую в настоящее время разыгрывают союзные правительства, должна заставить покраснеть от стыда и содрогнуться от негодования всякого честного гражданина, а потому мы просим, мы умоляем, наконец, мы требуем от вас во имя человечности и справедливости во имя великой русской революции и во имя гуманности вообще, не позволяйте вашим правительствам задушить революционную Россию. Напрягайте все ваши усилия, чтобы заставить ваши правительства не разжигать и не поддерживать гражданскую войну в нашей стране, отозвав ваши войска, оставить нас одних устраивать наши судьбы без всякого иностранного вмешательства. Это наше неот'емлемое право, освященное огромными жертвами нашего народа, возложенными на алтарь человеческой свободы, и нет нации или ее чести, которая дерзнула бы посягнуть на это право. /310/
Крестьянские и рабочие представители русского Дальнего Востока и Сибири".
К этому документу приложено отношение колчаковских жандармов такого содержания.
Секретно.
Министру Иностранных Дел.
Имею честь препроводить Вашему Превосходительству для сведения.
Второй генерал-квартирмейстер при Верховном Главнокомандующем генерального штаба
генерал-майор (подпись) РЯБИКОВ.
За начальника особого отделения
Гв. поручик (подпись) ШАЦКИЙ.
№ 21114 22-го июля 1919 г.
Омск.
Никакой ответственности за свои расправы с русским народом бандиты не несли, они были, наоборот, поощряемы в этих своих действиях, общей политикой Колчаковского правительства и только позже Советская власть призвала их к справедливому суду и воздала их по заслугам...
В качестве представителя печати, пишущий эти строки присутствовал на одном таком судебном процессе *).
Томский Губернский суд разбирал дело о начальнике карательного отряда капитане Сурове, огнем и мечем, прошедшем по всей губернии. Нечеловеческие жестокости и разрушение нес с собой отряд этого офицера-палача.
Десятки крестьян-свидетелей без вызова в суд, по своей воле приехали в Томск из далеких деревень, чтобы рассказать обо всем этом, многие из них были выпороты отрядом Сурова, а некоторые даже подвергнуты расстрелу, но раненые сумели затем убежать с места казни. Не мало жутких картин передали они слушателям... Суровцы пороли женщин, 70 летних стариков, а с расстрелянными поступали, так, что на следующий день нельзя было родственникам узнать близких им лиц.
*) Отчет по делу помещен автором в газете „Красное Знамя" в г. Томске и в статье "Похождения капитана Сурова", в известиях ВЦИК в №117 от 24 мая 1924 г. /313/
Субботовский И. Союзники, русские реакционеры и интервенция. Краткий обзор. Ленинград, 1926. С. 300-314.
Книжка очень мозаична и представляет собой набор разрозненных документов по теме интервенции и политики колчаковщины. Есть хорошо известные позднее документы, есть вполне забытые. Ныне ценность невелика, тем более что писалось как пионерское сочинение и на злобу дня против союзников и их финансовых претензий России. Зато много забытых фоток с примерами доблести белого движения.