Все руководство боем сосредоточилось в руках тов. Троцкого, который... спас тогда все положение
"Борьба за Казань" (1924) оказалась эталонным примером грамотной работы товарищей из Истпарта. Множество подробностей и фактов, анализ источников, исторически правильные и идеологически точные оценки. И даже привлечение свидетельств оставшихся левых и даже правых эсеров - в 1920-е это было частым. Хорошая вещь, вся обстановка в Казани описана во всех подробностях. Увы, потом так писать перестали... В качестве примера - описание боев у станции Свияжск.
Приблизительно через пять дней после падения г. Казани, на ст. Свияжск подошли оставшиеся в живых сотрудники Полит'отдела Вост-фронта. Им пришлось, вместе с другими партийными работниками, совершить окружной путь через Краснококшайск и Козловку. С этого дня был с'организован Полит'отдел 5-ой армии, в котором я и остался работать на прежней должности пом. зав. Информационным Под'отделом.
Еще через несколько дней пришел сотрудник Полит'отдела т. Порт-нов (сейчас работает в Москве, Ц. К. текстильщиков). Он был в том же отряде, в котором находился и я, захвачен белыми у дер. Поповки и «расстрелян» вместе с товарищем Гуревичем. Каким-то чудом ни одна пуля его не задела; он притворился мертвым, пролежал почти весь вечер в одном нижнем белье, после, получив одежду от рабочих, измученный и голодный, бежал через Тетюши на Шихраны, а оттуда на поезде приехал на ст. Свияжск.
Вскоре (числа не помню) приехал тов. Троцкий, в руках которого сосредоточилось все командование нашими частями и руководство операциями под Казанью.
В Полит'отделе 5, в это время работали т.т. Машкевич, (завполит'-отделом) его жена, тов. Лукомский, Яковлев (уехавший через несколько дней в Москву). Портнов, Матрон (умерла в Сибири), я и еще два-три товарища, фамилии которых не помню. К концу месяца из Москвы приехали т.т. Иткинд, Приворотская, Тартаковская и еще несколько товарищей.
Со дня прихода на ст. Свияжск, жизнь Полит'отдела проходила «однообразно»: распространялась литература, посылались агитаторы, назначались комиссары частей, подготовлялись в большом количестве листовки, которые наши аэропланы ежедневно, вместе с бомбами, сбрасывали над. Казанью. /96/
Чешские аэропланы пытались два раза сделать налет на ст. Свияжск к поезду т. Троцкого, но каждый раз, неудачно. Ими были также сброшен огромный тюк прокламаций, в которых они призывали красноармейцев убивать комиссаров и коммунистов и переходить на сторону белых, ссылаясь, между прочим, на Латышский полк который остался в Казани и, якобы, дрался теперь с ними против нас. Весь тюк красноармейцы пустили на растопку, так что нам удалось с трудом достать только два-три экземпляра для архива.
К середине августа были получены сведения, что со стороны г. Арска, к Казани подошли части 2-ой армии, во главе с героем гражданской войны т. Азиным (впоследствии погиб под Перекопом). Его дивизия заняла район Больших и Малых Дербышек и село Высокая Гора.
Тем не менее, борьба затянулась. Это чувствовали все работники Штаба. Товарищем Троцким был издан приказ, призывающий к энергичному наступлению на Казань. На фронт-на передовые линии были двинуты почти все силы.
В эти дни противник попытался подойти со своим флотом к городу Свияжску и обстрелять Красный мост, предварительно оттеснив наши части левобережной группы к селу Васильево. Огнем одной только нашей забронированной баржи «Сережа» флотилия чехов была отогнана: один пароход взорван, а другой потоплен.
Накануне, или после этого, точно не помню, небольшая группа белых прошла глубоко в тыл нашим частям левобережной группы и вышла у Паратского Затона, но рабочими этого завода была разбита.
29-го августа, когда мы лихорадочно подготовлялись перейти в наступление, около 4-х часов вечера, неожиданно, далеко в тылу, раздался сильный взрыв. Через короткое время выяснилось, что противник, совершив глубокий обход частей правобережной группы, ворвался на ст. Тюр-лема и взорвал два поезда со снарядами.
Таким образом, мы были отрезаны от Москвы.
Как мы узнали после, белые, в числе 1000 человек, под командой Лебедева, Фортунатова и Савинкова, *) имея в своем составе Каппелевский офицерский батальон и артиллерию, высадились в селе Тетюшах, прошли незамеченными десятки верст к Тюрлеме, **) Ибреси и гор. Свияжску. От-
*) Борис Савинков в показаниях на суде 27-VIII-24 г. говорит лишь о своем личном участии в этом налете, не упоминая о других. («Правда» № 195 от 30 авг. 24 г. стр. 5).
Тов. Л. Райснер в своем рассказе «Свияжск» говорит об участии Савинкова, Каппеля и Фортунатова («Пролетарская Революция» № 6-7 (18-19) стр. 183). Налет был произведен отрядом Каппеля, в котором приняли личное участие и Савинков и Фортунатов и Лебедев. (Ред.).
'**) В той же статье т. Рейснер гововит о налете на Шихраны, на самом же. деле налет белые произвели на ст. Тюрлема. (Ред.)./97/
дельная разведка пробралась даже до гор. Алатыря и пыталась взорвать жел.-дор. мост, но огнем нашего охранного поста разогнана.
На станции Свияжск не было в то время ни одной воинской части. Расквартированный по близости, 2-ой номерной Петроградский полк, после нескольких выстрелов бежал в полном составе к селу Козловке и реке Волге, обнажив, тем самым, подступы к ст. Свияжск и самому Штабу 5-ой армии. Неудачно закончил операцию и бронированный поезд, под командой завед. Политотделом т. Машкевича. После нескольких снарядов поезд был белыми сбит с ж.-д. пути и, будучи неспособным к передвижению, взорван и брошен нашей командой.
В довершение всего, к вечеру отряд противника занял гор. Свияжск.
Штаб и вся пятая армия очутились в чрезвычайно тяжелом положении.
Со стороны Тюрлемы белые подошли совсем близко к станции Свияжск. Ближайшие наши части находились за 10 верст, на другой стороне Волги, а правобережная группа отрезана налетом белых на г. Свияжск.
Грубо выражаясь - все было перемешано, начиная с Верхнего Услона и кончая Тюрлемой. (Сначала позиции белых, после красных, дальше опять белые и опять красные).
Поздно вечером выяснилось, что бой придется вести чуть-ли не на самой станции. Нужно было мобилизовать все силы; для этого «призвали под ружье» всех сотрудников Штаба, кашеваров, санитаров и прочих нестроевиков.
Мне, по предложению тов. Судынина, пришлось обежать половину домов на станции, снимать всех дежурных сотрудников, будить спящих, вооружать их, сводить в небольшие отряды и группировать у Политотдела.
Наступила жуткая, темная, осенняя, дождливая ночь.
Я, с двумя товарищами, был выставлен пикетом, (если можно так выразиться) на перекрестке двух дорог: на Красный мост и Свияжск.
Признаться - никогда, ни я, ни мои товарищи, не чувствовали себя в таком глупом положении: у нас было всего только 45 патрон, мы знали, - что белые совсем близко от нас, но в десяти шагах, буквально, ничего не было видно, а между тем налево, немного впереди нас, слышалась стрельба. Вместе с тем, далеко сзади нас, совершенно в противоположной стороне станции, трещал пулемет. Как выяснилось после, наши группки были разбросаны вокруг всей станции, на всех тропинках и дорогах и, видимо больше для острастки, стреляли в темное пространство.
К рассвету нас сменили. Я пришел в Полит'отдел и, пользуясь .минутным отдыхом, задремал на связках литературы. Проснулся я от пулеметной стрельбы. Бой шел не более, как в полуверсте от станции, у близ лежащей деревни, название которой, к сожалению, не помню.
Все руководство боем сосредоточилось в руках тов. Троцкого, который, нужно прямо это сказать, спас тогда все положение. Я видел его быстро и решительно отдающим приказы то на одном, то на другом конце станции «Свияжск» в то время, как над ней рвались снаряды. /98/
В самый жаркий момент боя, чуть ли не под пулеметный огонь, была подведена батарея.
Разрывы наших снарядов следовали тотчас же за выстрелами - настолько близко находились цепи белых. Кроме того, на платформы поезда были втащены орудия. Поезд прошел чуть ли не в расположение противника и открыл по нему боковой артиллерийский огонь. В довершение всего, несмотря на сильный ветер и низкие осенние тучи, поднялись аэропланы, которые обстреляли, белых из пулеметов сверху.
Белогвардейцы, когда казалось, что наш малочисленный отряд, (кажется, не более 200 челов.) больше не выдержит, неожиданно бросили позиции и пустились в паническое бегство. По сообщению товарищей, учавствовавших в бою, - еще минута и мы погибли бы со всем штабом, 25-ю аэропланами и проч. военным имуществом.
В тяжелую минуту, по примеру 2-го номерного полка, часть оставшихся на станции сотрудников и кашеваров дрогнула и бросилась бежать в панике на пристань к красному мосту и, вместе с эвакуированными госпиталями, села на санитарный пароход «Одесса».
По приказу Реввоенсовета были расстреляны (бывш. комиссаром штаба т. Михайловым) 41 человек из полка, вместе со всеми коммунистами и командным составом.
Совершенно случайно, розыскивая с тов. Лукомским (впоследствии зав. политотделом пятой армии) своих товарищей из политотдела, которые, забрав все секретные документы, ушли на пристань, я, вместе с двенадцатью товарищами, был обвинен в бегстве и «приговорен к расстрелу», хотя, в действительности, мы тотчас же вернулись на ст. Свияжск. Политический момент был такой, что почти мы все, коммунисты, отнеслись к этому, как к должному. Конечно, на другой день, допросом специальной следственной комиссии от Реввоенсовета в лице т.т. Михайлова, Тартаковской и Чугунова, выяснилась неосновательность этих обвинений. А в ту минуту все «приговоренные» всем отрядом тотчас же были затребованы на левый участок фронта (если его можно так назвать) у дер. Ново-Попово, где в это время наши товарищи дрогнули и нужно было восстановить положёние.
Лариса Рейснер, принимавшая участие в боях против белых у Тюрлемы, с кавалерийским отрядом мадьяр, в своих воспоминаниях, о расстреле кр-цев и комиссаров 2-го номерного Петроградского полка, заканчивает словами, что Свияжск-это трагедия.
Мне кажется, что этот бой был ничем иным, как беспощадным экзаменом для нашей Красной Армии. Только благодаря железной выдержке тов. Троцкого и коммунистов, мы спасли положение не только пятой армии, но и Советской России.
Не нужно забывать, что путь на Москву для белых оставался совершенно открытым. Под Казань были брошены почти все силы, пожалуй, последние резервы!.. /99/
Не случайно и то, что в эти дни в Москве был тяжело ранен - эсэркой Фани Каплан, Владимир Ильич.
Сорок один человек - это та жертва, которую мы вынуждены были дать, чтобы укрепить ряды нашей молодой Красной Армии с тем, чтобы, через несколько дней разбить белых и войти в Казань.
Из отдельных характерных моментов боев в эти исторические дни необходимо указать следующие:
Вечером, накануне подхода к ст. Свияжск белых, мы получили известие, что город Свияжск взят. Первый, кто сообщил, был бежавший оттуда в панике, в одном нижнем белье, кашевар. После позвонил нам по телефону сам комендант города. Его постарались уверить, что раз он говорит по телефону из Свияжска, то город не взят. В действительности же отряд белых занял половину города, и наша комендантская команда, кажется не более 11 человек, вынуждена была выдержать на своих плечах, до прихода подкрепления, неравный бой с сравнительно многочисленным противником. Есть сведения, за достоверность которых не ручаюсь, что один отряд белых зашел с другого конца Свияжска и, не разобрав в темноте своих, выбил их сам из города...
В одной деревне встретились наши кр-цы с белыми. Наши уверили их, что они добровольческий отряд из Казани, воспользовались беспечностью, неожиданно ударили им в тыл и разогнали во все стороны. Часть,, в большинстве случаев, мобилизованные Самарские студенты, гимназисты и реалисты, была захвачена в плен. Нужно было видеть эти перепуганные, бледные лица буржуазных сынков, ждавших со дня на день своего расстрела, пока не убедились, что им, кроме работы по исправлению мостов и дорог ничего не сделают.
В этот день к Красному мосту на Волге подошли миноноски, которые сыграли в дальнейшем основную роль по ликвидации чехо-словацкого бандитизма на Волге и Каме.
Тотчас же после боя на ст. Свияжск, когда выяснилось, что противник разбит, тов. Троцкий и Раскольников сели на одну из миноносок и направились к самой Казани. У Верхнего Услона миноноска благополучно проскользнула под обстрелом береговой батареи противника. Тогда чехи решили захватить ее с берега, выслав цепь с пулеметами. Наш пулеметчик-матрос, с одного прицела снял чуть-ли не всех 200 человек, и миноноска спокойно прошла к Устью.
Конечно, белые не ожидали такого дерзкого налета! Артиллеристы на береговой батарее приняли миноноску за свое судно. Несколькими выстрелами из орудий, батарея была приведена в негодность, а белые разбежались.
В ту же минуту у миноноски попортился руль и она вынуждена была, битых два часа стоять, пришвартовавшись к берегу, на самом виду у бе-/100/-лых, в их же расположении, пока, спокойно закончив починку руля, не ушла обратно к ст. Свияжск.
После боев у Тюрлемы и. ст.. Свияжск, определенно наступил перелом. Наши части, в каких-либо девять дней прошли до Верхнего Услона и, после решительного боя, сбили белых в Волгу. Взятие Услона, этой господствующей горы над окрестностью Казани, решило судьбу города.
В боях на Волге мы потеряли два парохода: «Андижан» и «Дельфин». Нужно было раскрыть, прекрасно замаскированную в орешнике, среди оврагов Верхнего Услона, береговую батарею противника, которая держала целый месяц под обстрелом село Красную Горку и ст. Юдино, и не позволяла пройти нашей флотилии к Казани. После нескольких выстрелов, наши миноноски, следовавшие за «Андижаном» и «Дельфином», сняли батарею; в то же время, части лево-бережной и право-бережной групп, перешли в энергичное наступление.
Город Казань был подвергнут обстрелу с наших миноносок, при чем так точно и удачно, что «наивные» белогвардейцы решили, что у нас во флотилии работают германские офицеры. (Снаряды попали во многие здания, где были расположены различные учреждения Учредилки и штаба белых).
На другой день, 11-го сентября, рано утром, наши части вошли в город.
Так завершился второй этап борьбы за Казань.
В тот же день мы получили телеграмму, от т. Гая, что Симбирская дивизия подошла к Симбирску и город должен на завтра пасть.
Т. Гай просчитался только на один день, но все-таки свое слово сдержал.
Железные бойцы его дивизии не пожелали отставать от героев - кр-цев 5-ой армии.
Т. Герман (Тихомирнов).
10-го июня 24 г.
г. Москва.
Т. Герман (Тихомирнов). Борьба за Казань // Борьба за Казань. Сборник материалов о чехо-учредиловской интервенции в 1918 г. Казань, 1924. С. 96-101.